– Полиной зовут, – мяукнул мальчик-кот, и его зубастый рот расползся в улыбке. – Она плисматливает за нашим небольшим оголодом. За капустой там, за молковкой…
Рыська мяукнул и пригладил шерстяной ладошкой торчащие усы.
– Ты же не любишь овощи! – удивилась Юсинь, заметив, каким мальчишка-оборотень стал довольным. – Разве это не ты говорил, что питаешься одними птичками, потому что в тебе живёт охотник?
– Ну, – Рыська замялся. – Я квашеную люблю… капусту.
– Ясно, – улыбнулась Юсинь и подумала, что долго злиться на Рыську у неё не получается.
Урсула растёрла в ладонях почерневший, высохший горчак. Сдунула пепел на землю, отряхнула руки.
– Значит, вот как Ырка всё это время от меня прятался…
– Ты же знаешь, Урса, я чёрных духов явственно чувствую. А здесь унюхал, только когда он уже Поюху скрутил.
Рыжий Жыж, в огненного цвета рубахе и такого же цвета широких штанах, стоял перед ведьмой, нервно запихивая в курительную трубку острый табак. Жыж был ярким оранжевым пятном на зелёном фоне густых кустов цветущего папоротника.
– Я сначала даже и не понял кто это. Долбанул как следует по лбу кулаком, а потом уж сообразил, что к чему.
Жыжу, наконец, удалось забить трубку. Как только кончик его указательного пальца коснулся сухой махорки, в ней в ту же секунду возник огонь, сочный и свежий, как утреннее солнце.
– Я, после того как Поюху успокоил, стал самого себя спрашивать, отчего Ырку в последнюю минуту лишь увидел. Обошёл всё вокруг, рассмотрел хорошенько… Ну и приметил горчак этот мёртвый. Видно, вода живая его ненароком задела, вот и выдал себя гад этот.
– Спасибо тебе, Жыж, – Урсула поёжилась. – Ты мне загадку помог разгадать. И конечно, за Поюху тоже спасибо. Сам понимаешь, нельзя в наших краях без живой воды. А Юшечка, золотко, хорошо за колодцем ухаживает.
– Не за что благодарить, Урса. Так, может, ещё помочь чем? – Жыж закурил и тут же шумно закашлялся.
– Нет, дальше ты мне не помощник, – ведьма похлопала рыжего мужичка по спине и вздохнула. – Обманула меня Мора, слово своё драгоценное обесценила. Значит, разобраться с ней я должна.
– Мора? – удивлённо переспросил Жыж, закончив кашлять.
– Мора, – повторила Урсула и закружилась. – Прощай, Жыж. Бросай дымить, я и сама на днях бросила!
И Урсула пропала так же внезапно, как появилась.
* * *
Ырке стало тепло. Хорошо и спокойно. Ладная душа у Полины оказалась – много добрых воспоминаний.
Жаль сам Ырка этим же похвастаться не может. Помнит обиду пополам со злостью, а больше… больше и говорить не о чем.
Чёрный дух сидел на дорожке из заколдованных горчаков, возле капустных грядок, смотрел на брошенный одинокий бубен и думал, почему тот не исчез вместе с девушкой. «Значит, подарен кем-то сведущим был», – решил Ырка и медленно поднялся с земли. Ему почему-то не хотелось уходить отсюда – но ближе к вечеру он опять начнёт мёрзнуть, а это значит, что пора выбирать новую жертву.
Ырка встал и зачем-то с силой пнул бубен ногой.
«Может, Мора что-нибудь про ученицу Урсы узнала? – Ырка закрыл глаза и хищно облизнулся: – Интересно, сколько от неё тепла будет… от живой?»
Чёрный дух уже собрался уходить, как внезапно услышал чей-то необычный голос:
– Рыська, а хочешь, я научусь капусту заквашивать? Буду тебе целыми вёдрами её готовить, только ты свою кормушку-ловушку за окошком сними!
* * *
Юсинь шла уверенно: она больше не спотыкалась о бугорки и камни, не оглядывалась в растерянности по сторонам. Туман, прежде застилавший Юсе глаза, все быстрее терял свою концентрированность. Не сразу, но он всё же начинал открывать живому человеку свои тайны.
– Ну уж нет! – фыркнул Рыська. – Я своих синичек ни на какую капусту не пломеняю. Пусть даже квашеную. – Мальчик-кот опустился на все четыре лапки и аккуратно, не задевая морковной ботвы, пробежался между грядками. – Полинка! – крикнул он громко. – Ты куда подевалась?
– А можно мне тоже позвать? – спросила Юся.
– Можно, – пожал плечами Рыська.
– Полина! – крикнула после недолгих сомнений Юсинь. – Полина!
* * *
Ырка вспыхнул – такой неестественно громкий, искаженный, но вместе с тем чудесный звук извлекала из себя эта рыжеволосая: «Кто она? Душа или дух?»
