Винифред пожала плечами:
— Будем надеяться, что это был все-таки Клуни. Констанция посмотрела вниз:
— Трудно сказать. Их там с полдюжины валяется. Невозможно разглядеть, слишком темно.
— Может, спустимся и глянем? — предложил Амброзии.
— Не стоит, — задумчиво произнесла барсучиха. — Боюсь, это только хитрость, чтобы отвлечь нас от ворот. Нет смысла считать трупы. Вернемся-ка скорее назад.
Защитники аббатства во главе с Констанцией поспешили на свои посты.
Сырокрад осторожно выглянул из кустов. Опасность миновала — стена опустела. За Сырокрадом, хромая и охая, из кустов выползли остальные оставшиеся в живых крысы. Не обращая на них внимания, Сырокрад направился к неподвижно лежащим четырем крысам, хорьку и ласке. Три крысы и хорек были мертвы. Они лежали с переломанными лапами и разбитыми головами. И тут Сырокрад окаменел, пригвожденный к месту взглядом единственного глаза. Клуни жив!
Рядом стонал и подергивался придавленный доской Доходяга. Сырокрад подивился его живучести. То, что выжил хозяин, его не удивило — ведь все были уверены: Клуни убить невозможно.
— Эй, тащите сюда доску. Нужно унести хозяина.
Используя доску в качестве носилок, крысы осторожно положили на нее Клуни. Зная, что хозяин зорко наблюдает за ним, Сырокрад бережно поднял свисавший на землю хвост Клуни и уложил его вдоль тела.
— Постарайся не шевелиться, хозяин. Лежи спокойно, мы живо доставим тебя в лагерь.
Крысы двинулись в путь. Сырокрад старательно избегал взгляда Клуни: в его голове зрел коварный замысел.
— Бедный Доходяга! — всхлипнул он притворно. — Какой был замечательный солдат! Думаю, он еще жив. Несите хозяина в лагерь, а я вернусь и посмотрю, нельзя ли Доходяге помочь.
Радостно хихикая, Сырокрад подождал, пока крысы с носилками не исчезли в темноте…
Матиас бежал за бельчонком через подлесок. Время от времени он пытался заговорить со своим проводником, но в ответ малыш только кивал. Когда забрезжил первый бледный луч зари, Матиас засомневался: действительно ли его проводник знает дорогу?
Неожиданно бельчонок вытянул лапу — там, вдалеке, виднелись стены аббатства.
— Что может быть лучше дома! — воскликнул Матиас. — Ты замечательный следопыт, дружок!
Когда Матиас наконец добрался до аббатства, ему нестерпимо захотелось погладить старые красные камни.
— Ну вот мы и пришли, — сказал он бельчонку.
Какой-то шум невдалеке заставил их обоих замереть. Кажется, кто-то стонет. Матиас и бельчонок, не раздумывая, юркнули в заросли папоротника и осторожно поползли на стоны.
Бесшумно раздвинув папоротники, они увидели, что у корней старого вяза, среди крысиных трупов, лежит, стеная и судорожно подергиваясь, искалеченная ласка.
Прежде чем друзья успели что-то предпринять, из кустов показалась толстая крыса. Они замерли.
Сырокрад был в прекрасном настроении. Радостно мурлыкая что-то себе под нос, он пнул ногой ласку:
— Доходяга, это я, Сырокрад. Ты что, забыл меня? Я тот самый болван, на чье место ты метил.
Доходяга с трудом приоткрыл глаза. Сырокрад с силой наступил на горло ласки и навалился всей своей тяжестью.
— Вот так-то лучше. Спи, Доходяга. Пусть тебе приснится офицерский мундир.
Доходяга издал последний стон и затих навсегда. Удовлетворенно хихикая, Сырокрад отправился восвояси.
Когда все стихло, Матиас, выйдя с бельчонком из-под защиты папоротников, повернулся к стене аббатства и, сложив лапы рупором, крикнул, но ответом ему была тишина.
Тогда бельчонок с головокружительной быстротой и ловкостью понесся вверх по стволу вяза и мигом оказался на одной из верхних веток, подходивших к самой стене. Раскачавшись на ней, он перепрыгнул через зубцы стены и исчез.
Матиасу не пришлось долго ждать: маленькая дверь неподалеку от него со скрипом приоткрылась, из нее осторожно выглянула Констанция. Увидев Матиаса, она выбежала ему навстречу; бельчонок сидел у нее на спине. Констанция не стала дожидаться объяснении, уже готовых сорваться с губ Матиаса. Она побыстрее втолкнула его в дверь и захлопнула ее за собой.
— Потом расскажешь, Матиас. Сейчас отправляйся к главным воротам — там есть на что посмотреть.
Вскоре они стояли на стене над воротами, в густой толпе защитников Рэдволла. Орда Клуни отступала к церкви святого Ниниана. Мыши торжествующе кричали.
В середине колонны крысы несли носилки с телом своего командира. Красногуб, все еще в доспехах предводителя, накрыл хозяина одеялом — мыши не должны знать, что на носилках лежит сам Клуни. Но никого обмануть не удалось. Мыши отлично знали о том, что случилось на старом вязе и что одетый в доспехи предводителя был вовсе не Клуни Хлыст.
