Вопрос показался мне странным, ведь ни о чем подобном я не помышлял. Я покачал головой и поднял на него глаза. Теперь он уже настолько стал похож на моего дедушку, что я ожидал уже, что он достанет и закурит трубку точно так же, как это делал мой дедушка, когда мы взбирались на холм, уже вдоволь насидевшись в лодке, ожидая клева.
Взойдя на вершину холма, мы огляделись вокруг. Замок предстал перед нами таким маленьким домиком, не больше кукольного дома Камиллы в Телемарке. Позади замка мы увидели тритоний пруд, отсюда он казался ничуть не больше обычной лужицы.
Я увидел, что встает новый день, и он будет чудесным. Еще мгновение и взойдет на востоке солнце, крошечные красные облачка плыли по небу все быстрее и быстрее. Далеко внизу я увидел всех этих лягушек с колокольчиками на шее, которые паслись среди деревьев и кустов королевского сада. И уж совсем вдалеке с трудом можно было различить одинокого тритона, который все гнал и гнал впереди себя вероломного маршала.
— Наверное, они так прибегут на самый край света, — сказал я, показав на них пальцем сверху.
Король снисходительно кивнул.
— Когда такие маршалы и такие тритоны возьмут ноги в руки, тут уж их не остановишь.
Он произнес это точно таким же голосом, каким говорил мой дедушка.
И тут я понял, что это и был мой дедушка, ведь у него была точно такая же мудрая улыбка.
— Дедушка! — закричал я громко и обнял его.
И тут же заметил, что он почти разочарован этим, потому что я раскрыл тайну прежде, чем это успел сделать он.
Но скоро он уже ерошил мои волосы.
— Присядь сюда, мальчик мой, — показал он на большой камень, на который мы оба и уселись.
Он долго сидел молча, не произнося ни единого слова, только проницательно глядя мне в глаза, как будто пытаясь проникнуть туда, где теснились все мои мысли.
— Кристоффер Поффер, — начал он. — Хотя я стал все больше и больше походить на твоего дедушку и в один прекрасный день ты совсем не сможешь различить нас, он уже никогда не сможет прийти в твой дом с верандой и шезлонгами. Но это и не обязательно. Ведь теперь твой дедушка живет в твоем сердце.
Эти слова совсем смутили меня, и я даже немножко надул губы.
— Как же это, дедушка такой большой может поместиться в сердце маленького мальчика? — спросил я.
Он начал гладить меня по голове, а я в это время, не отрываясь, вглядывался в розовые облака, которые быстрее птиц неслись по небу.
— Если ты своим маленьким сердечком способен испытать большую любовь к дедушке, — сказал он, продолжая ерошить мои волосы, — значит, он вполне умещается в твоем сердце. Но это еще половина правды. Другая половина правды заключается в том, что он живет в твоем взгляде.
— Хм, — сказал я и потряс головой, чтобы он мне больше не ерошил волосы. — Если дедушка умер, то он уже не может видеть ничего вокруг.
Король кашлянул несколько раз, а потом заговорил:
— Кристоффер Поффер, — начал он. — Разве дедушка не был твоим самым лучшим другом? Как ты думаешь, поверил бы он тебе, если бы ты рассказал ему о чем-то увиденном, хотя он сам этого не видел?
Я снова кивнул и тут же вспомнил, как однажды на даче у бабушки с дедушкой мне встретился зайчонок.
Когда я прибежал и позвал дедушку, то он сказал, что ему совсем не обязательно подниматься с красного дивана, чтобы посмотреть на зайчонка, раз я-то его уже видел. Я припомнил и множество других случаев, когда я смотрел на что-то по его просьбе. Один раз дедушка попросил посмотреть для него на луну, потому что сам он утомился и хотел спать, но все же ему было интересно узнать, вышла ли на небо полная луна или нет.
— Ты видишь там внизу лес? — продолжал король. — Видишь весь этот мир вокруг себя, насколько хватает взгляда?
Я снова кивнул.
— Я убежден, что все это может видеть и твой дедушка. Именно поэтому мы можем сидеть с тобой вместе и наблюдать восход солнца.
Не успел он произнести «солнца», как на востоке из-за гор появилось оно, ослепительное солнце, а король исчез. Как и гномик Умпин, он ушел в страну по другую сторону пространства вокруг нас. И я ничуть не удивился, ведь встало солнце и начинается новый день.
Как только исчез король или мой дедушка, я увидел спускающуюся с неба воробьиную стаю. Двадцать или тридцать птиц так радостно щебетали, словно смеялись, и я тоже начал смеяться. Я смеялся и смеялся так, как будто занимающийся новый день и был создан для того, чтобы я мог смеяться.
Я сидел и смотрел на весь огромный лес вокруг. Я наблюдал за птицами, которые летели и летели так легко надо всем огромным лесным пространством. Змеи и тритоны уже больше не шелестели в траве, а гномы и сказочные короли ушли туда, откуда и появляются все подобные создания. Ночь отступила, и солнце позолотило своими лучами белую башню замка. Повсюду вокруг меня был огромный густой лес, а солнце на небе поднималось все выше и выше.
