– Позвольте мне, – вмешался король, склоняясь над Дневником. Его обычно румяное лицо стало совсем пунцовым. – Похоже на «очарователен». – Он постарался произнести это как можно более небрежным тоном.
– Неужели? Неужели я именно так и написала? Видите ли, я обычно пишу все, что мне приходит в голову, прямо сразу, не задумываясь. – Она проделала ручкой движение, подобающее человеку, который записывает все, что ему приходит в голову, не задумываясь, и вернулась к Дневнику. – «Остался к чаю и был совершенно очарователен. Потом размышляла о бренности жизни». – Она подняла широко открытые глаза и устремила на короля задумчивый взгляд. – Я часто предаюсь размышлениям в одиночестве…
Веселунг никак не мог оторваться от Дневника.
– А у вас еще есть такие записи, как… как эта, последняя? Можно посмотреть?
– О, ваше величество, боюсь, там слишком много глубоко личного. – И она поспешно захлопнула тетрадь.
– Мне показалось, я видел какие-то стихи…
– Да, небольшая ода к любимой канарейке. Вряд ли это будет интересно вашему величеству.
– Я обожаю поэзию! – гордо изрек король.
Он и сам однажды сочинил двустишие, которое можно было читать как с начала до конца, так и наоборот. Считалось даже, что во втором варианте оно обладает некоторыми магическими свойствами. Как утверждает Роджер Кривоног, это произведение стало чрезвычайно популярно в Евралии, а звучало оно так:
Бо, бо, бил, бол.
Во, во, вил, вол.
Оригинальная идея, выраженная с завидным лаконизмом.
Графиня, конечно, просто кокетничала – на самом деле ей очень хотелось прочесть свое стихотворение.
– Это простая безделица, – скромно молвила она, а потом продекламировала:
Привет тебе, оранжевая пташка!
В росистых кущах, на кустах цветущих
Ты трепетное сердце изливаешь
В прекрасных звуках, в небеса плывущих.
И в упоении внимающий пернатому поэту,
Пернатый хор подхватывает песню эту.
– Прелестно! – с искренним восхищением воскликнул король, и с ним нельзя не согласиться.
Много лет спустя другой поэт по имени Шелли воспользовался той же идеей, но облек ее в гораздо более вычурную и, по моему мнению, менее совершенную форму.
– Скажите, а эта птичка настоящая или вымышленная? – спросил Веселунг.
– Моя любимица.
– Ей понравилось?
– Увы, ваше величество! Ее постигла внезапная кончина, и она не успела…
– Бедняжка! Я уверен, она была бы в восторге.
Тем временем Гиацинта, не ведая о столь реальной близости «нежной руки матери», пыталась завершить завтрак, но это оказалось нелегким делом. В конце концов, чрезвычайно утомительно то и дело отрываться от тарелки и наблюдать в небе монарха соседней державы, который летит то в одну, то в другую сторону. Король Бародии проделал это еще восемнадцать раз, и принцесса отправилась к отцу, все еще чувствуя легкое головокружение. Она нашла короля в библиотеке – он сидел в полном одиночестве, с глупой улыбкой на лице. Никаких следов Ноты на письменном столе Гиацинта не обнаружила.
– Ты уже отправил Ноту?
– Ноту? – в изумлении повторил Веселунг, все еще находившийся под впечатлением знаменательной записи в Дневнике графини. – Какую Ноту? Ах, ты имеешь в виду Ноту протеста королю Бародии… Я как раз сейчас ее обдумываю. Должная решительность в сочетании с изысканной вежливостью – это, знаешь ли, требует определенных усилий.
– По-моему, на этот раз можно обойтись без изысканной вежливости, – возразила Гиацинта. – После того как ты ушел, он пронесся еще восемнадцать раз.
– Восемнадцать… восемнадцать… восем… Да это просто неслыханно!
– У меня такое впечатление, будто к завтраку явилось слишком много гостей, и притом незваных.
– Подобное поведение нельзя расценивать иначе как намеренное оскорбление. Никаких Нот! Мы поговорим с ним на его собственном языке!
И король вызвал к себе капитана королевских лучников.
Глава 2
Первый советник Бародии отправляется на прогулку
Снова было раннее утро.
Веселунг сидел за столом, накрытым к завтраку, а перед ним выстроился в шеренгу отряд лучников.
– Запомните, – возбужденно объяснял король, – когда король Баро… когда некий… словом, когда я скажу «когда!», все выстрелят в воздух. Ни во что не цельтесь – просто выпускайте стрелу вверх, и… ээ… посмотрим, чья взлетит выше всех. Если, конечно, что-нибудь случайно… ээ… заденет о стрелу, – это маловероятно, но… Ну, значит, заденет, и точка. В конце концов, может ли там, – и он посмотрел в небо, – что-нибудь оказаться?
