Ознакомительная версия.
И с этими словами Ватанаба быстро открыл корзинку, метнул ее содержимое внутрь хижины и молниеносно захлопнул дверь.
Сотня луженых индейских глоток исторгла вопль ужаса и заглушила девчачий визг, раздавшийся внутри жилища бледнолицых. После чего наступила томительная и тяжелая тишина. Ватанаба напряг слух и вскоре различил идущее из хижины змеиное шипение и негромкое, но очень неприятное побрякивание хвоста Трататаки. Шипение и побрякивание время от времени менялись по тональности, и Ватанаба готов был поклясться, что в хижине ползают не менее двух Трататак, если бы не знал точно, что там находится только одна.
«Почему она шипит и трясет хвостом, а не бросается на бледнолицых? Почему не кричат бледнолицые?» – метались в смятенном мозгу Ватанабы вопросы, на которые он никак не мог найти ответов.
Внезапно под дверью хижины показалась голова змеи, и первый советник вождя, испуганно взвизгнув, метнулся в сторону. Трататака, зло пошипев на него и других индейцев, быстро поползла в сторону зарослей кустарника и через несколько мгновений исчезла в них. Ватанаба ринулся к хижине, отворил дверь и увидел живых и невридимых пленников, сидевших на циновке из лианы.
– Вам привет от нашей подружки Трататаки! – сказала Маришка обалдевшему индейцу. – Просила вас приходить к ней в гости!
Ватанаба захлопнул дверь. «Чудеса!.. – подумал он. – Бледнолицые живы, Макемба не покарал их!..»
Наверное, минут пять простоял главный советник вождя в столбняке, пока не очнулся от громкого пения своих соплеменников. Индейцы пели песню о добром и славном Макембе, который прощает маленьких детей и седых стариков и прогоняет из хижин, где они живут, злых Трататак голодными.
– Посмотрим, изгонит ли великий дух Пукуаку? – скрежеща зубами, заявил Ватанаба индейцам. – Притащите его и оставьте у дверей хижины!
Двое из стражей бледнолицых нехотя пошли исполнять приказание. Через минуту истерзанный и помятый, весь в песке и травинках, со связанными лапками, гигантский паук был доставлен по назначению.
– Путэтэ, – приказал Ватанаба одному из индейцев, – по моему сигналу ты откроешь дверь хижины и закроешь ее, когда увидишь, что Пукуака оказался внутри. Ты, Гуамба, – обратился он к другому воину, – возьмешь шест и впихнешь Пукуаку в хижину, когда я дам знак, а Путэтэ откроет дверь.
– Пукуака может рассердиться, если его пихать шестом, – выразил тревогу Гуамба.
Но советник вождя его успокоил:
– Конечно, рассердится. Но я надеюсь, что он выльет свой гнев не на нас, а на бледнолицых пришельцев.
И с этими словами Ватанаба достал нож и отправился срезать арканы с лап Пукуаки, дав знак Гуамбе и Путэтэ следовать за ним и исполнять то, что он велел.
Ватанаба был хитер и все рассчитал до тонкости: когда слетела последняя стягивающая лапы лиана, бедный Пукуака не смог в первый момент даже шевельнуться – так затекли его многочисленные конечности. Этой паузой и воспользовался советник вождя.
– Открывай! – крикнул он посеревшему от страха Путэтэ.
– Пихай! – скомандовал посиневшему по той же самой причине Гуамбе.
Секунда – и растревоженный Пукуака влетел в хижину бледнолицых пришельцев. Ватанаба собственноручно захлопнул дверь, подпер ее для надежности шестом, после чего прильнул к ней ухом и затаил дыхание. Вождю Катапото стало вдруг очень завидно и он, подойдя к своему советнику, молча пихнул его плечом. Ватанаба дернулся, и половина двери оказалась в распоряжении главы племени. В первую минуту в хижине бледнолицых стояла тишина, но вдруг она резко оборвалась, и все индейцы, даже те, что не прислонялись ухом к двери, услышали, как в жилище несчастных пришельцев поднялся настоящий тарарам. Кто-то (наверное, седовласый старец и его бледнолицые спутницы) стал топать по земляному полу ногами и руками так сильно, что убогая хижина заходила ходуном, грозя развалиться прямо у всех на глазах.
– Ты слышишь, великий? – ухмыльнулся довольный Ватанаба, не отрываясь, однако, от двери. – Бледнолицые пытаются спастись от Пукуаки и бегают от него из угла в угол!
– Неужели тебе не жаль детей и старика, о жестокосердный Ватанаба? – спросил Катапото, тяжело вздыхая и еле сдерживая желание войти в хижину и сразиться с ужасным пауком в смертельном поединке. – Пукуака возьмет их жизнь, хотя давал бледнолицым ее совсем не он! Разве это справедливо?
