— Заплачу, когда будут деньги, извините!..
Полицейские уже значительно отстали от него и не теряли его следа только потому, что Дальновидный держал в руках огромный магнит.
Гвоздик оставил позади город и мчался по дороге к деревне, с величайшей осторожностью держа в своих металлических пальцах драгоценное лекарство. Он выбежал на линию железной дороги и увидел, что, не доезжая до станции, остановился огромный поезд.
— Гвоздик! — шёпотом позвали его. — Садись в поезд и уезжай, он увезёт тебя далеко, и ты спасёшься. — Это был Бамбо, притаившийся за изгородью. Он прибежал на помощь своему другу и остановил поезд, взмахнув красным флажком. Но Гвоздик не подумал воспользоваться удобным случаем.
— Нет, Бамбо, я должен отнести лекарство Перлине, — сказал он, — а там пусть меня арестуют. — И оба друга помчались дальше по дороге к деревне.
Вокруг домика-сундука, где лежала больная Перлина, стояли все жители деревушки и громкими криками приветствовали возвращение Гвоздика.
— Воронку! — потребовал железный мальчик; он всунул в рот Перлине воронку и вылил туда всё содержимое.
— От этого лекарства тебе сразу же станет легче, — сказал Гвоздик, целуя девочку, но в ту же минуту послышался автомобильный гудок и показался грузовик с инспектором Дальновидным.
— Вы все арестованы! — закричал инспектор Дальновидный с высоты своего грузовика.
Бедняки столпились вокруг Гвоздика, чтобы спрятать его за своими спинами, и с усмешкой глядели на инспектора.
— Вы что же, построите для нас отдельную тюрьму? Наконец-то у нас будет дом с настоящими стенами! — сказал один старичок, торговец горячими каштанами.
— Я вас всех арестую, — продолжал Дальновидный, — если вы мне сейчас же не выдадите Гвоздика. Он украл кассу цирка, и его будут судить по закону.
Тут раздался голос Перлины (от лекарства ей сразу стало лучше).
— Гвоздик не вор! Он самый лучший мальчик в мире!
— Да, да, — хором подхватили бедняки, — он помогает нам и любит нас. Он не может быть вором!
Но Гвоздик не хотел причинять неприятностей своим друзьям: он отстранил их и выступил вперёд.
— Вот я, — сказал он, — я добровольно сдаюсь в ваши руки, но повторяю: я не виновен!
Перлина, как на пружинке, выскочила из домика-сундука.
— Если вы арестуете Гвоздика, арестуйте меня тоже!
Но Гвоздик шепнул ей на ухо:
— Нет, ты беги и расскажи обо всём папе Пилукке. Он в цирке, в городе…
— Хорошо! — ответила Перлина. Мужество снова вернулось к ней, и она на прощанье крепко обняла своего друга.
Когда Гвоздика увели, Бамбо и остальные бедняки окружили Перлину.
— Мы поможем тебе скорее попасть в город. — Они тут же соорудили самокат. Перлина вскочила на него, закричала: «Ду-ду-ду!» — подражая пожарной машине, и покатила в город к папе Пилукке.
Можете себе представить, как изумились все актёры, когда с молниеносной быстротой в цирк на самокате неожиданно въехала Перлина.
Мы уже говорили, что без Гвоздика всё в цирке пришло в упадок. Ридарелло непрерывно плакал, и, конечно, это никому не было смешно; у Нуволино и Нуволетты сердце отяжелело от печали, и они не могли больше летать по воздуху; Ромпиколло и лилипуты были так огорчены, что у них не хватило духу работать. Даже львы — ведь они по-своему тоже любили Гвоздика — похудели от тоски. Они ненавидели Мустаккио и бастовали, не желая ничего делать без своего любимого укротителя.
Появление Перлины подействовало на всех как электрический ток; папа Пилукка бросился целовать её, словно родную дочь, а остальные окружили её и забросали вопросами:
— А где же Гвоздик? Где ты его оставила?
Когда они узнали, что случилось, то громко разрыдались, и даже у самого директора выступили на глазах слезы.
Только Оп-ля, очень смущённая, стояла в стороне.
— Слезами горю не поможешь, — сказала Перлина. — Для того, чтобы Гвоздика оправдали, надо найти настоящего вора.
Но как это сделать? Где найти его?
Пилукка задумался на минутку, а потом заявил:
— Я скажу, что я украл кассу, тогда моего сыночка отпустят на волю.
Это было так трогательно, что Оп-ля, которая не могла больше спать по ночам от угрызений совести, вдруг закричала:
— Виноваты во всём я и Мустаккио. Это он спрятал кассу в фургон Гвоздика, а меня заставил молчать… Гвоздик не должен расплачиваться за преступление, которого не совершил!
