– Ну ладно, – сказал крестьянин и бросил ремень на лавку. – А теперь – марш за хворостом!
Мальчики, втянув голову в плечи, бочком выскользнули из хаты. Но когда они вышли за калитку, Куба, покосившись на всякий случай на дом, подтолкнул брата и сказал:
– А короля я все-таки видел!
III
Трудно, пожалуй, сыскать в целом свете более укромное местечко, чем то, которое король Светлячок облюбовал для своей летней резиденции. Этот чудесный уголок лежал между запущенным вишневым садом в белой кипени цветов и вьющимся по низкой луговине голубым ручейком. Здесь, в зарослях огромных лопухов, царила прохлада и зеленый полумрак.
С одной стороны к саду примыкала убогая мазанка Петра, с другой – перелог, густо поросший метлицей, в которой буйно цвели желтый коровяк и голубой цикорий; издали эта полоска поля, давно лежащего под паром, казалась серебристо-золотой.
На узкой меже, отделявшей перелог от ольшаника, росли кусты шиповника, осыпанные темно-розовыми цветами. Сколько соловьев заливалось здесь каждую ночь, сколько отвечало им из ольшаника – не счесть! Соловьев старались перекричать лягушки, которых водилось здесь великое множество, лягушкам помогали чирки и водяные курочки, гнездившиеся в камышах по берегу голубого ручья. И так всю ночь напролет: квакал лягушачий хор, кричали водяные птицы, щелкали соловьи. Петрова лачуга им не мешала: она притаилась под плакучей ивой, в высокой траве, и так глубоко вросла в землю, что ее и в двух шагах не видно было.
Человеческое жилье выдавала только струйка дыма, подымавшаяся в полдень к небу из густой зелени, когда Петр варил картошку себе и детям. Даже собачьего лая не было слышно: зачем собаку кормить, если стеречь нечего? В такую хату и вор не заглянет, и странник ее обойдет. Гномы, пороптав немного на бедность, скоро привыкли к новому месту. Этот добрый, веселый народец боится только неволи – свобода ему дороже всего. А в этом зеленом уголке, который гномы прозвали Соловьиной Долиной, никто им не мешал, не подглядывал за ними, никто их не преследовал, и они вскоре стали чувствовать себя здесь, как в родном Хрустальном Гроте. Поначалу, что и говорить, пришлось им туговато. В первые дни они трудились не разгибая спины и голодали. Прежде всего надо было подумать о жилище для короля.
Ни почтенный возраст, ни сан не позволяли ему спать под лопухами вместе со всеми. Озабоченно качая головой, гномы вдоль и поперек исходили долину, но так ничего и не нашли.
Чтобы лучше обозреть окрестности, Петрушка залез на толстую иву и обнаружил в ней дупло. Он мигом смекнул, что здесь легко можно устроить жилище для короля. И работа закипела: одни выметали из дупла сор, другие украшали его и обставляли, чтобы королю было удобней. В тот же вечер роскошные королевские покои были готовы.
Здесь было не только красиво, но мягко и уютно, как в гнездышке. Пол устилали зеленые и бурые бархатные мхи, на стенах висели ажурные занавеси из паутины, отливающие всеми цветами радуги, вход закрывала сплетенная из серебристой метлицы циновка, а полевые цветы и травы наполняли покои благоуханием.
Сняв корону, чтобы дать отдых усталой голове, старый король повесил ее на сучок, а скипетр поставил в угол. И в тот же миг огромный алмаз, вделанный в скипетр, засиял в темном дупле, как солнце. Но у старого короля болели глаза от всего, что пришлось ему повидать на свете, и он велел заслонить алмаз ольховым листком. Сквозь зеленый лист просачивался приятный, похожий на лунное сияние свет. И, отдыхая в мягком зеленоватом полумраке, убеленный сединами король стал перебирать в памяти дни своей долгой жизни, за которую он сделал немало добра людям и свято берег сокровища земли, чтобы они не попали в руки лиходеям и не причинили зла.
А верная королевская дружина, в любую минуту готовая поспешить на зов своего господина, разбила лагерь между толстыми корнями ивы. Местечко хоть куда: и от дождя есть где укрыться, и от полуденного зноя. А по вечерам можно звездами любоваться – любимое занятие гномов. Хуже обстояло дело с едой. День или два приходилось так туго, что сластена Колобок то и дело заливался слезами. Но время и тут оказалось лучшим советчиком.
Осмотревшись, гномы убедились, что и в этом глухом углу можно прокормиться, и даже неплохо. В ольшанике росли грибы, поспевала земляника, закраснелась ежевика. В старом, запущенном саду из коры вишневых деревьев сочилась прозрачная смола; на метлице и водяном укропе было множество семян. Из молодого клевера получался великолепный салат, а хорошо очищенные корешки некоторых трав вполне могли сойти за спаржу. Питались гномы вкусно и сытно. И ни один не ленился зайти подальше, лишь бы раздобыть что-нибудь повкуснее для короля.
