С вечера Верзила почувствовал себя как-то непривычно. Словно он заболел.
— Ты чего слоняешься без дела? — крикнула ему из кухни мать. — Взялся бы за уроки.
— Плохо мне, — буркнул Верзила, но за книжкой потянулся. Зевая, раскрыл учебник истории, протер глаза, прогоняя сон, и стал читать.
С каждой строчкой глаза его раскрывались все шире. «Что такое делается!» — стояло в них немое возмущение. Он взъерошил волосы, ударил кулаком по столу и… заплакал от собственного бессилия. Плечи заходили ходуном, на стол капали слезы.
Испуганная мама вбежала в комнату.
— Что с тобой? — прижала она к себе рыдающего сына.
— Вот… Там… — Верзила тыкал пальцем в раскрытый учебник.
— Что вот? Что там?
— Как они с ней… — и Верзила затрясся от рыданий.
— Да с кем же, кто?
— С Жанной.
— Это с какой? Из параллельного класса, что ли?
— С Жанной д'Арк! — И он ткнул пальцем в рисунок.
Мама захлопнула учебник и начала успокаивать сына. Но это оказалось не так легко. Ведь мама не могла знать, что после голубой молнии Дина любая несправедливость вызывала у Верзилы страдания. Дин лишь хотел, чтобы этот грубиян не обижал слабых, но доза волшебства оказалась сильнее, чем следовало. Теперь Верзила не мог обидеть не то что малыша, но даже на мотылька взирал с благоговением, а учебник истории средних веков в его руках становился мокрым от слез.
На следующий день мама пошла с ним в школу разбираться. Она повела своего упирающегося сына прямиком в учительскую.
— Полюбуйтесь, что с ребенком сделала ваша учеба.
Разговоры смолкли, учителя смотрели на нее выжидающе.
— А что случилось?
Верзила всхлипывал, утираясь рукавом пальто.
— Что с тобой? Будь мужчиной, — требовательно сказал учитель физкультуры.
— Жанну д'Арк ему жалко, видите ли, — охваченная справедливым гневом, сообщила мама.
— Да не может быть! — удивились две студентки-практикантки. Потрясая косичками, они бросились утешать Верзилу, сами готовые расплакаться из-за такого чувствительного мальчика.
Но мама их отстранила.
— Кто здесь у вас историю преподает?
Историчка, гордо подняв голову, двинулась вслед за мамой в кабинет директора.
А Верзила плакал, размазывая по лицу слезы.
— Выпей воды, успокойся, — протянула ему стакан старая учительница химии. Она прекрасно знала, что все в мире проходит, даже горе.
Слух о странном поведении Верзилы вскоре докатился до класса, и Володя зашептал в портфель, где удобно расположился Дин:
— Твоя работа?
— Нет, — упрямо замотал головой Дин.
Вскоре директор за руку привел Верзилу в класс, бережно усадил за парту, а сам на цыпочках вышел.
Верзила был освобожден от уроков истории, как некоторых освобождают от физкультуры. «Раз он так глубоко чувствует несправедливость, — решил директор, — ему нужно временно историю не посещать».
Спокойно Верзила воспринимал только химию, физику и математику. Зато на русской литературе он зарыдал еще сильнее, чем на истории. Плачущего Верзилу учительница поручила Володе отвести домой.
Всю дорогу Верзила не мог успокоиться, вспоминая о тяжелой судьбе русских писателей.
— Не берегли классиков раньше. Не спасли Александра Сергеевича, ой, не спасли!
И тут Володя глянул на свой портфель. Если Дин действительно волшебник, то…
Глава четвертая,
в которой Володя очень хочет помочь Александру Сергеевичу
— Дин, — спросил Володя, придя домой. — А мы не могли бы с тобой попутешествовать?
— Конечно! Хоть сейчас.
— Нет-нет, не просто попутешествовать. Я хотел бы отправиться в… в прошлое.
Дин задумался, приподняв голову от корешков книг. Он выбирал себе очередную книжку для сна. Дин теперь научился читать во сне. Рядом с какой книгой он засыпал, ту к утру и дочитывал. Так как книг на полке стояло очень много, то часто у Дина разные герои путались в голове. Незнайка мог попасть в одну компанию с Тимуром, а Баранкин мог стать родным братом маленькой бабы-яги. Но все равно Дин любил такие интересные сны.
Подумав, он решительно сказал:
— Можно. Только зачем? Все это в книжках и без того есть. Все написано, все записано. Кто когда родился, когда умер…
— А нельзя ли цифры эти поменять?
— Как? Заставить кого-то родиться раньше?
— Просто не дать умереть.