На минуту все онемели от изумления, потом Ридарелло крикнул:
— Смотрите, Мустаккио убегает!
В один момент все набросились на Мустаккио, и десять рук так крепко схватили его, что он не мог больше двинуться с места.
ГЛАВА XXVI
СУД, ПРИГОВОР И СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ
Закованный в цепи Гвоздик предстал перед судом. Судьи, в париках, закутанные в судейские тоги, дремали в мягких креслах.
Прищурив глаз и удерживая зевоту, председатель спросил:
— В чём обвиняется подсудимый?
— Этот человек украл кассу цирка! — гаркнул в ответ Дальновидный. — Осудите его!
От такого крика председатель окончательно проснулся, почесал себе голову под париком и спросил:
— Как, разве эта «штука» — человек? Я никогда ещё не видел таких людей.
— По-моему, это машина… — осмелился произнести секретарь, водрузив себе на нос пару огромных очков.
Но прокурор — он считал себя великим учёным — перелистал толстую книгу, с которой никогда не расставался, и с уверенностью заявил:
— Ничего подобного! Это просто закоренелый преступник. А что значит закоренелый? Это значит затвердевший, как мозоль, крепкий, как железо. А что такое железный преступник? В книгах ясно сказано: это человек, которого надо посадить в железную клетку, то есть в тюрьму!
Гвоздик готов был расхохотаться, но мысль, что он без всякой вины может попасть в тюрьму, удержала его от смеха.
— Я невиновен! — закричал он своим пронзительным голосом. — И потом, у меня нет мозолей!
— Как? Обвиняемый смеет противоречить мне! — подскочил прокурор. — Я олицетворяю собой правосудие и, следовательно, не могу ошибаться. Значит, обвиняемый лжёт. А раз он лжёт, то он не невинен, а виновен! Итак, согласно статье 512,32 / ABC 3X8 = 24, он должен быть осуждён!
Председатель, человек с очень добрым сердцем, не хотел огорчать прокурора, которому в этот день ещё не удалось обвинить ни одного подсудимого.
«Ладно, — подумал он, — доставлю ему, прокурору, удовольствие! А потом, если мы быстро решим дело, можно будет уйти домой спать…»
И он объявил:
— Хорошо, осудим этого преступника; но куда мы заключим его? В тюрьму нельзя, потому что тюрьма создана для людей из плоти и крови. Можно, конечно, поместить его в зверинец, например, в клетку обезьян или к слону…
В эту минуту двери суда распахнулись и, лёгкий на помине, в зал вошёл слон. На спине у него восседал Пилукка, Перлина и лилипуты, а в хоботе он крепко держал Мустаккио.
За ними следовали все артисты, во главе с директором цирка.
Судьи так испугались, что не могли даже бежать, а Перлина бросилась обнимать Гвоздика.
— Настоящий преступник — Мустаккио! — закричала она. — Это он украл кассу!
Мустаккио пришлось ещё раз повторить своё признание перед судьями, и его сейчас же посадили на место Гвоздика.
Прокурор не протестовал: главное, чтобы кто-то был осуждён, а кто именно, — не важно.
Инспектор Дальновидный, стараясь исправить глупое положение, в которое он попал, разразился следующей фразой:
— Тут должен быть преступник, я сразу понял; и если это не Гвоздик, то, значит, Мустаккио.
Оп-ля, смущённая, стояла в стороне, держась за руку своего отца, директора цирка; но напрасно она боялась — друзья решили простить её, ведь она только что во всём чистосердечно раскаялась.
После так удачно проведённого инспектором Дальновидным следствия цирк в полном составе (конечно, кроме бывшего укротителя, осуждённого на пожизненное заключение) покинул зал суда.
— Гвоздик, цирк на грани разорения, — сказал директор, — и все твои друзья не сегодня-завтра останутся без куска хлеба. Только ты можешь спасти нас.
Гвоздик не заставил себя просить дважды, и не успело его, столь хорошо известное публике, имя появиться на афишах, как цирк опять заполнили толпы восторженных зрителей.
Папа Пилукка и Перлина, сидя на почётных местах, так аплодировали Гвоздику, что даже содрали себе кожу с ладоней, а он после каждого номера посылал им воздушный поцелуй своими железными пальцами.
Первое же представление поправило дела цирка, но Гвоздик дал ещё много представлений подряд, — так ему приятно было помогать своим друзьям актёрам. И даже Оп-ля излечилась от зависти и от всей души аплодировала железному мальчику.
