— Почему? — удивился Владик. — Хорошее название!
— Хорошее, да не то, что нужно. Получится нарушение грамматических правил. Клипер плавал давным-давно, тогда все слова, которые кончаются на согласные, писали с твердым знаком на конце. Наверно, сам видел в старых книжках. А сейчас так не пишут, правила не те… Без твердого знака название будет выглядеть уже по-другому. Гоша его не узнает и на это судно не пойдет…
Дядя Миша замолчал. Владик тоже молчал. То, что он услышал, понять было нелегко. Он помусолил палец и на пыльной крышке своей коричневой сумки медленно вывел:
КРЕЧЕТЪ
Потом сердито стер надпись и сказал:
— Чепуха какая! Из-за одной буковки…
— Буковка не чепуха, — возразил дядя Миша. — Их в русском языке всего-то тридцать три. Ни одну из слова не выкинешь и зря не вставишь. Правила — штука серьезная.
Владик думал минуты две. Мысли его были грустные, но не беспомощные. Не глядя больше на дядю Мишу, он медленно и упрямо сказал:
— Ладно. Тогда я сам построю корабль. И напишу название так, чтобы узнал Гоша.
Дядя Миша вздохнул:
— Зря ты обиделся. Я ведь в самом деле не знаю, как помочь.
— Я не обиделся. Просто…
Просто не о чем было больше говорить. Не имело смысла. Владик рассеянно сказал «до свидания» и пошел от форта.
Он шел и думал, что для постройки корабля нужно время и нужны помощники. А откуда эти помощники возьмутся?
Конечно, проще всего рассказать о «Кречете» ребятам в классе.
Проще-то проще, а что получится?
Сегодня на классном часе, когда его ругали за субботний прогул, Владик пытался рассказать, что его унесло штормом. Кое-кто сперва поверил, но звеньевая Люська Башбицкая сморщилась и сказала:
— У Арешкина всегда фантазии. И все захихикали.
Расскажешь про Гошу, а они опять захихикают. Да и легко ли рассказывать четырем десяткам человек, как из-за твоей глупости сгинул корабельный гном?
А кроме того, корабль строить — не металлолом собирать. Нужна не толпа, а несколько надежных и упорных людей. Для начала хотя бы один верный друг. Тот, кто все поймет, поможет советом и делами.
Но бывший друг Витька — он и есть бывший. Сегодня на классном часе встал и высказался:
— Хоть Арешкин и не считает меня другом, но я его считаю и потому скажу правду в глаза: ты нам городишь всякие небылицы, потому что не уважаешь товарищей. Ты зазнался. А зазнался ты потому, что у тебя в «Пионерской правде» напечатали фотографию…
А Владик и думать-то забыл про эту фотографию! Разве теперь до нее?..
Витька просто бестолочь непрозрачная… Это Тилька так ругается. Кого это он так назвал? А, ту девчонку с рогаткой, Нику. Такая вредная девчонка… В драку полезла ни с того ни с сего… Хотя потом вроде бы сама пожалела…
И пошла с Владькой.
И говорит: «Скажу родителям, что зонтик сломала я. Чтобы тебе не влетело…» Значит, честная.
И смелая. Глаза у нее решительные.
Раз пошла заступаться, значит, не такая уж вредная.
Может быть, даже добрая?
Зачем-то приснилась в позапрошлую ночь. Ха, жених и невеста! Невеста ни при чем, а помочь ему в деле она, пожалуй, смогла бы. По крайней мере, толку от нее было бы в тыщу раз больше, чем от Витьки Руконогова.
На этот раз Владик отыскал площадь с водокачкой быстро. И сразу увидел знакомых — рыжего Костика в мешковатых штанах и юркого белобрысого Матвейку. И еще нескольких мальчишек. И сердитых женщин, которые за мальчишками гонялись.
Короче говоря, на маленькой заросшей площади разгорался скандал. Женщины отчаянно кричали и пытались помешать ребятам, которые отвязывали от врытых столбов бельевые веревки.
— Хулиганы! — голосили женщины.
— Не ваша площадка! Мы тут играем! — вопили в ответ мальчишки. Справиться с ними было трудно. Их было больше. Пока грузные тетушки бежали к одному столбу, мальчишки успевали сбросить веревки с двух других.
Наконец могучая тетя в клеенчатом переднике ухватила рыжего Костика за лямку. И обрадованно поволокла на расправу.
— Не уйдешь, паршивец!
Но Костик ушел. Скинул лямку с плеча и выскочил из штанов, как заяц из мешка. И помчался по цветам сурепки. В красной просторной футболке и красных трусиках он был похож на летящий флажок для морской семафорной азбуки.
— Эй! — окликнул Владик. «Флажок» подлетел.