Особенно неутомим был Петрушка. То яичко из гнезда стащит, то воробышка поймает с ближнего тополя, то травинкой несколько капель меда достанет из шмелиного гнезда – и все для старого короля. Хозяйство разрасталось – пора было подумать и о настоящей кухне. До сих пор гномы разводили огонь на камне, но дождь и роса то и дело его заливали. И вот Петрушка, недолго думая, завладел большой раковиной, хозяин которой выехал неизвестно куда, прилепил к ней трубу из глины и песка, приладил дверцы, и вышла печка хоть куда! А где труба дымит, там друзей хоть отбавляй… Так и тут сразу нашлись друзья-приятели.
На берегу ручейка под лопухом с давних пор жило одно лягушачье семейство. В этом семействе и вырос господин Вродебарин. Это был гордец, бездельник и зазнайка.
Очень сожалею, что не могу сказать о нем ничего хорошего. Но таким уж он был – самодовольным и надутым, и таким всякий раз мне вспоминается. На всем берегу не было лягушки, которая бы так пыжилась и так крикливо напоминала о себе, как этот господин Вродебарин. Целыми днями он ничего не делал, только грелся на солнышке да квакал, какого он знатного рода, какой у него замечательный голос, как он умен и талантлив, не заботясь, хотят его слушать или нет.
Ужасный хвастун! Иногда его даже в соседней деревне было слышно. Вот этот-то господин и стал набиваться к гномам в друзья: рассказывал о себе всякие небылицы, льстил им напропалую, а сам все поджидал, не угостят ли чем.
Иногда он приносил скрипку и играл за ужином, чтобы угодить старому королю.
Пошли разные забавы, и гномы не скучали в обществе лягушки. А Вродебарин важничал не хуже настоящего барина. Печурка – изобретение смышленого Петрушки – топилась целый день. Еды да питья было вдоволь, и аппетитные запахи разносились далеко вокруг. Даже серый кот, спавший в Петровой мазанке перед печкой, потягивался и облизывался во сне, а голодные Войтек и Куба, лежа в обнимку на соломе, спрашивали друг друга:
– Чем это так вкусно пахнет?
Глава шестая
Концерт маэстро Сарабанды
I
Долго ломал голову старый король, как отплатить бедному Петру за гостеприимство, оказанное ему и его дружине.
Гномы неохотно отдают золото, серебро и драгоценные камни, которые стерегут. Милостыня одинаково унижает и подающего и принимающего, поэтому они больше любят помогать людям в работе.
Но как поможешь бедняге, если хозяйство у него такое нищее, что не знаешь, за что и приняться!
Сам Петр домой воротится, оглядит хату – и руки у него опускаются. В углах сор, с потолка пыльная паутина свисает, печь не белена, перед ней – кучи золы, лавка и стол немытые, стены обшарпаны. – Эх, совсем меня нужда заела! – сокрушался Петр. – Ну, наведу я в хате порядок, разве это поможет? Как ни кинь, все клин. Лучше трубочку покурю!
И он закуривал трубку или заваливался спать на солому. Человек Петр был неплохой. Но, задавленный нуждой, он никак не мог снова стать на ноги и в отчаянии махнул на все рукой. Клочок заброшенной земли вполне мог бы прокормить его и детей. Но он зарос кустарником, был весь в ямках, пнях и каменьях, и у Петра не хватало духа за него взяться. – Эх, кабы мне вместо этого поля полоску хорошей земли под картошку! – рассуждал он. – А это что – одни корни да камни! Хоть руки в кровь обдери, все равно толку мало! Его бы осушить сперва, пни выкорчевать, камни вывезти, кустарник вырубить – тогда и пахать можно. А у меня что? Ни топора хорошего, ни лопаты, ни плуга, ни бороны… Да и сила нужна для такой работы, а откуда она возьмется с сухой картошки без соли! Эхе-хе, не под силу мне это! Не под силу!
И он запрягал свою клячу и ехал в город, чтобы заработать хоть несколько грошей.
Жалкий это был заработок! Купит себе кусок хлеба да мерку овса для лошади, подать у заставы заплатит – и нет ничего. А уж если в корчму заглянет, и вовсе с пустым мешком домой воротится. Так оно и шло. Редко когда привозил он что-нибудь детям из города. Лошадь была у Петра единственным подспорьем в хозяйстве. И король Светлячок приказал гномам обтирать ее росой и до блеска чистить по ночам скребницей, копыта ей смазывать комариным салом, гриву расчесывать и заплетать, в ясли подкладывать сочную траву и на дорогу клевера класть в телегу, поить ключевой водой, в конюшне подстилать мох и сухую хвою, отгонять мух и слепней и учить быстро бегать. Те, кто раньше видели его лошадь, глазам своим не верили, до того она изменилась.
