Несколько секунд Кейт молчала, глядя на пол.
— Значит, это действительно конец, — сказала она.
— Да, — ответила миссис Мей, — в некотором роде. Или начало…
— Но, — Кейт подняла встревоженное лицо, — что, если им не удалось убежать, когда он оторвал решетку? Может быть, их все же поймали?
— О нет, им это удалось, — не задумываясь, сказала миссис Мей.
— Откуда вы знаете?
— Знаю, и все, — сказала миссис Мей.
— Но как они перебрались через поля? Где коровы, и вороны, и всякое другое?
— Прошли их пешком, конечно. Семейство дяди Хендрири раньше них сделало это. Чего не сделаешь, если твердо решился!
— Бедная Хомили! Как она, должно быть, была расстроена.
— Она и была расстроена, — сказала миссис Мей.
— А откуда они знали дорогу?
— Им надо было идти вдоль газопровода, — сказала миссис Мей. — Там есть что-то вроде насыпи через рощу и поля за ней. Понимаешь, когда рабочие выкопали канаву и уложили в нее трубу, она заняла место, и потом вся земля не уместилась обратно, получился небольшой вал.
— Но бедная Хомили… она осталась без чая… и без мебели… и без всех ее вещей. Как вы думаете, они захватили с собой что-нибудь?
— О, люди всегда захватывают что-нибудь, — отрывисто сказала миссис Мей, — иногда самые неожиданные вещи… ты ведь читала о кораблекрушениях. — Она говорила теперь торопливо, словно устала рассказывать. — Осторожнее, девочка, рядом с серым не розовый, а зеленый. Тебе придется все отпороть.
— Но, — продолжала с отчаянием в голосе Кейт, беря ножницы, — Хомили было, наверно, так неприятно явиться к Люпи бедной родственницей, бедной и разорительной.
— Разоренной, — терпеливо поправила ее миссис Мей, — и Люпи там не было, ты забыла? Люпи туда не вернулась. Хомили оказалась в своей стихии. Я так и вижу ее. «Ох уж эти мне мужчины…» — сказала, верно, она и сразу же подвязала передник.
— Разве там были одни мальчики?
— Да. И Клавесины, и Куранты. И наверно, они ужасно избаловали Арриэтту.
— Но что они ели, как вы думаете? Гусениц?
— О боже, девочка, конечно же, нет. У них была замечательная жизнь. Барсучьи норы — это целые квартиры… там масса жилых помещений, и переходов, и кладовых. Они, верно, собирали лесные орехи… лущили из колосьев зерно и складывали в кладовые, а потом мололи муку, в точности как люди… им даже сеять не нужно было, бери готовым. У них был мед. Они могли делать чай, и цветочный, и липовый. И собирать ягоды шиповника и боярышника, и терн, и чернику, и лесную землянику. Мальчики могли удить в ручейках, а для них мальки — что для нас скумбрия. У них были птичьи яйца — столько, сколько душа пожелает, — для омлетов, пирогов и заварных кремов. Понимаешь, они скоро узнали, где что надо искать. И конечно, у них была зелень для салатов. Только подумай, какой превосходный салат можно приготовить из нежных побегов молодого боярышника (в детстве мы называли его бутерброд с сыром) со щавелем и одуванчиками, а если еще приправить его тимьяном и диким чесноком! Не забывай — Хомили всегда хорошо готовила. Недаром же они жили под кухней.
— Но их со всех сторон подстерегала опасность, — не сдавалась Кейт, — все эти ласки, и вороны, и горностаи, и все прочие твари.
— Верно, — согласилась миссис Мей. — Им грозила опасность. Так же, как и всем нам. У них, по крайней мере, не было войн. А ты подумай о первых колонистах в Америке! Или о крестьянах, которые живут посреди саванны в Африке, где вокруг рыщут дикие звери, или о тех, что живут в джунглях Индии! Они понемногу знакомятся с повадками зверей. Даже кролик знает, когда лиса охотится, а когда нет; он может пробежать у нее под носом, если она сытно поела и нежится на солнце. Все дети Хендрири были мальчики, они должны были научиться охотиться, чтобы добывать пищу, научиться защищать себя. Я не думаю, чтобы Арриэтта или Хомили уходили далеко от дома.
— Арриэтта уходила, — сказала Кейт.
— Да, — согласилась, смеясь, миссис Мей. — Арриэтта, пожалуй, уходила.
— Значит, у них было мясо? — сказала Кейт.
— Да, иногда. Но добывайки — не убивайки. Я думаю, — сказала миссис Мей, — что если горностай, скажем, убивал куропатку, они могли добыть ее ногу или крыло.
— А если лиса убивала кролика, они добывали его мех?
— Да, на одеяла и шубы.
— А какие на вкус ягоды боярышника, если их очистить от кожуры и испечь? — с блестящими от возбуждения глазами спросила Кейт. — Как печеный картофель?
