Сара стояла рядом с отцом и слушала его разговор с мисс Минчин. Капитан остановил свой выбор на пансионе мисс Минчин потому, что здесь воспитывались обе дочери леди Мередит, а капитан Кру относился к леди Мередит с чрезвычайным почтением и полагался на нее. Он хотел бы, чтобы Сара находилась в пансионе «на особом положении» и чтобы всяких удобств и привилегий у нее было даже больше, чем у других привилегированных учениц. Пусть у нее будет своя уютная спаленка и своя гостиная, коляска с пони и собственная горничная взамен айи, которая ходила за ней в Индии.
— Ученье дается ей легко, — сказал капитан Кру с веселым смехом, держа Сару за руку и поглаживая ее, — так что это меня не беспокоит. Трудность будет в том, чтобы удержать ее от слишком усердных занятий. Вечно она у меня сидит, уткнув нос в книжку. Она книжки не читает, мисс Минчин, она их глотает, словно она не ребенок, а волк. И никак не может насытиться — подавай ей все новые! Чем больше, чем длиннее, чем толще — тем лучше! А еще лучше, если это книжки для взрослых! Можно по-английски, а можно и по-французски или по-немецки — ей все равно! Она и историю, и поэзию, и биографии любит — все что угодно! Прошу вас, не давайте ей слишком зачитываться, мисс Минчин. Пусть покатается в манеже верхом или погуляет и купит себе новую куклу. Ей бы вообще лучше играть побольше в куклы.
— Но, папочка, — сказала Сара, — если я буду каждые несколько дней покупать куклу, у меня их будет слишком много и я не смогу их всех любить. Куклы должны быть подругами. Моей подругой будет Эмили.
Капитан Кру взглянул на мисс Минчин, а мисс Минчин взглянула на капитана Кру.
— Кто это Эмили? — спросила мисс Минчин.
— Расскажи мисс Минчин, Сара, — произнес капитан Кру с улыбкой.
Зеленовато-серые глаза потеплели, и Сара без тени улыбки ответила:
— Это кукла, которой у меня еще нет. Папа обещал мне ее купить. Мы вместе поедем ее искать. Я назвала ее Эмили. Она будет мне другом, когда папа уедет. Я буду с ней говорить о нем.
Мисс Минчин улыбнулась широкой рыбьей льстивой улыбкой.
— Какой оригинальный ребенок! — вскричала она. — Какая прелестная малышка!
— Да, — согласился капитан Кру, прижимая к себе дочь. — Она прелестная малышка! Берегите же ее, мисс Минчин.
Следующие дни Сара провела вместе с капитаном Кру в гостинице, где он остановился. Она оставалась с ним до того дня, когда он отплыл в Индию. Они обошли вместе множество магазинов и сделали множество покупок. По правде говоря, гораздо больше, чем было нужно; но капитан Кру был человек щедрый, непрактичный, и ему хотелось, чтобы у дочки было все, чем она восхищалась, а также и то, чем восхищался он сам. В результате они обзавелись гардеробом, который был слишком роскошен для семилетней девочки. Они купили бархатные платья, отделанные дорогим мехом, и платья кружевные и вышитые, а также шляпы с большими мягкими страусовыми перьями, шубки с горностаевой отделкой и муфтами, коробки крошечных перчаток, носовых платков и шелковых чулок, — и все в таком количестве, что учтивые продавщицы, стоявшие за прилавками, зашептались о том, что странная девочка с задумчивыми большими глазами — верно, какая-то иностранная принцесса, а может, дочка индийского раджи.[5]
И наконец они нашли Эмили. Но прежде, чем они ее обнаружили, им пришлось посетить множество игрушечных магазинов и пересмотреть множество кукол.
— Я хочу, чтобы она не была похожа на куклу, — говорила Сара. — Я хочу, чтобы у нее был такой вид, будто она меня слушает, когда я с ней говорю. Горе в том, папочка, что куклы… — тут Сара наклонила голову и подумала, — горе в том, что у кукол всегда такой вид, будто они ничего не слышат.
Они пересмотрели множество кукол — больших и маленьких, с черными глазами и с голубыми, с каштановыми кудрями и золотыми косами, одетых и неодетых.
— Понимаешь, — говорила Сара, разглядывая куклу, на которой не было никаких одежд. — Если я найду Эмили, а она будет неодета, мы можем отвезти ее к портнихе и закажем ей платья. Они будут лучше сидеть, если будут сшиты по мерке.
Два или три магазина они миновали, даже не заходя внутрь; наконец, когда они приблизились к небольшой игрушечной лавке, Сара вдруг вздрогнула и схватила отца за руку.
— О, папочка! — вскричала она. — Вон Эмили!
Щеки у нее зарделись, а в зеленовато-серых глазах появилось такое выражение, будто она узнала кого-то давно знакомого и любимого.