Ырка впервые видел здесь подобное существо. Девушка вся словно светилась изнутри. Она была ярче всего того, что окружало её, в несколько раз. И пожалуй, этим она напоминала Урсу… Хотя разве между ними может быть что-то общее?
* * *
– Стланно, – протянул озадаченный Рыська, наткнувшись на брошенный бубен. – Полинка с ним обычно не ласстаётся…
– Может, прогуляться куда-нибудь пошла? Ведь здесь же не тюрьма.
Юся с интересом взглянула на бубен. Круглая доска, обтянутая кожей, по краям которой висят на крепких нитках серебряные монеты. А ещё орнамент: неописуемо восхитительный, волшебный!
– Нет, не могла она никуда уйти, – Рыська нахмурился и сунул бубен Юсинь в руки. – Мы с ней договаливались, что я сегодня плиду. Она всегда своё слово делжит…
– Тогда не знаю, – Юсинь не успела ничего добавить. Рыська схватил её за платье и потащил обратно – туда, откуда они только что пришли.
– Сколее! – горячо шептал он. – Нам надо домой! Мне нужно лассказать обо всём Улсе!
* * *
Ырка метнулся за незнакомкой по невидимой дорожке из ядовитых грибов. Вытянул чёрную руку, едва коснулся горячей прядки волос и ахнул…
«Живая! – крикнул он, не крича. – Она – живая!»
* * *
– Что случилось? – спросил Рыська Юсинь, которая резко остановилась.
– Почудилось, – ответила Юся, обернувшись. – Что кто-то есть здесь… почудилось.
– Нет здесь никого, – Рыська с грустью посмотрел на бубен, который всё ещё был у Юси. – Уже никого больше нет…
И девочка с мальчишкой-котом, ни разу не останавливаясь, поспешили к дому ведьмы. За ними, по спасительной тропинке из выращенных Морой ядовитых грибов, бежал Ырка.
Он не сводил горящих глаз с Юсинь, с наслаждением ловил на ходу дивный запах живого человека и облизывался…
Превращение в рыжего таракана
Тараканы весело хороводили вокруг последней горстки муки в дальнем углу маленькой комнаты. Когда-то здесь хранилась лучшая в Стране мука, из которой Мора пекла знатные караваи. Теперь старуху куда больше интересовали свойства ядовитых грибов. Ведь они были единственным её козырем в борьбе с всесильной Урсулой.
– Ну куда ж ты, сопляк, запропастился? – Мора то и дело поглядывала в единственное окно своей мельницы. Но оно было таким грязным, что даже после того, как старуха протёрла его мокрой тряпкой, осталось таким же мутным. – У меня же для тебя такая новость! – Мора ухмыльнулась и продолжила разговаривать сама с собой: – Я же для тебя ЖИВУЮ нашла! Живёт себе в доме у Урсулы: учится, не подозревает, что на неё охота начнётся.
Мора рассмеялась:
– Ох, не прощу я подруженьке того золота! Не прощу ожерелий и корон драгоценных! Ох, поплачет она ещё о своей родной душе!
– И слезинки не пророню! – раздался вдруг знакомый голос за спиной у Моры.
Старуха обернулась и затряслась.
– Слышала всё? – спросила Мора тихо и поджала губы.
– Слышала, – подтвердила Урсула и подошла чуть ближе.
– А вот больше ничего не скажу, – старуха затряслась сильнее и отступила на пару шагов назад, к столу, на середине которого ещё с прошлого визита Урсы оставались плесневеть липкие жёлтые грибы в блюдце.
– А я и не жду от тебя рассказа, – невесело улыбнулась Урсула. – Твоё слово теперь ничего не стоит. Оно отныне всё равно, что песок под ногами, как эта плесень, которая дом твой медленно съедает. Нет в нём прежней силы.
– Не читай мне нотаций – делай то, за чем пришла! – повысила голос Мора. – Или насладиться моим страхом хочешь, подруженька?
– Мне от твоего страха никакого удовольствия, – Урсула закатала один рукав платья, обнажив белое в сверкающих браслетах запястье и золотое кольцо с топазом на безымянном пальце. – Ты только выбери: здесь и быстро или там: медленно и болезненно?
– Здесь хочу! – Мора подошла к столу вплотную, облокотилась на него неловко, будто тощие ноги её совсем не держали, и протяжно вздохнула. – В доме своём хочу умереть. Не хочу среди людей юродивой угасать.
– А я ведь хотела тогда поделиться с тобой, Мора, – ведьма опустила правую руку с топазом на пальце. – Жалко мне тебя было. Думала, не справилась ты с просьбой Кладовика, потому что терпения и опыта не хватило, а теперь понимаю: нет, не поэтому.
Мора вопросительно взглянула на бывшую подругу.
– Доброты тебе не хватило. Я золото люблю за то, что отогревает кожу мою холодную, ломоту в костях снимает. А ты любишь его, потому что оно тебя над остальными превозносит. Ты, Мора, как грибы твои обманные, – одной казалась, другою была.
