— Это безобразие! Неслыханное хулиганство! Вывести со стадиона того, кто позволяет себе такие возмутительные шутки! — возбуждённо кричали на трибунах.
Конечно, следовало немедленно вывести со стадиона и даже предать суду виновника этого переполоха, но никто не в силах был его обнаружить. Только четыре человека из восьмидесяти с лишним тысяч зрителей знали, кто этот виновник.
— Что ты наделал?! — зашептал Волька Хоттабычу на ухо.- Ты остановил всю игру и лишил шайбовцев первого гола.
Насчёт неудачи шайбовцев Волька, впрочем, сказал без особого огорчения, так как он «болел» за «Зубило».
— Я хотел, чтобы было лучше,- также шёпотом оправдывался смущённый Хоттабыч.
— Ну что мне прикажешь с тобой делать? — развёл Волька руками, усадил старика на место и наспех объяснил ему основные принципы футбола.- Вот жалко только, что «Зубилу» приходится играть против солнца, а во втором тайме, когда команды поменяются местами, солнце уже успеет закатиться. Получается, что шайбовцы ни за что ни про что находятся в лучших условиях,- выразительно сказал напоследок Волька. Он не без основания надеялся, что Хоттабыч учтёт его слова.
— Действительно несправедливо,- согласился старик, и в то же мгновение солнце скрылось за лёгким облачком и так уже и не появлялось до самого конца матча.
Между тем с поля убрали все лишние мячи, судья зачёл время, ушедшее на ликвидацию инцидента, и игра продолжалась.
После Волькиных объяснений Хоттабыч стал следить за состязанием со всё большим и большим интересом. Шайбовцы, лишившиеся в результате истории с двадцатью двумя мячами верного гола, нервничали, «мазали», и старик чувствовал себя виноватым перед ними и терзался угрызениями совести.
XXXI . Хоттабыч вступает в игру
Так роковым образом разошлись пути и симпатии Вольки Костылькова и Гассана Абдуррахмана ибн Хоттаба. Когда первый сиял от удовольствия (а это бывало каждый раз, когда кто-нибудь из команды «Шайба» бил мимо ворот противника), старик сидел мрачнее тучи. Зато, когда нападение «Зубила» било мимо ворот «Шайбы», картина резко менялась: Хоттабыч заливался счастливым смехом, а Волька страшно злился:
— Не понимаю, Хоттабыч, что ты находишь в этом смешного? Чуть-чуть не было гола.
— Чуть-чуть не считается, о драгоценнейший,- иронически отвечал ему Хоттабыч где-то подслушанной фразой.
Старик, впервые столкнувшийся с футболом, не знал ещё, что бывают болельщики. Волькино огорчение по поводу солнца, бившего в глаза команде «Зубило», он воспринял как простую заботу мальчика о справедливости. О том, что он сам стал болельщиком, он, конечно, и не подозревал, как не подозревал об этом и Волька. Это прискорбное обстоятельство и послужило причиной необыкновенных событий, приключившихся в этот день на стадионе.
Началось с того, что в один особенно напряжённый момент, когда нападение «Зубила» приближалось к воротам «Шайбы», Волька, таинственно нагнувшись к Хоттабычу, доверчиво ему прошептал:
— Хоттабыч, миленький, пододвинь, пожалуйста, чуточку ворота «Шайбы», когда зубиловцы будут по ним бить.
Старик насупился и впервые с момента их знакомства вместо беспрекословного согласия спросил:
— А какая, осмелюсь я осведомиться, польза будет от этого «Шайбе»?
— «Шайбе» и не надо. От этого «Зубилу» польза будет! — с жаром ответил Волька.
Старик промолчал. Зубиловцы снова промазали. А через две-три минуты дюжий молодец из нападения «Шайбы» под одобрительный рёв толпы забил классический мяч в ворота «Зубила».
— Егорушка, ты только не вздумай, пожалуйста, надо мной смеяться,- сказал вполголоса вратарь «Зубила» одному из запасных игроков, когда игра на короткое время перешла на поле «Шайбы»,- но я готов поклясться, что штанга моих ворот подыгрывает шайбовцам…
— Что-о-о-о?!
— Понимаешь, когда они били по воротам, я ясно видел, как правая штанга отодвинулась сантиметров на пятьдесят в сторону и пропустила мяч…
— Температуру мерил? — иронически спросил запасной игрок.
— Чью — штанги?
— Нет, свою. У тебя, наверно, сильный грипп.
— Тьфу! — плюнул обиженно вратарь и заметался в воротах.
Шайбовцы, ловко обводя защиту, приближались к воротам «Зубила» стремительно, как лавина.
Бац! Второй гол за три минуты. Причём оба раза по совершенно не зависящим от вратаря «Зубила» причинам. Вратарь дрался как лев. Но что он мог поделать, когда в самый момент удара по воротам верхняя их планка сама по себе приподнялась ровно настолько, чтобы мяч свободно мог пролететь, чуть задев кончики пальцев поднятых вверх рук вратаря?!.
