— Пора прилива, — сказала Ингела. — А прилив точно знает, в каком направлении надо двигаться. Так сказала Мать-дельфиниха…
Они вынырнули из пещеры, проплыли вдоль берега и остановились передохнуть у прибрежной скалы. Вдруг вдалеке они услышали человеческая речь. Осторожно выглянув из-за камня, они увидели нескольких рыбаков, которые направлялись к берегу.
— Надо поспешить, — взволнованно прошептала Ингела. — Они не должны нас видеть.
Они поплыли назад, снова миновали буй и рыбацкие сети. Им было слышно, как рыбаки садятся в лодки, как тяжелы их шаги и как скрипят под ними доски.
К счастью,
вскоре им удалось
отплыть на безопасное
расстояние за волнорез.
Что бы, интересно, сделали рыбаки, если бы их заметили? Поймали в свои сети?
Вдруг один из рыбаков поднял голову и прислушался.
— Вы слышите, — прошептал он. — Всплеск! Там кто-то есть… Слышите?
Другие рыбаки тоже остановились и стали прислушиваться.
— Да нет там никого, — сказал наконец один из них. — Опять ты придумываешь, Мариус. Вечно тебе русалки мерещатся.
Все засмеялись, а Мариус мрачно сказал:
— Вот вы не верите, а я клянусь, что это правда. Вот уже год прошёл, а я как сейчас помню ту русалку. Она волосами зацепилась за весло и смотрела на меня своими испуганными зелёными глазами. Она была прекрасна, как утренняя звезда, а на руках у неё сидел маленький ребёнок. Я бы вытащил её, даже усыновил её малыша, но она уплыла…
— А знаешь, Мариус, как было на самом деле? — спросил кто-то из мужчин. — Это была сирена, а по-научному — дюгонь, который стоял на хвосте и кормил своего детёныша. Такое случалось со многими моряками, тоскующими по женщине. Но все они ошибались. Хватит уже этой истории с русалкой…
Мужчины взялись за борта лодок и потащили их к воде. А Мариус всё бормотал себе под нос:
— Никакой это не дюгонь… Красивая, как утренняя звезда…
Уже на воде Мариус хрипловатым голосом затянул песню, которая всё звучала и звучала, пока лодки не скрылись из виду. Над морем снова стало тихо. Взошла луна, и на воде, словно выложенная из янтаря, появилась лунная дорожка. «По лунной дороге к чёрной магии вод», — так сказала Мать-дельфиниха.
Сначала Ингела и Рита плыли по лунной дорожке, а потом нырнули на дно морского залива, остановились и огляделись. Подводные камни были сплошь покрыты ракушками. И тут откуда-то издалека, из самой глубины океана, до них донеслась песня.
— Кто это поёт? — шёпотом спросила Рита.
— Нарвал, — прошептала в ответ Ингела. — Его голос слышен за многие-многие километры. Он поёт о людях. Слушай внимательно, тебе могут пригодиться его слова.
Как беспокоен этот люд!
Всё плавниками бьют да бьют.
Какие их отличи?
Ни мощи, ни величия…
В головках маленьких у них
Мыслишек множество пустых.
У моря эти цацы,
Как птицы, суетятся.
И каждый повторять готов
Набор лишённых смысла слов:
В них ни любви, ни муки —
Не то что наши звуки!
Их песни — стоны без конца,
Их взоры — это взгляд слепца.
Глядят окрест в отчаянии
И прочь бредут в молчании…
Ингела и Рита спускались всё глубже, а песня всё не стихала и не стихала, но постепенно звук стал пропадать, пока совсем не исчез в глубине океана. Но русалки плыли дальше, как говорила им Мать-дельфиниха. Они остановились возле кораллового рифа. Над ними разливалось какое-то свечение. Неужели…
— Нет, — сказала Ингела, словно прочитав мысли Риты. — Это не солнце. Мы очень глубоко, на границе с самой Тьмой. Это кальмары зажгли свои фонарики-фотофоры, поэтому ты видишь свет. Но скоро они их выключат, поэтому поспеши. Я не… я не могу идти дальше вместе с тобой. Ты пойдёшь туда одна, Маргаритифера.
В глазах Ингелы были тревога и страх. Девочки крепко обнялись на прощание, и Рита отважно двинулась в путь.
Она опускалась всё ниже и ниже, пока не увидела перед собой нечто похожее на толстый прозрачный канат. Это нечто было гораздо плотнее, чем окружавшая её чёрная-пречёрная вода. Морское течение. Рита закрыла глаза и нырнула прямо в поток. Неведомая сила подхватила её и понесла…
Так она попала в царство беспросветной тьмы, на самое дно океана, в чёрный ил, такой плотный, что Ритин хвост в нём увязал почти наполовину.
