Он захотел узнать мое имя.
Я сказал:
— Ген, — однако, он не был расположен к дальнейшей беседе.
— Ведите его за мной, — сказал он, повернулся ко мне спиной и пошел прочь.
Все мои попытки идти самому, казалось, шли вразрез с намерениями охранников, поэтому меня рывками потащили вниз по лестнице. Два потных солдафона подпирали меня с обеих сторон, а я болтался между ними, изящный, как больная кошка. Мы прошли через караульное помещение, к воротам в тюремной стене, а потом по каменной лестнице поднялись во двор между тюрьмой и южным крылом царского Мегарона. Со всех сторон нас окружали высокие древние стены. Со времен захватчиков царский дворец превратился в настоящую твердыню.
Следуя за охранником с фонарем, мы пересекли двор и по короткой лестнице поднялись к двери в стене Мегарона. По другую сторону двери белоснежные стены коридора отражали свет стольких ламп, что казалось, опять наступил день. Я повернул голову в сторону и выдернул из лап охранника руку, чтобы прикрыть глаза. Лучи света пронзали мою голову, словно копья. Оба стражника остановились, и один из них попытался снова ухватить меня за руку, но я опять отнял ее. Халдей остановился на звук нашей возни.
— Дайте ему время, пусть глаза привыкнут, — сказал он.
Минуты мне вполне хватило, я сморгнул с глаз непрошеные слезы, и мы пошли дальше по коридору. Я низко опустил голову и почти закрыл глаза, так что мало что успел разглядеть. Полы были мраморные, между прочим, а стены кое-где украшены изображениями лилий, птиц и черепах. Потом мы поднялись по лестнице, вдоль которой была нарисована свора охотничьих собак, преследующих льва; лев опирался на косяк двери, перед которой мы и остановились. Халдей постучал и вошел. Охранники вместе со мной втиснулись в узкий дверной проем. Я огляделся, чтобы посмотреть, кто мог наблюдать за моим неуклюжим появлением, но комната была пуста.
Я был взволнован, моя кровь бурлила, как вино, но вместе с тем я смертельно устал. Подъем по лестнице измотал меня, словно восхождение на гору. Колени мои подгибались, и я теперь был рад, что стражники держат меня под локти. Когда они отпустили меня, я потерял равновесие и некоторое время под звон цепей махал руками, чтобы не свалиться на пол.
— Можете идти, — сказал халдей охранникам. — Приходите за ним через полчаса.
Полчаса? Мои было воспарившие надежды несколько увяли. Солдаты вышли, а я оглядел комнату. Это был небольшой кабинет с письменным столом и несколькими удобными креслами вокруг него. Халдей стоял около стола. Окно рядом с ним должно было выходить на большой двор Мегарона, но маленькие стекла отражали только свет горящих внутри ламп. Я снова поглядел на кресла. Выбрав самое красивое, я со вздохом облегчения уселся. Халдей напрягся, его брови вытянулись в одну линию над колючими глазами. Брови были совсем черные, хотя волосы на голове из-за обильной седины казались серыми.
— Встань, — приказал он.
Я поглубже уселся на пуховой подушке сиденья и откинулся на спинку. Сидеть в кресле было почти так же приятно, как носить чистую одежду и есть свежую пищу, и я не смог бы встать, даже если бы захотел. Мои колени совсем ослабели, а желудок сводило судорогой, угрожая вытолкнуть наружу те крохи пищи, которые я недавно проглотил. Спинка кресла находилась на уровне моих ушей, так что я просто откинул голову и смотрел поверх носа на халдея, все еще стоявшего возле стола.
Халдей дал мне несколько минут, чтобы освоиться, прежде чем подошел ближе. Он стал медленно наклоняться, пока кончик его носа не замер в нескольких дюймах напротив моего. Никогда раньше я не видел его так близко. Нос у него был крупный, как у большинства наших горожан, но глаза были светло-серыми, а не карими. Обветренный лоб изрыт глубокими морщинами то ли под частым воздействием солнца, то ли из-за привычки хмуриться. Я подумал, что он немало поработал на свежем воздухе, прежде чем уселся за свои книги. Потом я перестал размышлять о его лице и перевел взгляд обратно к глазам.
— Со временем мы могли бы прийти ко взаимному уважению, — тихо сказал он. «Не раньше, чем рак на горе свистнет», подумал я. Он продолжал: — Но для начала мне будет достаточно твоего послушания.
Его способность передать зловещую угрозу таким коротким набором слов была поистине замечательной. Я сглотнул и мои руки задрожали на подлокотниках кресла. Цепи звякнули, но я не попытался встать. Ноги не послушались бы меня. Должно быть, он понял это и принял к сведению, потому что отступил, оперся на письменный стол и раздраженно махнул рукой.
