Откуда ни возьмись, вдруг появились два маленьких незнакомых муравья. Насквозь промокшие, они тащили дохлую муху и хотели как можно скорее попасть в свой муравейник, но поспорили, в какую сторону лучше идти. Один тянул муху сюда, другой – туда, потом вдруг оба вместе дёрнули и – раз! – каждый оторвал у неё по ноге; муха упала на землю. Тут её не торопясь подхватил какой-то огромный муравей – маленьких муравьёв он даже не заметил – и понёс муху в свой муравейник.
– Это вам, муравьи, за то, что вы ссорились! – сказала им мама из окошка. – У вас могла быть муха, а теперь нет ничего! – И прошептала: – Наши муравьи должны быть лучше. Они никогда не будут ссориться.
– Они не должны ссориться, – спокойно сказал Ферда. – Иначе и у них всё отберут. Потом он положил яички в тёплое, сухое место, обернул их мохом и лёг около них. Ему стало тепло, и он уснул; вскоре заснула и муравьиная мама.
На другой день ещё до восхода солнышка Ферда успел многое сделать. Теперь он стоял перед домиком, подпрыгивал и, стряхивая росу с листьев, умывался: тёр шею, голову, везде, везде, пока весь не заблестел.
– Ну а сейчас я испробую своё изобретение! – засмеялся он и вытащил из-за домика санки, сделанные из хвои.
Когда Ферда их повёз, все встречные с удивлением останавливались. Санки! Как они катятся, как хорошо скользят по траве, по хвое, по песку! Что это на них? Ну и чудеса! Ферда везёт на прогулку муравьиные яички! Их уже восемь. Уже восемь яичек!
Поднялась настоящая суматоха. Просто удивление! Одни в недоумении почёсывали затылок, другие были даже немного напуганы, а какой-то кузнечик, который как раз в это время лакомился зелёным листочком, так расхохотался, что подавился, и двум жукам-могильщикам долго пришлось его хлопать по спине, чтобы бедняга не задохнулся.
За санками бежали маленькие жучки и совсем крохотные муравьишки, живущие под землёй. Малыши попрыгали на санки: им так хотелось прокатиться; а те, кому это не удалось, бежали рядом и кричали: «Прокати! Прокати!» Ферда радовался общему веселью.
Он нашёл хорошее место и каждый день стал возить туда яички и как следует прогревать их на солнышке.
Однажды перед ним, как из-под земли, появился чужой муравей. Он был очень странный, – Ферда такого ещё никогда не видел. Усики у муравья завивались, будто у него была шестимесячная завивка, и он их ещё всё время подкручивал.
Муравей был надушён; он ломался, гримасничал и помахивал тросточкой.
– О-о-о! – стал он громко восхищаться, увидев санки, и сделал такую гримасу, что показались его огромные зубы. – Действютельно. – (Ферда никак не мог понять, почему он говорит «действютельно» вместо «действительно»), – действительно замечательная, великолепная повозка, э-хе-хе-хе! Неужели вы сами это придумали?
Ферде очень не понравился разряженный, надушённый муравей, и он принялся внимательно следить за франтом. Нет, право, – продолжал гримасничать наглый муравей, – хи-хи-хи-хи, я ничего подобного ещё… – продолжал он болтать, – я бы сказал… – но, не договорив, он начал жадно перебирать прогревавшиеся на солнышке яички. Вдруг он схватил одно из них и хотел убежать.
Однако Ферда внимательно следил за незнакомцем; цап-царап, – схватил он грабителя и так крепко его стиснул, что франт завизжал от боли, выпустил яичко и в страхе кинулся бежать.
– Ах бездельник! – раздался за Фердой взволнованный голос.
– Вы только посмотрите на него! Убежал! – с возмущением воскликнула толстая розовая Жижала – дождевой червяк, – высунув голову из земли. – Он опять хотел украсть яичко! Гадкий трутень, Отрокар-рабовладелец. – Жижала прямо тряслась от гнева. – Он опять хотел вырастить себе раба! Ты, Ферда, следи за ним! Я тут много чего повидала! Уж я бы могла кое о чём порассказать! Но больше она ничего не сказала. Не успел Ферда опомниться, как Жижала скрылась в земле.
О том, как пропала мама, а из яичек вылупились червячки – личинки
Грустный-грустный возвращался Ферда домой. «Значит, рабовладельцы Отрокары – наши соседи, – размышлял он. – Какое несчастье! Мы должны быть очень осторожны. А что, если они вот тут притаились – за камнем? Что, если… Нет, лучше и не думать! Что, если они ворвались в домик к муравьиной маме?»
Взволнованный Ферда поспешил домой, торопливо отодвинул камушек у входа и… Где же мама?
Где мама?
– Мама! – позвал Ферда.
Но мама не отвечала. В домике никого не оказалось, всё было перевёрнуто, и посредине лежала куча глины.
