Пока Бут стоял и дивился происходящему, раздался грохот, и он услышал, как на землю упало что-то тяжелое.
— Батюшки! — раздался голос Железного Дровосека.
— О Боже! — воскликнул голос Железного Воина.
— Почему ты не смотришь, куда идешь? — упрекнул товарища Дровосек.
— Я смотрел, но тебя не увидел, — отозвался Воин. — Что-то случилось с моими железными глазами. Я не вижу тебя, да и вообще никого из вас не вижу.
— И со мной случилось то же самое, — признался Железный Дровосек.
Бут хоть прекрасно слышал голоса, не видел ни Воина, ни Дровосека. Тотчас же кто-то неожиданно натолкнулся на него, отчего Бут полетел наземь. Он почувствовал, что на него свалился Страшила. Не успел он снять с себя соломенного человека и встать на ноги, как на него натолкнулась Многоцветка, и Бут снова упал.
Сидя не земле. Бут спросил:
— А ты видишь нас, Цветка?
— Нет, — отозвалась дочь Радуги. — Мы все стали невидимками.
— Как же это могло случиться? — спросил Страшила, все еще лежа.
— Врагов мы никаких не встречали, — отвечала Многоцветка. — Поэтому, похоже, это такие заколдованные места, где все становится невидимым. Даже феи попадают под действие этой магии. Природу — траву, цветы, равнину, гору на горизонте — мы видим, а вот самих себя или друг друга — нет.
— Что же нам теперь делать? — спросил Бут.
— Думаю, что заколдована только маленькая часть долины, — сказала Многоцветка. — Возможно, есть тут такая полоса, попадая в которую, люди делаются невидимками. Потому нам надо взяться за руки и двинуться дальше, к горе Жевунья, пока не минуем заколдованную полосу.
— Отлично! — воскликнул Бут, вскакивая на ноги. — Так давай мне руку Многоцветка. Где ты?
— Рядом, — сказала она. — А ну-ка посвисти, Бут. Я пойду на свист.
Бут так и сделал и вскоре почувствовал, что его взяли за руку.
— Помогите мне подняться! — услышали они голос Страшилы совсем рядом. Друзья разыскали соломенного человека, и с их помощью он встал, не выпуская из своей руки ладошку Многоцветки.
Ник Дровосек и Железный Воин поднялись без посторонней помощи, но Железный Дровосек пожаловался:
— Я не могу никак выпрямиться. Но все суставы-шарниры в порядке, так что я вроде могу идти.
Двинувшись на голос. Бут поймал его за железную руку. Железный Воин стоял тут же, и его за руку взял Страшила.
— Надеюсь, вы пойдете нормально, — сказал соломенный человек, — а то если мы оба будем спотыкаться, то обязательно грохнемся.
— Я вроде бы никогда не спотыкался, — неуверенно проговорил Воин, — но у меня такое ощущение, что одна нога стала короче другой. Я не могу посмотреть, что там случилось, но я дохромаю как-нибудь до места, где чары кончаются.
Отряд двигался цепочкой в сторону горы Жевунья. Не успели они, однако, пройти и сотню шагов, как услышали жуткое рычание. Рычал ктото впереди, и поэтому они остановились и стали вслушиваться.
— Чую солому! — прокричал грубый громкий голос, и снова раздалось рычание. — Чую солому, а я, Гиппожираф, страшно люблю солому и могу съесть ее сколько угодно. Я хочу полакомиться этой соломой! Где она, а?! Признавайтесь!
Услышав эти слова. Страшила слегка струхнул, но виду не подал и промолчал. Другие тоже помалкивали, надеясь, что невидимый зверь не увидит и не отыщет их. Но Гиппожираф, принюхиваясь, стал приближаться и попытался укусить Железного Дровосека. Это был крупный зверь, и его зубищи прочертили две борозды на железном туловище императора.
— Тьфу! Это не солома! — фыркнул голос, и Гиппожираф подошел к Буту. — Мясо! П-ф! Мяса я не ем! — недовольно проворчал зверь и обнюхал Многоцветку. — Ох, как сладко пахнет, а есть нечего — паутина и роса! Такой феей не насытишься!
За Многоцветкой уже стоял Страшила, но он понимал, что если зверь слопает его солому, то он, Страшила, надолго выйдет из строя — до последнего фермерского дома, который им попался, было уже далеко, а вокруг росла одна трава. Поэтому охваченный испугом, он отпустил руку Многоцветки, взамен вложил ей в ладошку руку Железного Воина, а сам украдкой перешел в голову отряда, к Железному Дровосеку.
Между тем зверь обнюхал Железного Воина и обнаружил, что он последний в цепочке.
— Очень странно! — удивился он. — Я чую солому, а найти ее не могу. Нет, дудки! Она гдето тут. Надо как следует поискать, и все отыщется.