– Так точно, сир! Или, скорее, никак нет, – браво отчеканил капитан.
– Очень хорошо. Итак, приготовились… По местам!
Солдаты зарядили луки и заняли свои места. На башне стоял дозорный. Все было готово.
Веселунг очень волновался. Он переходил от одного солдата к другому, расспрашивал о жене и детях, хвалил начищенный кивер и советовал стрелку немного отвернуться от солнца. То и дело он подбегал к дозорному, указывал пальцем на горизонт в направлении Бародии и снова возвращался.
Дозорный не подвел.
– Величество в воздухе! – внезапно провозгласил он.
– Когда! – заорал король, и вверх устремилась туча стрел.
– Вот здорово! – закричала Гиацинта, радостно хлопая в ладоши. – То есть, я имею в виду – как вы могли?! Вдруг он ранен?
Веселунг испуганно обернулся.
– Гиацинта? Ты здесь?
– Я только что поднялась. Ну как, вы в него попали?
– В кого «в него»?
– В короля Бародии, конечно.
– Короля Баро… Дитя мое, при чем здесь король Бародии? Мои лучники упражняются в стрельбе по дальней цели – парящий коршун. – Он обратился к капитану: – Коршун задет?
– Только одной стрелой, сир. В бакен… в хвостовое оперение!
– Только одной стрелой. Попала в бакен… в хвостовое оперение. Дорогая, с какой стати ты вдруг заговорила о короле Бародии?
– Ах, отец, как это дурно с твоей стороны! Ты чуть не убил беднягу. Испортил его знаменитые бакенбарды!
– Его величество король Бародии! Бакенбарды! Это просто ужасно! Но как он мог там оказаться? Боже, какое несчастье! Я немедленно должен составить объяснительную Ноту.
Гиацинта благоразумно заметила:
– А тебе не кажется, что сначала он должен что-нибудь прислать?
– Да, да, ты права. Несомненно, он пожелает объяснить, почему он здесь оказался.
Веселунг подошел к лучникам, которые уже снова стояли шеренгой.
– Можете увести людей, – сказал он капитану.
– Слушаюсь, ваше величество!
Его величество торопливо огляделся по сторонам и конфиденциально шепнул капитану:
– Кто из солдат… – он как бы невзначай потер рукой правую щеку, -…ээ… вот именно. Вон тот, слева? Прекрасно.
Он подошел к солдату на левом фланге и вложил ему в руку мешочек золота.
– Я восхищен вашим стилем, мой друг. Движение запястья просто безупречно! Никогда не видел, чтобы стрела взлетела так высоко.
Отряд отсалютовал и удалился, а Веселунг с Гиацинтой сели завтракать.
– Немного лососины, дорогая? – предложил король.
Первый Советник Бародии навсегда запомнил этот день. И жене своей не позволял о нем забыть. Фраза «Это напоминает мне тот день, милая, когда…» с некоторых пор стала сигналом, по которому его гости срочно начинали откланиваться. Но домочадцы не имели возможности спастись бегством, им оставалось лишь вооружиться терпением.
Денек действительно выдался на редкость беспокойный. Уже в девять утра Советника вызвали к королю, который нежно лелеял пострадавшую часть тела и пребывал в состоянии крайнего раздражения. Он настаивал на немедленном открытии военных действий. Советник пытался склонить его к более мягким мерам.
– По крайней мере, ваше величество, – умолял он, – позвольте мне сначала свериться с прецедентами.
– Столь возмутительная наглость беспрецедентна, – холодно возразил король.
– Я не говорю о полном совпадении, сир, но все же сходные прискорбные случаи… ээ… случались.
– Это был не случай!
– Конечно, конечно. Мне следовало сказать «вероломные нападения». Вот, например, ваш высокочтимый дедушка однажды имел неосторожность поссориться с королем Арабии, и тот наложил на него заклятие, в результате чего ваш высокочтимый дедушка был вынужден – правильнее будет выразиться, предпочитал – в течение нескольких недель передвигаться на четвереньках. Можете себе представить, какое впечатление это производило на подданных, несмотря на их величайшую лояльность. Далее. Хотя ваш случай и не включает в себя перемещение на четвереньках…
– При чем тут вообще четвереньки?! – заорал король.
– Неудачное сравнение, ваше величество. Я имел в виду, что хотя ваш случай и не может рассматриваться как аналогичный случай, но все же процедура, действовавшая в случае вашего высокочтимого дедушки… – Бедный Советник совсем запутался.