— Что тут у вас? — озадаченно спросил Владик.
— Бой с веревочницами! — В глазах у Костика сверкали отблески битвы.
Тетка в клеенчатом переднике бежать не могла — запыхалась. Она только сипло вскрикивала и размахивала взятыми в плен штанами. Потом швырнула их и принялась яростно топтать.
— Она же их в клочья раздерет! — воскликнул Владик.
— Ага, — злорадно сказал Костик. — У меня там в кармане разрывные снаряды. Смотри сейчас…
Он не договорил. Из-под тетки рванулся клуб зеленого дыма. Ее отнесло в сторону. Мальчишки захохотали. Веревочницы гневно заголосили и начали сами срывать веревки. Видно, поняли, что пора отступать. Веревки со столбов слетали с такой скоростью, что длинные тени не успевали за ними и оставались качаться на цветах и листьях сурепки. Но на это никто пока не обращал внимания.
— Ура! Наша победа! — орали мальчишки. Похожий на флажок рыжий Костик тоже орал и прыгал.
— А где Ника? — спросил Владик.
— Она в Канатном переулке, в засаде. Но теперь засада не нужна. Позвать?
— Ага… — сказал Владик.
Костик опять кинулся через площадь. За что-то запнулся, полетел в траву, но тут же вскочил и помчался дальше.
Веревочницы исчезли. Взъерошенные мальчишки-победители обступили Владика и с молчаливым любопытством поглядывали на него. Они были маленькие, но их было много.
— Я Нику жду, — на всякий случай сказал Владик.
— Вон она идет, — сказал Матвейка.
Ника подошла вместе с Костиком. Наклонила голову. Хлестнула по траве распущенной рогаткой. Спросила не очень приветливо, но и не сердито:
— Чего надо-то?
— Дело есть, — сказал Владик. — Долгий разговор… — Он глянул на мальчишек. — Отойдем в сторонку.
— Секрет, что ли?
— Вроде…
Ника подумала. Мальчишки открыли рты и развесили уши — ждали секрета. Ника вздохнула:
— Здесь не поговорить. Подожди меня две минуты. Она скрылась за ближней калиткой и скоро появилась совсем другая. Не в наряде маленькой разбойницы, а в белом платьице и новых туфельках из серебристых ремешков. И даже с крошечными голубыми сережками в ушах. Только свежая ссадина у левого локтя говорила о недавнем боевом прошлом.
Мальчишки примолкли. Ника прикусила губу, мельком глянула на Владика и быстро сказала:
— Пошли куда-нибудь.
— Куда?
— Ну хотя бы на Приморский бульвар… — Потом она хмуро посмотрела на своих подчиненных: — А вы оставайтесь в карауле. А то веревочницы опять захватят территорию.
Мальчишки недовольно зашептались, но следом за Никой и Владнком не пошли.
Печальную историю Ника выслушала серьезно. Не перебила ни словечком. Они сидели на бульваре, на скамейке позади киоска с мороженым, и Владик говорил, а Ника медленно кивала и осторожно трогала свои сережки. Над скамейкой рос большой каштан. С него иногда падали и лопались колючие шарики. Ника не обращала внимания.
Владик тоже.
Когда Владик закончил рассказ, Ника покачала головой и проговорила:
— Дядя Миша правду тебе сказал: ты очень легкомысленный.
— Хватит уж об этом, — насупился Владик.
— Ничего не хватит. Ну, полез на балкон, потому что не подумал. А почему ничего не сделал, когда Гоша упал?
— А что я мог сделать? Я же не знал, как помочь!.. Разве я виноват? Вот когда Тилька разбился, я сразу побежал! Потому что знал, как его спасать…
— А как? — спросила Ника.
Владик рассказал про стекольного мастера.
— Сплошные сказки, — задумчиво сказала Ника.
— Значит, не веришь… — вздохнул Владик.
— Почему? Я верю. Честное железное-якорное слово. Я сказки люблю… Только я не могу тебе помочь.
— Не хочешь?
— Хочу, но как? Я не знаю. Корабль нам ни за что не построить.
— А если совсем небольшой? Только чтобы трюм для Гоши был… А?
— Небольшой — это все равно настоящий. Мастера даже маленькие модели годами делают.
— Ну уж… — сказал Владик.
— Вот тебе и «ну уж». Спроси своего знакомого.
— Какого?
— Ну, того гнома на пароходе. С моделью в бутылке…
— Так мы же не в бутылке будем строить!
— Да! И не модель, а громадину! А мы умеем? А из чего строить? А где чертежи?.. А… почему не в бутылке?
— Что? — сказал Владик.
— Сейчас, — сказала Ника, морща лоб. — У меня мысль…
— У меня тоже… — прошептал Владик.
— Если в бутылке… кораблик…
