— Совсем как в старые времена! — сказал Дедуля, откладывая наконец палочки и переводя дух. — А ты чудесно танцуешь, дорогая. Уж тебе-то точно никогда не придётся подпирать стенку на балу
— Давайте теперь в кавардак поиграем, — предложил запыхавшийся принц.
— Ой, хочу играть в кавардак! — воскликнула Майя. Дедуля охотно отстегнул деревянную ногу, и Тряпицио принялся обучать цветочную девушку этой хитрой игре. Билл, сидя рядом, подсчитывал очки и бдительно следил, чтобы никто не мошенничал, а Дедуля, полузакрыв глаза, вспоминал добрые старые времена, когда он был юным героем и любимцем всех оборвандских девушек.
— Первый спокойный часок с тех пор, как мы вышли в путь, — заметил он, протягивая руку за трубкой и кисетом, которые Тряпицио вынул из ноги перед началом игры. Кисетов там было два — Дедулин собственный и тот, который он вытащил из кармана атамана Ваги, о чём сейчас после всех перенесённых треволнений успел забыть. По случайности Дедуля, даже не заметив этого, набил трубку табаком из Вагиного кисета. И тут как раз Майя с Тряпицио, доиграв пятую партию, сложили в ногу все, что оттуда вынимали, и помогли Дедуле её пристегнуть.
— А теперь расскажите мне об Оборвандии, — попросила Майя, усаживаясь рядышком с Дедулей. Тряпицио охотно откликнулся на эту просьбу, потому что он очень скучал по дому и был рад хотя бы поговорить о нем. Он стал рассказывать девушке о своих голубях, о Кузнеце, о башне Расстегая — с её вершины открывался вид на оборвандские просторы до самой Джинксии, — о том, какие игры они с Дедулей устраивали в замке, о цветах, которые выращивала матушка. Дедуля слушал и кивал головой. В какую-то минуту он рассеянно зажёг трубку, затянулся, выдохнул дымок, затянулся ещё...
И тут случилось нечто невероятное. Когда Дедуля затянулся в третий раз, Билл исчез, Тряпицио превратился в крупную чёрную ворону, Майя — в ворону небольшую и пёстренькую, а на месте командира оказалась старая серая ворона с деревянной лапой.
— Кар—раул! — каркнул Дедуля, выронив из клюва трубку
— Ромашки и лютики, я, оказывается, могу летать! — воскликнула Майя, вспорхнув в воздух. — Тряпицио, полетели вместе!
— Вор—рона! — кричал Дедуля. — Я ворона, ты ворона, и она ворона! Что случилось? И где Билл?
— Я здесь! — раздался испуганный голос Билла. Самого же его видно не было. Волшебство, превратившее людей в ворон, оставило от железного петушка только голос.
— Опять штучки этого волшебника, будь он неладен! — сердито сказал Дедуля, топнув деревянной лапой и взъерошив серые перья. Старик не догадывался, что всё дело в табаке из разбойничьего кисета.
— Но раз уж мы стали воронами, почему бы нам не полететь? — сказала Майя. Девушку, казалось, ничуть не огорчало, что она обросла перьями. — Давайте полетим в Страну Оз!
— Правильно! — воскликнул Тряпицио. — И через океан перелетим, и через Погибельную пустыню! И прямиком в Изумрудный город. Дедуля, все к лучшему! Я думаю, что кто-то нам помогает!
— Лучше б этот кто-то не лез не в своё дело! — сварливо прокаркал Дедуля. — Помощничек тоже, посмешище из меня сделал на старости лет. Превратить солдата в старую ворону! Но ладно, делать нечего, полетели! Билл, держись впереди да следи, чтобы мы не отклонялись от курса. Летим на восток! Да голос почаще подавай, чтобы мы знали, где ты.
— Есть, командир! — бодро отозвался невидимый голос. — Вот он я, впереди, откликаюсь на имя Билл!
— Ну, вороны, впер—рёд! — скомандовал командир, взлетая. Следом взлетел Тряпицио, за ним — Майя. Они поднимались все выше и выше, пока наконец покинутый айсберг не превратился в крохотную точку, затерянную в синих волнах Небывалого океана.
Они летели молча, и только Билл время от времени подавал голос, уточняя направление. Разговаривать никому не хотелось — мысли усердно машущих крыльями путешественников были заняты удивительными событиями последних часов.
Глава четырнадцатая. На прачечной горе
— Доброй ночи! — приветствовал рассеянный поэт проснувшуюся Дороти. — Как спали?
— Доброе утро! — засмеялась девочка, садясь и зевая. — Хорошо, а вы?
— Не сомкнул глаз, — ответил Ассо. — Сначала мне мешал камень под боком, а потом я всё никак не мог придумать рифму к слову «пендель».