— А ведь она нас ждет! — сказала Сара. — Пойдем же к ней!
— Вот незадача! — воскликнул капитан Кру. — Что же делать? Надо, чтобы кто-то нас представил.
— Ничего, — отвечала Сара, — ты представишь меня, а я — тебя. Знаешь, я ее тотчас узнала — может, и она меня тоже.
Возможно, так оно и было. Во всяком случае, когда Сара взяла Эмили в руки, глаза у той глядели на удивление умно. Это была большая кукла, но не настолько, чтобы ее было неудобно носить; длинные, по пояс, золотисто-каштановые волосы у нее вились, а глаза были ясные, серо-голубые с шелковистыми густыми ресницами, настоящими, а не нарисованными.
— Да, папочка, это она, — произнесла Сара, сажая куклу себе на колени и вглядываясь ей в лицо. — Это и вправду Эмили.
Эмили купили и отвезли в мастерскую, где продавалось все для детей и кукол, — там с нее сняли мерку и выбрали такие же, как у Сары, великолепные вещи. Так Эмили тоже обзавелась кружевными, бархатными и кисейными платьицами, шляпками, шубками, изящным кружевным бельем, перчаточками, носовыми платочками и мехами.
— Мне бы хотелось, чтобы она всегда выглядела так, будто мама у нее очень заботливая, — говорила Сара. — Я буду ей мамой, хотя и хочу, чтобы она была мне подругой.
Капитан Кру делал бы все эти покупки с большим удовольствием, если бы не грустная мысль, которая сжимала ему сердце. Ведь все это означало, что ему предстоит расстаться со своей любимой маленькой дочкой-причудницей.
Среди ночи он поднялся с постели и долго стоял, глядя на Сару, которая крепко спала, обняв Эмили. Ее черные волосы разметались по подушке, смешавшись с золотисто-каштановыми кудрями Эмили; обе были в ночных сорочках, отделанных кружевом, и у обеих были длинные, загнутые ресницы. Эмили до того походила на живую, что капитан Кру порадовался, что она остается с Сарой. Он глубоко вздохнул и подергал себя, словно мальчишка, за ус.
«Ах, моя маленькая, — сказал он про себя, — ты даже не подозреваешь, как будет скучать по тебе твой „папочка“».
На следующий день он отвез Сару к мисс Минчин. Его корабль отплывал на следующее утро. Он объявил мисс Минчин, что оставляет в Англии своими поверенными в делах Бэрроу и Скипворта, к которым она может, если понадобится, обращаться за советом. Он будет писать Саре два раза в неделю и хочет, чтобы у нее было все, чего она пожелает.
— Она девочка разумная, — прибавил он, — и никогда не просит того, что ей вредно.
А потом он ушел вместе с Сарой в ее маленькую гостиную, чтобы проститься с нею наедине. Сара уселась к нему на колени, взяла в обе ручки отвороты его сюртука и посмотрела ему в лицо долгим внимательным взглядом.
— Хочешь выучить меня наизусть, малышка? — спросил капитан.
— Нет, — отвечала Сара, — я и так знаю тебя наизусть. Ты у меня в самом сердце.
Они обнялись и долго целовали друг друга — никак не могли расстаться.
Когда кэб тронулся, Сара опустилась возле низкого окна на пол, оперлась подбородком на руки и следила за ним взглядом, пока он не скрылся за углом. Рядом с ней сидела Эмили и тоже провожала кэб взглядом.
Когда мисс Минчин послала свою сестру, мисс Амелию, посмотреть, что там делает этот ребенок, та обнаружила, что дверь заперта.
— Я ее заперла, — произнес из-за двери тихий вежливый голосок. — Я хочу побыть одна, если позволите.
Пухлая, рыхлая мисс Амелия трепетала перед сестрой. Она была добродушнее, чем мисс Минчин, но никогда не осмеливалась ослушаться сестры. Она спустилась вниз с тревожным видом.
— В жизни не видала такого странного ребенка, — сказала мисс Амелия. — Заперлась в своей комнате и сидит там тихо, словно мышка. Будто и не ребенок вовсе!
— Куда лучше, чем если бы она вопила и брыкалась, как некоторые, — отвечала мисс Минчин. — А я-то думала, что такая балованная девочка, как она, подымет крик и всполошит весь дом. Ей всегда во всем потакали.
— Я разбирала ее сундуки, — продолжала мисс Амелия. — В жизни не видала такой роскоши: шубки с соболем и горностаем, а на белье — настоящее валенсианское кружево. Ты ведь видела кое-что из ее нарядов. Что ты об этом скажешь?
— По-моему, это просто смешно, — отвечала мисс Минчин резко. — Впрочем, в воскресенье, когда мы поведем учениц в церковь, а она пойдет впереди всех, наряды произведут хорошее впечатление. У нее всего столько, словно она маленькая принцесса.