Дин снова помолчал, потом неуверенно заговорил:
— Наверное, нельзя. Даже если туда отправиться, изменить ничего нельзя. Тебе что — тоже Пушкина жаль?
— Конечно, — кивнул Володя. — Ведь он же мог еще писать и писать.
— Это он про дядю Степу написал? Неплохо!
— Да это совсем другой писатель! Вечно ты все путаешь. Давай отправимся в прошлое!
— Вряд ли из этого что-то получится.
— А если попробовать? Миленький Дин, мы ведь можем попробовать.
Дин спустился на стол. Взгляд его стал сосредоточенным.
— Готов?
Володя вскочил и замахал руками:
— Подожди. А одежда?
— Там будет. Готовься!
И тут все завертелось-замелькало у Володи перед глазами. Казалось, мир раскололся на сотни осколков, и все они закружились в бешеном темпе.
Когда он открыл глаза, холодный ветер бил в лицо. И что это вокруг? Лошади? На нем какая-то шинель. Неужели правда?
— Дин, где ты? — прошептал Володя и услышал откуда-то издалека:
— Я смог отправить только тебя одного. Это очень трудно. У тебя есть всего один час… — Голос едва долетал и вскоре вовсе потонул в каких-то завываниях и потрескиваниях.
Связь с Дином оборвалась.
Володя огляделся. Ему надо было спешить — это несомненно. Но куда?
Тут он словно очнулся. Как же так? Ведь он забыл все, ради чего сюда стремился. Что-то важное, связанное с Пушкиным, должно произойти именно сегодня… А может, завтра? Но он не знал, что именно.
Вот почему, оказывается, ничего нельзя изменить в истории! Все, что должно произойти, начисто исчезло из его памяти. О себе, о Дине, о своем времени он знал и помнил все, а здесь завтрашний день оставался для него такой же загадкой, как и для всех остальных.
Время шло, а Володя никак не мог вспомнить, что же он должен сделать. Он решил предпринять последнюю попытку. Навстречу ему спешил важный господин.
— Вы не скажете, как мне найти Пушкина?
— Пушкина?.. — переспросил прохожий. — Это какого Пушкина?
— Поэта! Вы что — не знаете?.. У него еще Арина Родионовна, няня такая была, — смутился Володя, понимая, что говорит не то.
— Сочинителями и нянями их не интересуюсь, — строго ответил господин, отбив у Володи охоту спрашивать еще.
Володя смотрел на проезжающих в каретах нарядных господ. Все они спешили, и он никак не мог вмешаться в их жизнь, потому что и сам не знал, что должно случиться. Он был здесь гостем и не мог никому помочь.
Пришлось возвращаться ни с чем.
Глава пятая,
в которой удивительные события обрушиваются на городской зоопарк
Прочтя в книге о слонах, Дин очень ими заинтересовался.
— Давай махнем в эту Африку, к слонам, — уговаривал он Володю.
— Зачем так далеко? Можем просто в зоопарк сходить.
— И там есть слоны? Игрушечные или настоящие?
— Самые настоящие, — успокоил его Володя.
Когда они подошли к зоопарку, Володя почувствовал, как его кто-то взял за руку. Он обернулся к глазам своим не поверил: перед ним стоял… второй Володя! Только волосы были светлее, только «он» широко улыбался, а сам Володя смотрел на него хмуро.
— Как? Похож? — спросил двойник. Голос его сразу же Володе кого-то напомнил.
— Это ты? Дин? — изумился Володя. Дин рассмеялся:
— Я решил стать как все. А раз ты мне нравишься больше других, то невольно у меня получился ты. Можно?
Володя посмотрел по сторонам, вздохнул и согласился.
Они шагали по аллеям зоопарка, как вдруг из-за угла на них налетела Ковнацкая.
— Ой, Володя! А кто это с тобой?
— Брат. Двоюродный. — И Володя потащил Дина прочь.
— Похож, — крикнула им вслед Ковнацкая. «Только гораздо симпатичнее», — добавила она про себя.
Ребята подошли к вольерам и клеткам. Володя восхищался животными, а Дин мрачнел все больше и больше.
— Лучше бы мы отправились в Африку.
— Почему?
— Там звери не сидят за решеткой.
— Что ты! — пытался разубедить его Володя. — Им здесь очень хорошо. Вон на табличке указано, сколько тигр за день съедает. Здесь ему гораздо лучше, чем в джунглях.
— Конечно, лучше! — поддержал Володю дяденька с вишневым портфелем.
— А вы откуда можете знать, что кому лучше? — недоверчиво посмотрел на него Дин.
— Я, молодой человек, к вашему сведению, заместитель директора. Все тут через мои руки проходит. И скажу вам честно, сам бы не прочь пожить в таких райских, хе-хе, условиях.