Тем не менее Краснозуб гордо шагал в доспехах хозяина. Как знать, поправится ли Клуни? Кроме того, Краснозуб наслаждался роскошью командирских доспехов. Пусть сейчас они не его, но кто знает, как обернутся дела дальше?!
На стене царило ликование, хотя были и недовольные, так как аббат строго-настрого запретил обстреливать отступающего противника. Он считал, что торжество победы должно сочетаться с милостью к побежденным. По мере того как колонна крыс, поднимая облако пыли, удалялась от аббатства, крики радости стихали. Конечно, побежденные крысы уносили своего раненого вождя, в арьергарде ковыляли раненые и искалеченные, спотыкаясь и глотая горечь поражения вместе с дорожной пылью. Но победители постепенно стали осознавать, что победа досталась недешево. Свежие могилы и переполненный лазарет молчаливо свидетельствовали об ужасах войны.
Неожиданно Матиас почувствовал на своем плече мягкую лапку. Это была Василика. Ее глаза светились радостью.
— Матиас, как я рада, что ты вернулся! Я все время беспокоилась: где ты, что с тобой случилось? Я боялась, что ты уже не вернешься!
— Ну, я как неразменный пятак — всегда возвращаюсь, — весело шепнул ей в ответ Матиас. — Кстати, как твой отец?
Василика вся прямо засияла:
— Уже выздоровел. Даже бежал из лазарета и сражался с крысами.
Матиас не успел разговориться с Василикой, как его позвали на совет в покои аббата.
За столом рядом с Матиасом сидели Констанция, Амброзии, Винифред, Кротоначальник и сам аббат. Его новый друг — бельчонок, — то и дело опуская лапу в миску, полную молока с медом, и шумно обсасывая ее, стоял у стола на табурете.
— Без Молчуна Сэма тебе пришлось бы туго, — заметил аббат. Матиас кивнул:
— Это уж точно, отец настоятель. Значит, его зовут Молчун Сэм? Что ж, это имя подходит ему как нельзя лучше.
— Он и впрямь настоящий молчун, — заметил аббат. — Я давно знаю его родителей и уверен, что они найдут его по следам и придут за ним. Представь себе, он от рождения не сказал еще ни слова! Я пробовал его лечить, но тщетно, так что в конце концов его и прозвали Молчуном.
Матиас, протянув свою лапу, пожал крошечную лапку бельчонка:
— Благодарю тебя, Молчун Сэм. Ты поистине великий следопыт.
Члены совета попросили Матиаса рассказать обо всем, что с ним произошло. Матиас поведал об освобождении семьи Полевкинсов и о своей встрече с диковинным зайцем.
— Это наверняка Бэзил Олень! — вскричала Констанция. — Невероятно! Старый чудак остался в лесу! Не сомневаюсь, он появится здесь вместе с Полевкинсами как раз к обеду. Раньше никогда не случалось, чтобы Бэзил упустил возможность закусить.
Потом Матиас слушал рассказы о сражении. Но главное: что сулит им будущее? Поправится ли Клуни?
Аббат считал, что банда Клуни оставит Рэдволл в покое, а часы самого Клуни сочтены.
— Нет, нельзя сбрасывать Клуни со счетов, — возразила барсучиха. — Он намного сильнее и крепче, чем мы можем себе представить. Скорее всего он поправится и снова пойдет на штурм. — Для вящей убедительности Констанция стукнула по столу мощной лапой.
Над столом повисло тягостное молчание. Аббат поднялся. Он принял решение:
— Ну что же. Я выслушал ваши мнения и советы. Мне дорог мир, но я чувствую, что вы правы. И я целиком и полностью в вашем распоряжении. Если Клуни снова нападет на нас, я хочу, чтобы командование Рэдволлом приняли на себя Констанция, Матиас, Винифред, Амброзии и Кротоначальник. Моей же обязанностью будет ухаживать за ранеными и кормить голодных. А теперь, друзья мои, я распускаю совет, поскольку должен заняться другими делами. Да, чуть не забыл. Матиас, брат Мафусаил хочет поговорить с тобой. Он сейчас в Большом зале.
Терзаемый мучительной болью, Клуни Хлыст лежал в постели. Его офицеры молча стояли в углу комнаты. Сломанные лапы и ребра, вывихнутый хвост, обломанные когти! Такие раны оказались бы роковыми для любой крысы, но только не для Клуни.
Краснозуб и четверо других офицеров могли бы втихомолку и прикончить его, но страх перед легендарной силой Клуни был слишком велик. Быть может, Клуни и впрямь невозможно убить?! Глядя на его тяжело вздымающуюся грудь и судорожно подергивающийся, но все еще грозный хвост, Краснозуб невольно восхищался силой хозяина. Он не был даже уверен, что раны Клуни на самом деле так уж серьезны. Возможно, хозяин просто притворяется, чтобы испытать верность своих подчиненных.