— Возможно, — ответила миссис Мей.
— Но они не могли готовить в барсучьей норе. Я полагаю, они разводили костер. А как зимой? Что они делали, чтобы не замерзнуть?
— Знаешь, что я думаю? — сказала миссис Мей; она отложила работу и немного наклонилась вперед. — Я думаю, они вовсе и не жили в барсучьей норе. Я думаю, они использовали ее, со всеми переходами и кладовыми, как огромный холл-лабиринт. Никто, кроме них, не знал, как пройти по всем галереям и переходам к их настоящему дому. Добывайки любят длинные коридоры и ворота, и они любят жить далеко от парадных дверей.
— Где же тогда они жили?
— Мне пришло в голову: а не могли они использовать газопровод? — сказала миссис Мей.
— Да-да! — вскричала Кейт. — Я вижу, что вы имеете в виду.
— Земля там мягкая, песчаная. Я думаю, они прошли через всю барсучью нору и вырыли большой круглый зал на одном уровне с газопроводом, а вокруг зала сделали маленькие комнатки, как каютки. И я думаю, — продолжала миссис Мей, — что они проделали в трубе три маленькие дырочки. Одну совсем малюсенькую, такую, что и не увидишь; и газ, который оттуда шел, всегда горел. А две другие, побольше, с затычками; когда они хотели их зажечь, они вынимали затычки. Большие «горелки» зажигались от маленькой. Вот тебе и освещение, и огонь для готовки.
— Но додумались ли они до этого?
— Додумались. Они умные, — успокоила ее миссис Мей, — слишком умные, чтобы жить рядом с газопроводом и не добыть немного газа. Не забывай, кто они.
— Но им был нужен вентилятор.
— О, — сказала быстро миссис Мей, — у них и был вентилятор.
— Откуда вы знаете? — спросила Кейт.
— Потому что однажды, когда я там была, мне почудился запах тушеного мяса.
— Ах! — взволнованно вскричала Кейт и, забравшись коленями на табурет, перегнулась к миссис Мей. — Значит, вы все-таки там были? Вот откуда вы все это знаете. Вы их тоже видели!
— Нет, нет, — сказала миссис Мей, немного отодвигаясь. — Я их никогда не видела. Ни разу!
— Но вы там были? Вы что-то знаете! Вижу, что знаете.
— Да, я там была, — миссис Мей посмотрела прямо в горящие нетерпением глаза Кейт; казалось, она была в нерешительности, чуть ли не чувствовала себя виноватой. — Хорошо, — согласилась она наконец, — я тебе расскажу, но я ни за что не ручаюсь. Я приехала туда как раз перед тем, как тетю Софи забрали в больницу. Я знала, что дом продадут, поэтому я… — Миссис Мей опять заколебалась, затем продолжала смущенно: — Я вынула всю мебель из кукольного дома, положила в наволочку и отнесла туда. И на свои карманные деньги купила кое-что… чай и кофейные зерна… и соль, и перец, и гвоздику, и большой пакет сахара. И взяла целый ворох шелковых лоскутков, которые остались, когда мы шили лоскутное одеяло. И немного рыбьих косточек на иголки. Я положила туда крошечный наперсток, который был в моем куске рождественского пирога, и целый набор щипчиков и тарелочек из цветной фольги, которые были в коробке из-под шоколадных конфет…
— Но вы их ни разу не видели?
— Нет. Ни разу. Я просидела несколько часов на склоне под живой изгородью из боярышника. Мне очень нравился этот склон: отовсюду торчали перекрученные корни, в песке были ямки, там росли лесная фиалка, и первоцвет, и ранняя смолка. С самого верха склона было видно на много миль кругом: и поля, и леса, и долины, и извилистые проселочные дороги, трубы большого дома.
— Может быть, вы сидели не там, где надо.
— Не думаю. Сидя так в траве, глядя на жуков и муравьев, я нашла желудь; он был гладкий и сухой, сбоку у него была пробуравлена дырочка, а самая верхушка срезана…
— Чайник! — воскликнула Кейт.
— Думаю, что да. Я все кругом обыскала, но носика из перышка так и не нашла. Тогда я принялась звать их, я кричала во все норки и дыры… как раньше брат. Но мне никто не ответил. А когда я пришла туда на следующий день, наволочка исчезла.
— И все, что в ней, тоже?
— Да. То, что в ней, тоже. Я обшарила все вокруг — вдруг увижу шелковый лоскут или зернышко кофе. Но нет, я не нашла ничего. Конечно, там мог кто-нибудь проходить и унести наволочку со всем содержимым. Вот в тот день, — сказала миссис Мей, улыбаясь, — я и почуяла запах тушеного мяса.
— А на который день, — спросила Кейт, — вы нашли дневник Арриэтты?