Голос зверя теперь раздавался у них за спиной, и друзья снова зашагали вперед и, прибавив шагу, стали приближаться к горе Жевунья.
— Не нравится мне эта страна-невидимка, — сказал Бут, пожимая плечами. — Нельзя понять, ни какие звери бродят вокруг, ни какие опасности нас подстерегают.
— Пожалуйста, перестань думать об опасностях, — попросил его Страшила.
— Почему? — удивился Бут.
— Если ты начнешь думать о чем-то неприятном, это непременно случится. А если не думать о плохом, то ничего такого не произойдет. Разве ты не видишь, что это так?
— Я вообще ничего не вижу, — отозвался Бут.
Но когда они внезапно вышли из заколдованной невидимой полосы, то остановились как вкопанные. Перед ними расстилалась глубокая канава с отвесными краями, создававшая неодолимую преграду на пути к горе Жевунья.
— Канава не такая уж широкая, — сказал Железный Дровосек, — но вряд ли кто-то сможет ее перепрыгнуть.
Вдруг Многоцветка расхохоталась.
— Вы только полюбуйтесь на наших железных друзей, — сказала она.
Бут и Страшила посмотрели на Воина и Дровосека, а те смущенно стали оглядывать друг друга.
— Это потому, что мы тогда столкнулись, — грустно заметил Дровосек. — Я и тогда понял, что со мной что-то неладно. Теперь-то я вижу, что у меня помят бок, и я весь накренился влево. А все Железный Воин! Он должен был проявить осторожность.
— Ты сам хорош. Из-за тебя у меня погнулась правая нога, и теперь я еле-еле ковыляю, — отозвался Капитан Штурм. — Зачем ты стоял у меня на дороге?
Дело пахло ссорой, и Многоцветка поспешно сказала:
— Не волнуйтесь, друзья. Дайте срок, и вас обоих починят. Да и Страшилу надо привести в порядок, а то после падения у него солома вся сбилась, но пока наша задача — перебраться через канаву.
— Да, сейчас это самое главное, — кивнул Бут.
Они стояли в ряд и смотрели на неодолимую преграду, но вдруг за спиной у них раздалось рычание, отчего они все обернулись. Из невидимой страны возник странный зверь с толстой шкурой и огромной головой на длинной шее. Глаза и рот были тоже огромными, а уши и нос, напротив, маленькими. Голова могла втягиваться, отчего шея превращалась в набор складок — и моментально выстреливать, если того хотело животное.
— Господи! — воскликнул Страшила. — Да это же, наверное, Гиппожираф!
— Так точно! — отозвался зверь. — А ты — говорящая солома, которой я и пообедаю. Как же я обожаю солому! Надеюсь, мой аппетит вас не раздражает?
Медленно он двинулся к Страшиле, но Железный Воин и Железный Дровосек выступили вперед и замахали один топором, другой мечом.
— Осади назад! — предупредил Дровосек. — А то я что-нибудь тебе отрублю.
— Ты серьезно? — удивился Гиппожираф.
— Ну да! — хором ответили Воин и Дровосек. — Страшила — наш товарищ, и без соломы он как без рук. Мы будем защищать нашего друга от опасности — и от тебя в первую очередь.
Гиппожираф сел на задние лапы и печально уставился на них.
— Очень обидно, — заметил он. — Только думал полакомиться вкусненьким, и, оказывается, это невозможно. Но какой вам толк от этого соломенного человека и ему самому от собственной соломы, если перед вами канава, через которую вам все равно не перепрыгнуть?
— По крайней мере, мы всегда можем вернуться, — сказал Бродяга Бут.
— Верно! А значит, не мне одному не повезет. Маленькое, но утешение! — рассмеялся Гиппожираф.
Путники посмотрели на зверя, а потом на равнину, что простиралась за канавой. Там росла трава, но солнце так ее высушило, что получилось почти готовое сено. Надо было только накосить его и сложить в копну.
— А почему бы вам самому не перебраться через канаву и не полакомиться сеном? — спросил Бут зверя.
— Потому что я не любитель сена, — был ответ. — Солома в сто раз вкусней. И встречается она в этих краях очень редко. Да и перебраться мне не просто. Я неповоротлив и тяжел и прыгаю так себе. Правда, я могу так далеко вытянуть шею, что сумею, если захочу, погрызть сена на той стороне канавы, — не потому что оно такое вкусное, а потому что есть все-таки надо, и если нельзя полакомиться тем, что любишь, приходится есть то, что дают.
— Ты, я вижу, философ, — заметил Страшила.
— Нет, я Гиппожираф, — возразило существо.
Многоцветка, ничуть не испугавшаяся зверяисполина, танцующей походкой подошла к нему и спросила:
— Раз ты способен протянуть шею через канаву, может, ты нас выручишь? Мы устроимся у тебя на голове, и ты перенесешь каждого по очереди через канаву.