— Крендель, — сказала Дороти, улыбаясь серьёзности собеседника, — а что такое пендель?
— А это такая птичка, — ответил Ассо, отбрасывая со лба длинные волосы, — зелёненькая. Живёт в хвойных лесах и питается кренделями. А у вас, дорогая, незаурядные поэтические способности.
— Рр-гав! — вмешался Тотошка. Он проснулся давным-давно и теперь требовал завтрак.
Путникам пришлось провести ночь в глухом лесу, куда их затащила беглая дорога. Ассо устроил сносную постель из веток и опавших листьев для Дороти с Тотошкой, а сам беззаботно улёгся на голой земле. Но не таков был наш поэт, чтобы отсутствие мягкой постели могло испортить ему настроение. Вскочив на ноги и пробежавшись для разминки, он во весь голос запел песню собственного сочинения, заменяя первыми попавшимися словами те, которые забывал, так что Дороти то и дело заливалась смехом.
— Мне кажется, что сегодня нам повезёт, — сказала девочка, — как вы думаете?
Ассо, который в это время умывался в ручейке, так энергично закивал, что во все стороны полетели брызги.
— Непременно повезёт, как всегда на Новый год! — воскликнул он.
— А при чем тут Новый год? — спросила Дороти. — До него ведь ещё не скоро.
— Это я для практики рифмую, — объяснил поэт, — чтобы навыка не терять. Понятно-занятно? Ясно-громогласно?
— Ясно, — сказала Дороти и отвернулась, чтобы скрыть улыбку. — Вам, наверное, понравится наша Лоскутушка. Она тоже поэтесса.
Лес был наполнен ароматами хвои и свежей листвы. Путники зашагали по узенькой тропинке. Дороти рассказала Ассо о Лоскутушке — тряпичной девчушке из Изумрудного города. Вы, конечно, о ней уже слышали. Её сшила из лоскутков жена одного чародея, а потом оживила волшебным порошком.
— И что же, у неё стихи лучше моих? — ревниво спросил Ассо.
Дороти покачала головой.
— Нет, не лучше. И потом, ваши стихи приходится за вас заканчивать, а это очень интересно.
Обрадованный Ассо тут же принялся декламировать очередное стихотворение, так при этом энергично жестикулируя, что Тотошка испугался и спрятался между камней. Но испуг не заглушил в пёсике любопытства, и он высунул голову из своего убежища, прислушиваясь к чтению. Однако при всём старании он ничего не мог понять в этих стихах.
На полпути из Кекса в Штрудель
Попался мне лимонный пудель.
Он горько плакал и рыдал,
И я ему ватрушку дал.
Я утешать его пытался,
А он брыкался и кусался.
Но что обидело его?
Так и не знаю…
— Ничего, — закончила Дороти. — Это на самом деле было?
— Не на самом, не на самом! — нараспев ответил поэт, наклоняясь, чтобы почесать Тотошку за ухом. — А на самом деле нам бы не мешало позавтракать, да нечего. Дороти, я голоден, как волк!
— Вы не похожи на волка, — засмеялась девочка. — Подождите, вон впереди виднеется домик. Авось нас там угостят чем-нибудь.
Ура, пошли скорей туда,
Где чай горячий и еда!
Немедля побежим бегом
В гостеприимный этот…
На стук в дверь никто не отозвался, но, когда Ассо повернул ручку, дверь легко отворилась, и они вошли в маленькую, но чистенькую и уютную комнату. Дома никого не было, но в шкафу нашлись яйца, ветчина, хлеб и кофе, так что Ассо быстро разжёг огонь в печке, а Дороти приготовила вкусный завтрак
— Здесь, наверное, живёт дровосек, — сказала Дороти. — Надеюсь, он не рассердится, что мы тут похозяйничали.
— Я ему оставлю стихотворение в благодарность за завтрак, — сказал Ассо.
— А я оставлю кольцо, — добавила Дороти. Она в глубине души опасалась, что дровосек может не оценить творчества рассеянного поэта.
Когда они поели, Дороти вымыла посуду. Ассо тем временем нашёл на столе листок бумаги и погрузился в работу. Когда наконец после многих исправлений стихотворение было готово, он гордо пришпилил листок к стене.
Припасам Вашим нанесли
Мы кой-какой урон.
Вы нас от голода спасли,
И Вам за то поклон!
Пускай вовек не знает бед
Ваш домик в гуще леса.
Спасибо!
Ассо Нанс, поэт,
И Дороти…
Дороти взяла карандаш и добавила забытое поэтом слово «принцесса», а потом сняла с пальца золотое колечко, положила его на середину стола и весело выбежала в дверь следом за Ассо и Тотошкой, которым не терпелось отправиться в путь.
