— Представьте себе, сегодня ко мне приходила инспекторша школьного управления. Спрашивала о Конраде.
Кити от испуга уронила с вилки картошку, и господин Рузик прикрикнул на неё:
— Ешь как следует, дочка!
А госпожа Рузика продолжила.
— Инспекторша хотела узнать адрес отца Конрада.
— Но неизвестно же где он живет! — воскликнула Кити.
И тогда госпожа Рузика заявила, что дала инспекторше адрес господина Эгона.
— Родной отец ему аптекарь или не родной, — сказала она, — а со мной он всегда говорил о Конраде как о сыне!
Теперь Кити выпустила из рук уже вилку. И господин Рузика снова прикрикнул на неё:
— Говорю же тебе, ешь как следует!
Кити подняла вилку с пола и спросила:
— А как эта инспекторша была одета?
И совсем не удивилась, когда мать ответила:
— Ну, я внимательно не приглядывалась, во что-то голубое с серебряными пуговицами.
Сначала Кити хотела сыграть на губной гармошке и все рассказать госпоже Бартолотти. А потом подумала: «Она и так огорчается и все равно ничего не сделает. Действовать можем только мы с Конрадом».
Она решила завтра не идти в школу, а самого утра бежать к Конраду, спасать то, что еще можно спасти. (Кити не любила прогуливать уроки. Не такой был характер. Но она сказала себе: «Чрезвычайные обстоятельства требуют чрезвычайных мер!»)
Ровно в восемь господин Эгон поднял жалюзи. Перед дверью стояла Кити.
— Что это такое, Кити? — тихо сказал господин Эгон. — Нельзя приходить сюда так, чтобы все видели.
— Уже нет смысла прятаться, — ответила девочка. — Посмотрите на телефонную будку. Кто там стоит?
— Человек в голубом комбинезоне, — ответил господин Эгон.
— А кто стоит на трамвайной остановке?
— Женщина в голубой одежде.
— А перед цветочным магазином?
— Человек в голубом костюме.
— А не многовато ли голубого для такого хмурого утра, как вам кажется? — спросила Кити.
Господин Эгон озабоченно кивнул. Кити потянула его внутрь.
— Так что, всё пропало? — опечалился господин Эгон.
— Ничего не пропало, — ответила Кити. — Я сейчас иду к Конраду, и мы начинаем работать по ускоренной программе. Будет небольшой тарарам.
— А мне что делать? — спросил господин Эгон. — Может позвать Берти? Она, по-моему, смелее меня.
Кити похвалила аптекаря за эту мысль. Господин Эгон взял листок бумаги и написал на нем: «Берточка, нависла страшная опасность! Немедленно приходи!».
Он сложил листок вчетверо. Перед аптекой дворничиха подметала тротуар.
— Госпожа Шнурпфайль! — позвал господин Эгон из дверей аптеки. — Вы не были бы так любезны отнести это письмо госпоже Бартолотти?
Госпожа Шнурпфайль согласилась и взяла письмо.
— Только не отдавайте его человеку в голубом, если он подойдет к вам, — попросил господин Эгон.
— Можете на меня положиться, — сказала дворничиха и вперевалку двинулась к дому, где жила госпожа Бартолотти.
Господин Эгон и Кити смотрели ей вслед. Дворничиха проходила мимо трамвайной остановки и женщины в голубом.
— Она отберет у неё письмо! — испугался господин Эгон.
Женщина в голубом и правда схватила дворничиху за руку. Но госпожа Шнурпфайль треснула её метлой по голове, да еще и заорала:
— Караул, спасите!
Женщина в голубом бросилась наутёк.
— Записка осталась у дворничихи, — удовлетворенно сказала Кити и направилась через три комнаты к винтовой лестнице.
Конрад в этот момент стоял под душем в ванной комнате. Он обрадовался, что Кити пришла так рано.
С тех пор как он под руководством Кити начал переучиваться, ему расхотелось сидеть над томами энциклопедии.
— Конрад, они узнали, где ты, — сказала Кити. — У тебя есть еще последний шанс!
— Ну, так за работу! — крикнул Конрад. Он горел желанием переучиваться.
В половине девятого Берти Бартолотти пришла в аптеку. Сегодня у неё было еще больше косметики на лице, к тому же она оделась в штаны сиреневого цвета и в желтую кофту. Пока господин Эгон отпускал за прилавком лекарства, она делала вид, что вытирает пыль. Она обмахивала изнутри окно и следила за людьми в голубом. Того, что стоял у телефонной будки, она узнала. Это был человек с тонким голосом. А у цветочного магазина караулил человек со средним голосом. А на углу читал газету человек с толстым голосом. Всего госпожа Бартолотти насчитала вблизи аптеки семь особ в голубом.