– Если все свершается по воле духа Макембы, то справедливо. Ведь не может Макемба совершать несправедливое дело?.. – ехидно прищурился коварный Ватанаба.
– Макемба один, он не может уследить за всеми.
Сомнения вождя вновь разозлили Ватанабу.
– Макемба все может: Макемба – дух! – выкрикнул он с яростью. – У Макембы тысяча глаз и десять тысяч когтей! В каждом когте он держит по тысяче жизней! Ты разве забыл об этом, великий?.. Если Макемба захочет, Пукуака их укусит, если Макемба не захочет этого, Пукуака вернется домой голодным, – повторил Ватанаба свою главную мысль.
И вдруг стрелой отлетел в сторону: в щели под дверью показались страшные лапы исполнителя воли Макембы.
Катапото так же не заставил себя уговаривать и постарался побыстрей убраться подальше от опасной хижины.
Нащупав передними лапами шест, Пукуака резко отбросил его прочь и распахнул дверь своей западни.
– Смотри, Ватанаба, у него перевязана лапка! – с удивлением произнес вождь Катапото, орлиным оком разглядевший белую повязку на левой средней лапе паука. – Бледнолицые сделали доброе дело, и Пукуака их не тронул.
– Макемба велик, Макемба мудр! – отозвался уже с вершины пальмы перепуганный до смерти Ватанаба.
Пукуака постоял в раздумье около минуты в дверях хижины, близоруко вглядываясь в толпу индейцев, словно пытаясь увидеть в ней кого-то из своих знакомых, после чего вдруг быстро-быстро побежал прочь и вскоре скрылся в зарослях тростника, решив, видимо, перенести желанную встречу с приятелем-индейцем на более удобное для себя время.
Ах Ватанаба, Ватанаба!.. Сколько героических усилий потратил он на ловлю гремучей змеи и огромного паука, но все его старания пошли прахом, рассыпались, как домик, построенный из морского песка. И все почему? А потому что Ватанаба жил на острове в отрыве от цивилизации и слыхом не слыхивал о таких вещах, как чудодейственный «Вавилонский элексир». Догадливый читатель, конечно же, давно сообразил, ЧТО произошло в хижине бледнолицых пленников, когда туда одного за другим подбросили двух чудовищ.
А произошло там вот что. Как только со свистом и шипением в жилище наших друзей влетела полутораметровая змеища и шлепнулась на землю у дальней стенки хижины, Иван Иванович Гвоздиков оттолкнул закричавших от неожиданности девочек к противоположной стенке и прикрыл их своим телом. Взвизгнув, как по команде, Маришка и Уморушка так же дружно и смолкли. В гнетущей тишине смотрели они и Гвоздиков на ужасную гостью. А Трататака, опомнившись от необычного полета, уже приходила в себя. Гордо подняв голову и бросив сердитый взгляд на затаившихся людей, она прошипела: «Попались, проклятые мучители!.. Ужо я вам покидаюсь!..» После чего угрожающе потрясла небольшим пузырьком на конце хвоста, что означало одно: готовтесь к крупным неприятностям.
– Мы не виноваты, сударыня! – прошипел в ответ Иван Иванович, незаметно для самого себя перейдя на змеиный язык. – Мы тоже пленники местных индейцев! Сжальтесь над нами, уважаемые! Ведь мои подопечные – дети!
И он для пущей убедительности показал рукой на жавшихся к нему Маришку и Уморушку.
– Это все Ватанаба виноват! – прошипела Уморушка, едва удерживая слезы, готовые хлынуть из глаз. – Он и вас, наверное, словил!
Растерявшись, Трататака сникла и опустила хвост. Ей редко выпадало счастье встречаться с людьми нос к носу, а если и выпадало, то совершенно не было времени убедиться в их знании змеиного языка. Теперь же, услышав родимую речь из человечьих уст, она была поражена от кончиков ядовитых зубов до кончика хвоста.
– Вы знаете змеиный? – только и смогла пролепетать несчастная Трататака, забыв совершенно о своих недавних планах.
– Наверное, плохо… – призналась Маришка, старательно произнося шипящие и свистящие.
«Какое редкое кокетство!» – подумала Трататака, но вслух сказала другое:
– Надеюсь, вы еще подучите. У вас впереди – вся жизнь!
И громыхнув на прощанье хвостом что-то отдаленно напоминающее «Аривидерчи!», она юркнула в щель под дверью хижины.
– Уф-ф… – вздохнул облегченно Иван Иванович и, как сноп, повалился на циновку. – Вот что значит, друзья, найти общий язык! Даже со змеей можно договориться о дружбе и взаимопонимании, если поговорить с нею по-человечески!
– Но мы с ней говорили по-змеиному, – поправила своего попечителя Маришка.
– А хоть по-комариному! – улыбнулся Гвоздиков. – Лишь бы с уважением!
Ознакомительная версия.