– Где же мама? – воскликнул Ферда и прыгнул на кучу глины, чтобы как следует осмотреть всё кругом. Вдруг он провалился в какую-то яму, и там его крепко схватили и стиснули две большие руки.
«Пришёл мой конец! – простонал Ферда. – Отрокары!» – И он закрыл глаза. Но сразу же снова их открыл, услышав настойчивый голос мамы.
– Ферда, скорее! Я тут без тебя услышала, как нянечки из соседнего муравейника, пробегавшие мимо, кричали, что поблизости Отрокары. Мы должны устроить под землёй надёжные кладовые для яичек!
У Ферды свалилась гора с плеч, когда он понял, что перед ним мама. Он сразу принялся за работу и помогал маме до тех пор, пока кладовая не была окончена.
– Уф! – вздохнули оба. Да, они как следует потрудились!
– Нам сразу станет легче, когда здесь появится много рабочих, – размечталась мама.
– А сколько их потом будет в муравейнике! – радовался Ферда. – Ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж – вот там поволокут рабочие балки Др-р-р-р-р-р – там покатят камни, – засмеялся он.
– А тут – топ, топ, топ – побегут нянечки с куколками на руках, – улыбнулась и мама. – Раз-два, раз-два, раз-два – так будет маршировать стража, – показал Ферда. – Стража будет охранять всё – нянечек, дороги – и никого не пустит в муравейник!
И тут Ферда начал придумывать: «Знаешь, мама, нам надо будет устроить в муравейнике лифт. Детишки внизу заплачут: „У-у-у-а-а-а! Мы хотим наверх!“ – а я за ними спущусь на лифте и подниму их. Или вот ещё: я сделал бы для детей ванны и душ, и знаешь… зайдёт к нам кто-нибудь в гости, а мы ему скажем: „Посмотрите, как у нас тут хорошо!“ – и вдруг – ш-ш-ш-ш! – окатим его водой».
Тут Ферда сам себя остановил. «Нет, мы лучше так делать не будем, а то на нас ещё станут сердиться. Знаешь, мама, мне хочется придумать для детей такую машину, которая бы сама каждого мылила, скребла, споласкивала и вытирала. А если ктонибудь из детей не захотел бы умываться, мы бы ему сказали: „Посмотри, какие красивые колёсики у машины. А ну, попробуй, поверни вот это, теперь это, а теперь вот это колёсико!“ Дети бы колёсики вертели, вертели, машина бы их мылила, скребла, споласкивала, вытирала, а дети бы радовались, что можно вертеть колёсики и что машина так хорошо бегает…»
– Ах ты, затейник, затейник! – перебила его мама. – Принеси-ка лучше яички; мы их тут в сухом месте как следует уложим.
– А для яичек мы сделаем сверху вниз жёлоб, и каждое новое яичко – фю-иииить! – так и покатится в свою кладовую, – пошутил Ферда и побежал за яичками.
Когда он понёс их вниз, три первых яичка уже шевелились, пытались вырваться, потому что это были уже не яички, а маленькие червячки-личинки, вылупившиеся из яичек. Мама, склонившись к ним, сразу принялась их чистить, ласкать и кормить.
О том, как червячки стали проказничать и почему некоторые из них так сильно изменились
Как всё быстро менялось! Сколько было нового! Через два дня домик нельзя было узнать. Сверху он был покрыт кучкой хвои, как самый настоящий муравейник. Вход теперь закрывался четырьмя камушками, а не одним, и внизу были окончательно готовы две новые кладовые: одна – для яичек, другая – с перегородками, для только что вылупившихся маленьких червячков.
Ферда ходил среди малышей, сияя от радости. Только и слышно было: «Деточки маленькие, крошечки мои, чего вам принести покушать? Хорошо ли вам? А ну, малыш! Иди сюда, я тебе вытру ротик. Не бегайте слишком много, а то устанете!»
Но шалуны ни на минутку не успокаивались. Они ползали, толкали друг друга, прятались. Чтобы не путать червячков, пришлось Ферде дать им всем имена.
Утром малыши просыпались рано и тотчас поднимали шум.
– У-у-у-у-у-у-у-у-у-а-а-а-а-а-ах! – зевали они и сразу же принимались шалить.
– Ку-ку! Где я? Ищите меня!
– Ферда, Пышка кувыркается!
– У-у-у-а! Смешинка меня тянет за ногу!
– Я хочу есть!
– Я хочу к маме!
– Мы не будем умываться!
– Что? Умываться? – удивлялся Ферда. – Почему это вам в голову пришло? Разве я могу вас, мои милые шалуны, мучить умыванием? Как вы только могли подумать? – И вдруг – брызг! брызг! – всех обливал водою. – Так, а теперь всем умываться раз-два-три! Вы не мурашки, а замарашки! Кто раньше всех умоется, получит раньше всех есть!
Сколько было весёлого визга и писка! А как все торопились!
