— От чего? — испуганно спросила фрекен Снорк. — С ними что-нибудь случилось?
— Подарки! — завопил хемуль. — С каждым годом все больше и больше подарков!
Он что-то отметил в своем списке корявым крестиком и побрел дальше.
— Обожди! — закричал Муми-тролль. — Объясни нам… А твои варежки…
Но хемуль исчез в темноте, исчез, как и все остальные обитатели долины, так перепуганные приходом Рождества.
И тогда все тихонько, стараясь не шуметь, зашли в дом, чтобы подыскать подарки. Папа выбрал свою лучшую блесну, хранившуюся в очень красивой коробочке. «Рождеству» — написал он на коробочке и положил ее под елку. Фрекен Снорк сняла свое кольцо и, тихонько вздыхая, завернула в шелковую бумагу.
А мама открыла свой заветный ящик и достала книжку с цветными картинками, единственную книжку с цветными картинками во всей Муми-долине.
То, что упаковал Муми-тролль, было настолько личным и интимным, что никому не было дозволено взглянуть на эту вещь. Даже потом, уже весной, он никому не сказал, что это был за подарок.
Потом все уселись на снег и приготовились к самому худшему.
Время шло, но ничего не происходило. Лишь крошка Кнютт появился из-за сарая, тот, что. пил у них чай. С ним пришли его родственники и их друзья — все, как один, маленькие, серенькие, жалкие и продрогшие.
— С Рождеством вас, — робко прошептал Кнютт.
— Впервые слышу, чтобы с Рождеством поздравляли, — сказал папа. — Ты что же, совсем его не боишься? А вдруг оно придет?
— Да ведь оно уже здесь — пробормотал Кнютт, усаживаясь на снег. — Можно посмотреть? У вас такая чудесная елка…
— И такое угощение, — мечтательно добавил один из родственников.
— И настоящие подарки, — сказал другой родственник.
— Я всю жизнь мечтал посмотреть на все это вблизи, — со вздохом закончил Кнютт.
Все замолчали. Ночь была тихая и безветренная, и свечи горели ровным пламенем. Кнютт и его родственники, затаив дыхание, восторженно смотрели на подарки и рождественский ужин. И восхищение их было так велико, что мама в конце концов не выдержала и, пододвинувшись поближе к папе, прошептала:
— Как ты думаешь, а?
— Да, но а вдруг… — возразил папа.
— Ничего, — сказал Муми-тролль. — Если Рождество рассердится, убежим на веранду. И он повернулся к Кнютту и сказал:
— Берите, пожалуйста, это все вам. Кнютт не верил своим ушам. Он осторожно приблизился к елке, и следом за ним с восторженно подрагивающими усами потянулась вереница родственников и друзей.
У них никогда еще не было своего собственного Рождества.
— Теперь нам лучше отсюда убраться, — встревожился Муми-папа.
Они на цыпочках взбежали на веранду и спрятались под стол.
Но ничего страшного не произошло.
Немного осмелев, они посмотрели в окно. Вокруг елки сидели кнютты, они ели, пили, рассматривали подарки, и им было весело, как никогда. Потом они забрались на елку и прикрепили к веткам горящие свечи.
— А на верхушке, наверное, должна быть звезда, — обратился к Кнютту его дядя.
— Ты так считаешь? — сказал Кнютт, задумчиво глядя на мамину шелковую розу. — Какая разница, если сама идея верна…
— Надо было достать еще и звезду, — прошептала Муми-мама. — Но это же невозможно! — И они посмотрели на небо, такое далекое и черное, все усыпанное звездами, которых было в тысячу раз больше, чем летом. А самая большая висела прямо над их елкой.
— Что-то спать хочется, — сказала Муми-мама. — И я устала ото всех этих загадок. Тем более, что ничего страшного не происходит.
— Я, например, уже не боюсь Рождества, — заявил Муми-тролль. — Наверное, Гафса и хемуль с тетушкой что-нибудь не так поняли.
Они положили желтые варежки хемуля на перила веранды, чтобы он сразу их увидел, и отправились досыпать и дожидаться весны.