Кому сказать об этом? Кто поверит? Вратарю стало грустно и страшно, как маленькому мальчику, попавшему ночью в дремучий лес.
— Видел? — спросил он безнадёжным голосом у Егорушки.
— К-к-к-кажется, видел,- заикаясь, ответил запасной игрок.- Только никому не скажешь. Всё равно никто не поверит.
— То-то и оно, что никто не поверит,- грустно согласился вратарь «Зубила».
А в это время в восьмом ряду северной трибуны разгорался тихий скандал.
— Ты всё перепутал,- сказал Волька Хоттабычу, когда «Зубилу» забили первый гол.- Я тебя просил помочь зубиловцам, а ты почему-то подыграл шайбовцам. Нужно быть внимательней. Слышишь?
— Слышу,- сухо ответил старик и тут же в ажиотаже так сильно стукнул Вольку по коленке, что тот прямо взвыл от боли. Это Хоттабыч обрадовался, что шайбовцы забили второй мяч.
— Ну, вот видишь,- сказал позеленевший от огорчения Волька,- опять шайбовцы ликуют и всё из-за твоей рассеянности.
— Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб никогда не страдал рассеянностью,- загадочно промолвил Хоттабыч, кинув на Вольку недружелюбный взгляд. Но тот снова ничего не понял.
Приближался конец первого тайма, и счастье как будто обратилось наконец лицом к «Зубилу». Игра перешла на поле «Шайбы», зубиловцы, что называется, землю рыли, и вскоре лучший их форвард с невероятной силой подал мяч в верхний угол ворот «Шайбы».
Все восемьдесят с лишним тысяч зрителей в неописуемом волнении привскочили со своих мест, затаив дыхание. Этот верный гол должен был размочить «сухой» счёт «Зубила». Волька, Серёжа и Женя, дружно болевшие за «Зубило», радостно подмигнули друг другу, но тут же разочарованно вздохнули и грустно уселись на свои места: был верный мяч, а ударился в верхнюю штангу, да ещё с такой силой, что звон пошёл по всему стадиону.
Звон мяча, кстати говоря, слился с громким воплем, который издал вратарь «Шайбы»: стремительно опустившаяся на одно мгновение штанга спасла вратаря от гола, но зато пребольно ударила его по голове.
Теперь Волька наконец догадался, что Хоттабыч не ошибается, а действует совершенно сознательно. Тогда он ужаснулся.
— Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб,- сказал он дрожащим голосом,- что же это такое? Ты же знаешь, что мы все — и я, и Серёжа, и Женька — болеем за «Зубило», а ты, выходит, совсем наоборот — болеешь за «Шайбу»?
— Увы, о благословенный, это так,- удручённо ответил старик.
— Разве я не спас тебя из заточения в глиняной бутылке? — горько продолжал Волька.
— Это верно, как то, что сейчас день, и как то, что тебя ждёт великое будущее,- еле слышно отвечал Хоттабыч.
— Так почему же ты подыгрываешь «Шайбе», а не «Зубилу»?
— Увы, я не волен над своими поступками,- сокрушённо отвечал Хоттабыч, и крупные слёзы потекли по его загорелому лицу.- Мне очень хочется, чтобы выиграла команда «Шайбы».
XXXII . Обстановка накаляется
— Смотри,- угрожающе заявил тогда Волька,- будет скандал!
— Пусть будет, что будет.- ответил Хоттабыч, и в тот же миг вратарь «Зубила» поскользнулся на совершенно сухом месте и пропустил в ворота третий мяч.
— Ах, так?! — заскрежетал тогда зубами Волька.- Значит, по-хорошему ты не хочешь? Ладно!
Он вскочил на скамью и, указывая пальцем на Хоттабыча, закричал:
— Граждане! Он всё время подыгрывает «Шайбе»! Обратите, граждане, внимание на этот возмутительный факт!
— Кто подыгрывает? Судья подыгрывает? Что вы говорите? Оказывается, судья подыгрывает! — взволновались кругом.
— Да нет же, не судья! — кипятился Волька.- При чём здесь судья?! Это вот этот старичок подыгрывает. Отстаньте от меня, пожалуйста!
Последняя фраза относилась к Серёже и Женьке, которые испуганно дёргали своего приятеля за рукав. Они понимали, что ничего путного из ссоры между ним и стариком не получится. Но Волька не унимался, хотя теперь уже никто не относился серьёзно к Волькиным словам.
— Так ты говоришь,- покатывались все кругом со смеху,- так ты говоришь, что старичок отсюда, из восьмого ряда северной трибуны, почём зря передвигает ворота? Хи-хи-хи! Он, наверно, в кармане такой штепсель особенный имеет, чтобы управлять воротами на расстоянии? Может быть, это он и мячики давеча на поле понакидал?