В девять часов женщина в голубом, которая стояла на трамвайной остановке, перешла улицу и зашла в аптеку.
— Что вы хотели? — спросил господин Эгон дрожащим голосом.
Женщина подала ему рецепт на лекарства, которых у господина Эгона не было в запасе, потому что их очень редко спрашивали.
— Но я могу их заказать, — сказал он.
— Так закажите, пожалуйста, — сказала женщина в голубом и изумленно подняла глаза к потолку, потому что все люстры в аптеке ходили ходуном.
Господин Эгон позвонил в аптечный пункт срочного обслуживания. Там пообещали прислать лекарства через два часа.
— Когда вы придете через два часа, лекарства будут уже готовы, — сказал господин Эгон.
Но женщина в голубом не захотела уходить из аптеки. Она заявила, что лучше подождет здесь, и села на лавочку, удивленно поглядывая то на люстру, то на пузырьки, которые тоже начали раскачиваться и звенеть.
В четверть десятого в аптеку зашел человек в голубом, тоже подал рецепт на редкие лекарства и тоже захотел подождать. Он сел на лавку рядом с женщиной в голубом и удивленно уставился на мокрое пятно на потолке, которое все росло и темнело. (Над аптекой была спальня господина Эгона, и Конрад учился там поливать водой ковер).
В десять часов пришла дворничиха, страшно взволнованная.
— Господин Эгон, вы только представьте себе: в подъезде стоят два человека в голубом, во дворе возле контейнера с мусором тоже двое, тоже в голубом, и я никак не могу прогнать их оттуда! — сказала она.
— Нас окружили! — прошептала госпожа Бартолотти.
Люстры под потолком так раскачивались и дрожали, а пузырьки на полках так звенели, что дворничиха спросила:
— У нас снова землетрясение?
— Нет, нет, — ответил господин Эгон. — Там у меня наверху работает столяр.
Дворничиха успокоилась и пошла дальше ругаться с людьми в голубом.
В половине одиннадцатого в аптеку зашел человек в голубом плаще, в очках в серебряной оправе и серебристым портфелем в руке. За ним появился человек в голубом комбинезоне, а потом какая-то супружеская чета в сером. У жены был маленький острый носик, а у мужа большая лысина.
Жена с мужем сели на лавку. Человек в очках сказал им:
— Скоро вы сможете обнять своего сына.
— Да и пора уже, — ответил лысый.
— Вы это обещаете не первую неделю, — сказала его жена.
Кроме четырех людей в голубом и семьи, в аптеке было еще два обыкновенных покупателя. И тогда человек в комбинезоне открыл дверь и громко сказал:
— Появилась угроза эпидемии, покиньте аптеку!
У покупателей от испуга вытянулись лица.
— Выходите уже! — крикнул человек в очках и показал покупателям на дверь.
— Это всё вранье, никакой эпидемии нет! — воскликнул господин Эгон.
— Никуда не уходите! — обратилась и госпожа Бартолотти к покупателям.
Но человек в комбинезоне вытолкал их на улицу. Потом закрыл дверь и перевернул табличку на стекле. Теперь с улиц на ней была надпись «ЗАКРЫТО».
— Получу я, наконец, своего вежливого, воспитанного мальчика или нет? — спросила остроносая женщина.
— Сейчас, любезная госпожа! — заверил её человек в очках и крикнул господину Эгону: — А ну отдавайте мальчика! Он принадлежит мне, вы не имеете никакого права на него! — Затем обернулся к госпоже Бартолотти и выкрикнул: — А вы тем более, чучело! — И он вместе с человеком в комбинезоне направился к задней двери.
— Только через мой труп! — воскликнул господин Эгон, но его дрожащий голос прозвучал тихо и жалостливо.
— Не пускай его! — крикнула госпожа Бартолотти. — Врежь ему по носу!
— А мне не надо туда идти, я и так его заберу, — улыбнулся человек в очках. — Мои фабричные дети слушаются меня с одного слова. — Он сложил ладони в трубочку и позвал: — Конрад!
Человек в очках еще трижды кричал: «Конрад!», а потом: «Конрад, немедленно иди сюда!» Но Конрад не появился. Люстры продолжали раскачиваться, пузырьки на полках продолжали звенеть, а мокрое пятно расплылось уже на пол потолка.
— Почему же он не идет? — спросил лысый. — Мы заказывали послушного!
— А он, чтобы вы знали, и слышит, и не слышит, — отозвалась госпожа Бартолотти. — Дети всегда так, бывает, охрипнешь, обращаясь к ним, а они не слышат.
Остроносая вскочила с лавки и заверещала:
— Но ребенок, которого мы заказывали, слышит всё с первого слова!