Неожиданно она услышала смех Рыбы-ведьмы. Она шептала своему сынку: «В чёрном иле живут страшные чудища, а чёрные тюрьмы ждут своих пленников…»
— Мне послышалось, — сказала Рита в полголоса. — Мне просто послышалось…
Тут она поняла, что невероятно устала. Её начало клонить в сон и затягивать в ил. Она напряглась изо всех сил, высвободила хвост и смело поплыла дальше. Сквозь мутную холодную воду и темноту то и дело мелькали едва заметные проблески света, и наконец Рита увидела удильщика. «Недаром его называют морским чёртом», — подумала Рита. Выглядел он как маленькое чудовище из придонного ила. Свет его плавника-удочки пробивается сквозь темноту, и с его помощью он приманивает свою добычу. Мимо Риты, взмахнув плетевидным хвостом, прошмыгнул морской кот, всегда готовый проткнуть свою жертву ядовитым жалом. За ним проплыла группа кальмаров, их фотофоры горели, как уличные фонари, и благодаря им Рита смогла немного осмотреться.
Прямо под ней зияли тёмные коридоры, полные обломков ракушек и мелких рачков. Рита решила, что это тюремные проходы, ведущие к пещере Морского колдуна. Она выбрала один из них и устремилась вперёд.
Рита приблизилась к какой-то дыре, напоминавшей вход в пещеру. Тут кишели ужасного вида змеи, шевелящие обжигающими щупальцами медузы, бьющие током электрические угри, падальщики-миксины. Рита решила, что в таком месте может жить только Морской колдун и никто другой. Но как же ей попасть внутрь? Змеи сразу же вонзят в неё свои ядовитые зубы, медузы обожгут, угри парализуют током, а миксины съедят всё, что от неё после этого останется… Пытаясь совладать со своим страхом, она беспомощно плавала вокруг, не зная, что предпринять и не находя никакого способа миновать ужасных стражников.
Вдруг она услышала звук, похожий на клацанье расхлябанных вставных челюстей, и разглядела два горящих во тьме глаза.
— Кто это тут воду мутит? — спросило существо скрипучим голосом и по-собачьи клацнуло зубами. — Да это же просто-напросто девчонка, которая натянула на себя русалочий хвост! Значит, мне всё правильно доложили, именно тебя-то я и ожидаю… Ну и как её зовут?
Рита на мгновение задумалась. Не стоит называть земное имя, решила она. Она открыла рот, но застыла от ужаса и не смогла произнести ни звука, потому что прямо перед носом она увидела обжигающее щупальце медузы. Она собралась и смогла выдавить из себя только одно слово: «Маргаритифера».
— Надо же! Наконец-то хоть какое-то разнообразие, у меня и моих почтенных стражников! Добро пожаловать, добро пожаловать в страну Тьмы и в мою пещеру, «не-су-ща-я жем-чу-жи-ну»!
Старик закашлялся и сплюнул, как будто в горле у него застрял комок шерсти.
— Ну, дорогие мои крошки, разойдитесь, пусть девочка пройдёт внутрь! Если бы у тебя были ноги, как у меня и как следовало бы, ты непременно наступила бы на моего звездочёта. Звездочёт — мой любимец, маленькая рыбка, лежит себе на дне, зарывшись в песок. Но за невинными глазками скрывается такая силища, что как ударит током — так сразу теряешь сознание! Каюк! Смотри, а то ненароком заденешь его хвостом!
Ужасные создания расступились, и Рита вплыла в пещеру, словно под действием магнита, никого не задев. Пещера была на удивление просторной, а вода в ней прохладной. Здесь было так много светящихся кальмаров и удильщиков, что Рита смогла хорошо рассмотреть хозяина пещеры. Это был отвратительный дряхлый старик, который ходил, странно подпрыгивая и прищёлкивая длинными, острыми, торчащими вперёд зубами. Нос огромный и приплюснутый. Непропорционально большая лысая голова всё время склонялась вправо. Коренастое тело заканчивалось короткими ногами с широкими, как утиные ласты, ступнями. Он смотрел на Риту круглыми чёрными глазами, такими же стеклянными и невыразительными, как у рыбы. Да и сам старик отдалённо напоминал какое-то морское животное с двумя хвостами и рыбьей мордой, обитающее где-то у самого морского дна.
— Что же эта… эта Маргар… — начал было старик, но не закончил и разразился безудержным смехом. — Эта Маргарит..