— Ладно, оставайся там. Потом подушки почистят. Или сожгут.
Я почувствовал, что мое лицо краснеет, но, в конце концов, не моя вина была в том, что от меня воняло. Посидел бы сам в тюрьме несколько месяцев, а потом мы бы посмотрели, сохранил бы он запах старых книг и душистого мыла?
Он еще некоторое время рассматривал меня и, кажется, оказался не впечатлен увиденным.
— Я видел тебя в суде, — наконец сказал он.
Я не стал говорить, что тоже заметил его.
— Ты похудел.
Я пожал плечами.
— Скажи мне, — продолжал халдей, — почему ты до сих пор не отказался от нашего гостеприимства? В суде ты заявил, что даже стены царской тюрьмы не удержат тебя в неволе; я был удивлен, что ты до сих пор не сбежал.
Похоже, он наслаждался ситуацией. Я скрестил ноги и уселся поудобнее. Он поморщился. Пожалуй, мне пора заговорить.
— Некоторые вещи требуют времени на подготовку.
— Надо же, как верно подмечено, — сказал халдей. — И сколько же времени тебе понадобится?
Еще полчаса, подумал я, но не произнес ни слова.
— Думаю, это займет много времени, — продолжал халдей. — Всю твою оставшуюся жизнь. В конце концов, — пошутил он, — когда ты умрешь, в тюрьме тебя не оставят, не так ли?
— Полагаю, нет.
Глупая шутка, совсем не смешно.
— Ты многими вещами хвастался в суде. И будешь продолжать хвастаться, я полагаю?
— Я могу украсть что угодно.
— Таков твой род занятий. И глупое пари с собратьями по профессии привело тебя в тюрьму. — он взял со стола перо и несколько секунд вертел его в руках. — Печально, что такой талант, как у тебя, часто достается дуракам; но твое счастье в том, что я заинтересован в твоем мастерстве, а не в мозгах. Конечно, если ты действительно так хорош, как говоришь.
— Я могу украсть что угодно и откуда угодно, — повторил я.
— Кроме себя самого из царской тюрьмы? — спросил халдей, скептически приподняв одну бровь.
Я снова пожал плечами. Я и это мог бы сделать, но такая кража займет некоторое время. Она может занять много времени, так что я надеялся, что царский халдей предложит мне более быстрый способ.
— Ну, по крайней мере, теперь ты знаешь, как полезно бывает держать язык за зубами, — сказал халдей.
Он оттолкнулся от стола и сделал несколько шагов по комнате. Когда он повернулся ко мне спиной, я откинул волосы со лба и еще раз быстро огляделся. Я уже понял, что это был его кабинет. На полках лежали книги и старые свитки. Широкая скамья была заставлена небольшими амфорами и всяческой глиняной посудой. Среди них стояли даже стеклянные бутыли.[3] Ниша в конце комнаты была задернута занавеской… и из-под нее торчали носки кожаных сандалий. Мой желудок сжался, и я быстро отвернулся.
— Ты мог бы сократить свой тюремный срок, не сокращая жизнь, — сказал халдей.
Я тупо глядел на него. Я потерял нить разговора. Сейчас он пытался вернуть меня к нашему спору, и я понял, что он тоже нервничает. Значит, я могу расслабиться.
— Продолжайте.
— Я хочу, чтобы ты кое-что украл для меня.
Я улыбнулся.
— Может быть, царскую печать? Могу устроить.
— На твоем месте я бы не наглел, — напомнил халдей.
Его голос звучал хрипло. Я широко улыбнулся. Золотое кольцо с резным рубином находилось у него на сохранении, когда я выкрал его. Пропажа печати, я был уверен, сильно поколебала его престиж при дворе. Он невольно оглянулся на занавешенную нишу, стало быть, я попал в точку.
— Нужно украсть одну вещь. Сделай это для меня, и я прослежу, чтобы ты не вернулся в тюрьму. Если ты не сможешь это сделать, я опять же прослежу, чтобы в тюрьму ты не вернулся.
Заключенных часто забирали из тюрьмы. Каменщик, плотник, кузнец, любой ремесленник знал, что он проживет свой тюремный срок, работая на благо царя. Неквалифицированную рабочую силу собирали несколько раз в год и отправляли на серебряный рудник к югу от города. Редко кто из них возвращался, большинство заключенных просто исчезали. Халдей достаточно ясно дал понять, что он имеет в виду, поэтому я просто кивнул.
— Что я должен украсть?
Вот все, что меня интересовало. Халдей уклонился от ответа.
— Подробности узнаешь позже. Сейчас мне достаточно просто знать, что ты сможешь.
