– Я знала, что вы дети умные, – сказала Тетя Жозефина. – Знала, что вы разгадаете мое сообщение.
– Разгадал Клаус, – вставила Вайолет.
– Зато Вайолет сумела справиться с парусной лодкой, – добавил Клаус. – Без нее мы бы сюда не добрались.
– А Солнышко выкрала ключи, – сказала Вайолет, – и управляла румпелем.
– Ну что же, я счастлива, что вы сумели сюда добраться. Погодите, я только переведу дух и помогу вам внести вещи.
Дети переглянулись.
– Какие вещи? – удивилась Вайолет.
– Как какие? Весь ваш багаж, разумеется, – ответила Тетя Жозефина. – И надеюсь, вы привезли еды, мои запасы почти на исходе.
– Мы не привезли еды, – сказал Клаус.
– Не привезли? – переспросила Тетя Жозефина. – Как же вы собираетесь жить тут со мной в пещере, если не привезли с собой продуктов?
– Мы не собираемся тут жить, – возразила Вайолет.
Руки Тети Жозефины взлетели вверх и потрогали узел на макушке.
– Тогда зачем вы приехали?
– Стим! – выкрикнула Солнышко, желая сказать: «Потому что мы за вас беспокоились!»
– «Стим» – не фраза, Солнышко, – строго заметила Тетя Жозефина. – Может быть, кто-то из старших объяснит правильным английским языком, почему вы здесь?
– Потому что мы чуть не попали в лапы Капитана Шэма! – закричала Вайолет. – Все думали, что вас нет в живых, а вы написали в своем завещании, чтобы опеку над нами передали Капитану Шэму.
– Он меня заставил написать, – прохныкала Тетя Жозефина. – В тот вечер он позвонил мне по телефону и сказал, что он Граф Олаф и что я должна написать завещание, где поручаю ему заботиться о вас, и сказал, что, если я не напишу, он утопит меня в озере. И я так испугалась, что сразу согласилась написать.
– Почему же вы не позвонили в полицию? – спросила Вайолет. – Почему не позвонили мистеру По? Почему не обратились хоть к кому-нибудь за помощью?
– Ты знаешь почему, – сердито отозвалась Тетя Жозефина. – Я боюсь звонить по телефону. Я же только-только начала брать трубку. А сама нажимать кнопки я еще не готова. Во всяком случае, мне и незачем было кому-то звонить. Я бросила в окно скамеечкой и убежала. Ведь я оставила записку, чтобы вы знали, что я на самом деле жива. Но я зашифровала ее, чтобы Капитан Шэм не узнал, что я от него сбежала.
– Почему вы не взяли нас с собой? Почему вы оставили нас всех одних? Почему не защитили нас от Капитана Шэма? – забросал ее вопросами Клаус.
– Грамматически неправильно говорить «оставили нас всех одних», – поправила Тетя Жозефина. – Можно сказать «оставили нас одних» или «всех нас оставили», но не то и другое вместе. Понимаете?
Бодлеры с грустью и досадой посмотрели друг на друга. Они поняли. Поняли, что Тетю Жозефину волнуют больше грамматические ошибки, чем спасение жизни троих детей. Поняли, что она так поглощена собственными страхами, что ни на минуту не задумалась над тем, что может случиться с ними. Они поняли, что Тетя Жозефина как опекун никуда не годится, раз она бросила детей в опасности. Поняли – и больше, чем когда-либо, им захотелось, чтобы родители, которые ни за что бы не убежали и не бросили их одних, не погибли в том ужасном пожаре, с которого начались все их беды.
– Хорошо, на сегодня грамматики хватит, – сказала Тетя Жозефина. – Я рада вас видеть и приглашаю разделить со мной жизнь в пещере. Не думаю, чтобы Капитан Шэм нас тут отыскал.
– Мы не останемся здесь, – нетерпеливо проговорила Вайолет. – Мы плывем назад и забираем вас с собой.
– Ни за какие коврижки! – Тетя Жозефина употребила выражение, означавшее «ни за что» и не имевшее никакого отношения к коврижкам. – Я так боюсь Капитана Шэма, что не хочу встречаться с ним. После всего зла, что он вам причинил, я думала, вы тоже его боитесь.
– Мы и боимся, – ответил Клаус, – но если мы докажем, что на самом деле он Граф Олаф, его посадят в тюрьму. А доказательство – это вы. Если вы расскажете мистеру По, что произошло, Графа Олафа арестуют и мы будем в безопасности.
– Ну и расскажите сами, если хотите, – ответила Тетя Жозефина, – а я остаюсь здесь.
– Без вас мистер По не поверит, что вы живы, – настаивала Вайолет.
– Нет, нет и нет, – отрезала Тетя Жозефина. – Я слишком напугана.
Вайолет набрала воздуху в легкие и взглянула в лицо своей перепуганной опекунше.
– Мы все напуганы, – сказала она твердо. – Мы испугались, когда встретили Капитана Шэма в лавке. Мы испугались, когда думали, что вы бросились в окно. Мы боялись, когда нарочно вызывали у себя аллергические реакции, мы боялись, когда выкрадывали парусную лодку, и мы боялись, когда плыли по озеру во время урагана. Но нас это не остановило.
Глаза Тети Жозефины наполнились слезами.
– Я не виновата, что вы храбрее меня, – опять захныкала она. – Я не поплыву в парусной лодке по озеру. Я не буду звонить по телефону. Я останусь здесь навсегда, и ничто вами сказанное не вынудит меня переменить решение.
Тут вперед выступил Клаус и выложил главный козырь – выражение, означающее «сказал кое-что очень убедительное, что приберег к концу спора».
– Гиблая пещера выставлена на продажу.
– Ну и что? – сказала Тетя Жозефина.
– А то, – ответил Клаус, – что скоро здесь появятся разные люди, чтобы посмотреть на нее. И среди них… – он сделал многозначительную паузу, – будут агенты по продаже недвижимости.
Рот у Тети Жозефины широко открылся, и сироты увидели, как она сглотнула слюну.
– О'кей, – сказала она, с тревогой озирая пещеру, как будто в темном углу уже притаился агент по продаже недвижимости. – Я еду.
– Ой нет, – сказала Тетя Жозефина.
Дети не обратили на это внимания. Ураган Герман пронесся, и сейчас, когда они плыли по темному озеру, главная опасность, казалось, миновала. Ветер дул спокойно, и Вайолет без труда управлялась с парусом. Клаус, оглянувшись на лиловый свет маяка, уверенно взял курс на Дамоклову пристань. А Солнышко вертела румпель так ловко, будто всю жизнь только этим и занималась. И лишь Тетя Жозефина была перепугана. Одетая в два спасательные жилета, а не в один, она каждые несколько секунд вскрикивала: «Ой нет!», хотя ничего страшного не происходило.
– Ой нет! – повторила Тетя Жозефина. – И на этот раз я знаю, что говорю.
– Что случилось, Тетя Жозефина? – устало произнесла Вайолет.
Лодка достигла примерно середины озера. Поверхность оставалась довольно спокойной, маяк – бледно-лиловое пятнышко света – продолжал работать. Причин для паники как будто бы не было.
– Сейчас мы окажемся на территории озерных пиявок, – пояснила Тетя Жозефина.
– Мы наверняка доберемся благополучно. – Клаус всматривался вдаль в подзорную трубу – не покажется ли Дамоклова пристань. – Вы же говорили, что пиявки обычно не опасны и охотятся только за мелкой рыбешкой.
– Если только вы недавно не поели, – заметила Тетя Жозефина.
– Ну, мы не ели уже много часов, – успокоила ее Вайолет. – Последнее, что мы брали в рот, – это мятные лепешки, когда сидели в «Озабоченном клоуне». Но то было в середине дня, а сейчас середина ночи.
Тетя Жозефина кинула опасливый взгляд на воду и отодвинулась подальше от борта.
– Но я-то съела банан как раз перед вашим появлением, – прошептала она.
– Ой нет, – сказала Вайолет. А Солнышко перестала поворачивать румпель и боязливо вгляделась в воду.
– Я уверен, что волноваться нечего, – сказал Клаус. – Пиявки очень маленькие. Вот если бы мы сами находились в воде, то имели бы основание беспокоиться, но на парусную лодку они вряд ли нападут. К тому же их, возможно, разогнал ураган Герман. Спорю, озерные пиявки даже не покажутся на этой территории.
Клаус считал, что сказал все, что хотел, но в следующий же миг он добавил еще одну фразу: «Помяни дьявола…» Фразу эту употребляют в тех случаях, когда, стоит упомянуть о чем-то, и оно тут же случается. Например, во время пикника вы говорите: «Только бы не пошел снег», и в то же мгновение начинается буран. И вот тут вы говорите: «Помяни дьявола, и он тут как тут», после чего забираете одеяло, картофельный салат, садитесь в машину и едете в хороший ресторан. В данном же, бодлеровском, случае вы, не сомневаюсь, догадались, что заставило Клауса употребить это выражение.
– Помяни дьявола, – выпалил он, всматриваясь в воду. Из темной вихрящейся глубины поднимались кверху тощенькие неясные тени, едва видные при свете луны. Тени были не длиннее пальца, и сперва их можно было принять за пальцы купающегося человека, который барабанит ими по поверхности воды. Но у большинства людей десять пальцев, а тут со всех сторон к лодке, хищно извиваясь, устремились сотни крошечных тварей. От плывущих пиявок по воде шел тихий шелестящий звук, как будто бодлеровских сирот окружали люди, нашептывающие друг другу страшные тайны. Дети молча наблюдали, как стая подплыла к самой лодке и каждая пиявка при этом легонько стукнулась о деревянную обшивку. Их крохотные ротики сморщились от разочарования, когда они сделали попытку попробовать лодку на вкус. Пиявки слепы, но сообразительны, и они поняли, что им попался не банан.
