Ознакомительная версия.
– Извините, вы тут случайно двух девочек и одного мальчишку не видели? А кота полосатого?
Петр Васильевич развел руками: нет, не видели! А Калина Калиныч вдруг заинтересовался:
– Каких это ты девчонок ищешь, вьюноша? Уж не Маришку ли с Уморушкой?
– Их! – обрадовался Петя Брыклин (Это был, конечно, он.) – А еще Костьку и Иван Иваныча.
– Про Гвоздикова ты не спрашивал, – внес поправку Калина Калиныч. – Ты о коте полосатом интересовался.
– А… Да… – замялся Брыклин и покраснел, как рак.
Почуяв неладное, старый лешак строго спросил:
– А ну-ка, мил-друг, выкладывай, в чем дело? Не стесняйся – тут все свои.
– Я – дедушка Маришки, – представился Петр Васильевич.
– А я – Уморушки, – представился Калина Калиныч. – Говори, не бойся.
– А я и не боюсь, мне уже теперь все равно… – И Петя рассказал дедушкам все, что он знал.
– Я думал, они уже вернулись из Москвы, а их еще нет… – добавил он, окончив свой рассказ.
– И может быть, не будет! – с горечью воскликнул Калина Калиныч и резко поднялся со скамейки. – Едем, Петр Васильевич! Едем в Москву!
И дедушки помчались на вокзал, забыв у подъезда свои корзины с гостинцами.
– Я с вами! – крикнул им вслед Петя Брыклин. – Я только предупрежу бабушку! Я мигом!
И он побежал говорить бабушке о необходимости отправиться срочно в туристический поход. Потом, примчавшись на вокзал, он отыскал в толпе пассажиров Петра Васильевича и Калину Калиныча, уже успевших купить билеты, и сказал им:
– Спасите Костьку! Это я во всем виноват, мне и страдать! А он… пусть он живет, пожалуйста!
– Потом в этой каше разберемся: кто виноват, а кто нет, – сухо отозвался Калина Калиныч. – А пока веди нас лучше к нашему вагону.
Отправление через час, – сказал Петр Васильевич. – Но давайте все-таки пройдем на платформу.
Петя послушно повел стариков к тому перрону, где обычно останавливались московские поезда.
– Сейчас из Москвы прибудет, а потом на Москву подадут, – объяснил он Калине Калинычу и Петру Васильевичу. – Московские, как часы ходят, без опоздания!
И точно: через десять минут прибыл состав из столицы. Толпы встречающих перемешались с толпой приехавших. Старый леший, его приятель и Петя Брыклин оказались в самом центре людского водоворота.
– Да чтоб я Муромскую Чащу еще когда покинул!.. Да чтоб я в город на жительство перебрался!.. Да разрази меня гром!.. – ругался Калина Калиныч, вертясь, как щепка, в воронке этого водоворота.
И вдруг на сотом витке он увидел Уморушку. А рядом с ней Маришку. А еще темноволосого мальчика в голубой рубашке и большого серого кота, шарахающегося от тележек носильщиков, сотен человеческих ног и десятков увесистых чемоданов.
– Вернулись! Они вернулись! – прокричал громовым голосом Калина Калиныч и, взмыв вверх, единым прыжком оказался рядом с любимой внучкой, которую тут же не замедлил заключить в горячие объятия.
Вот и подошла к концу наша история… Догадливый читатель уже, наверное, понял, что в ней все закончилось хорошо (а как же иначе, если она так похожа на сказку?). Первым делом, конечно же, Калина Калиныч расколдовал старого учителя: для этого он отвел Ивана Ивановича в сторонку – подальше отчужих любопытных глаз – и прошептал: «Анды-шаланды-баланды…»
– Благодарю, – сказал Гвоздиков, принимая прежний вид. – Я никогда не забуду оказанной вами любезности, дорогой Калина Калиныч!
– Охотно верю… – смущаясь, ответил старый лешак.
Потом, вернувшись на прежнее место, они вместе со всеми стали думать: что же теперь делать с Петей Брыклиным и Альтером Эго.
– Соединять их в одного человека – решительно отказываюсь! – заявил Калина Калиныч сразу. – Убивцем не был и не буду. Да и Петюшу никто не неволил – сам от второго «я» отказался.
– А я и не прошу его возвращать, – сказал Брыклин обиженно. – Мне и второго Альтера Эго достаточно. Где Костьке жить теперь – вот вопрос!
– Мы с Уморушкой можем его с собой взять. В Муромской Чаще место ему найдется. – Калина Калиныч помолчал и добавил: – Он ведь тоже, если подумать, вроде нечистой силы.
– Человек я! – не согласился с ним Альтер Эго. – Самый обыкновенный человек! Я полярником стать хочу!
– Придется мне его к себе брать, – вмешался в разговор Иван Иванович. – Годы мои, конечно, не те, но еще одного мальчишку, глядишь, на ноги и поставлю. Пойдешь ко мне во внуки, Константин? – обратился Гвоздиков к Альтеру Эго.
– Пойду, – согласился тот.
Но Брыклин вдруг заупрямился.
– Вот еще! Что мне Костька – чужой? И бабушке моей не чужой – она в нем души не чает!
– Но он же не Костя, – напомнила ему Маришка. – Настоящий Травкин в Костроме живет, и Виолетта Потаповна скоро об этом узнает.
– Пусть узнает, а Костьку не отдам… – хмуро проговорил Брыклин. – Раз отделился – что поделать: пусть отделенным живет, вроде брата.
– Родители твои скоро вернутся? – спросил Петю Иван Иванович. – Без них мы этот вопрос не решим.
– Через две недели, – Брыклин поднял голову и посмотрел на старого учителя. – Вот вы, Иван Иванович… Хотели же его во внуки взять? А моя бабушка, думаете, откажется? Ни за что не откажется!
– Она его враз увнучит, можете не сомневаться! – вмешалась Уморушка.
– Ну-ну… – Калина Калиныч все еще колебался принять окончательное решение. – А то махнули бы втроем в Муромскую Чащу… Я из тебя такого лешего сделал бы – заглядение!
Но Альтер Эго, хотя и был тронут до глубины души заботой старого лешака, от блестящего будущего все-таки отказался.
– Спасибо, Калина Калиныч, – сказал он доброму старику, – но я, пожалуй, стану учиться на полярника. Что поделать: мечта детства!
– Я тоже буду учиться на полярника, – заявил Петя Брыклин решительно. – Я уже два дня в бассейн хожу и холодной водой обливаюсь! А зимой снегом обтираться начну – я твердо так решил!
– Не хочешь отставать от братца! – улыбнулся Иван Иванович. – Что ж, молодец!
И всей оравой они отправились на улицу Гоголя просить Виолетту Потаповну увнучить Альтера Эго.
А мы, дорогой читатель, расстанемся с ними прямо здесь, на вокзале. В конце концов, если хорошенько подумать, не такое уж это плохое место для окончания сказки. Ведь именно здесь не только разлучаются, но и встречаются люди, а некоторые из них даже отправляются отсюда в новые путешествия за новыми приключениями. Так будь же счастлив, вокзал! И до скорой встречи!
Конец
Петя перепутал «атавизм» с «атеизмом».
Виолетта Потаповна приняла бесовские когти за воровские отмычки.
Т. е. не сидящим в кресле, а лежащим.
Это Пузырькову показалось, что Гвоздиков не успел разгримироваться и переодеться.
Точнее, кошачий голод.
Мамочка!.. Мамочка!.. Говорящая кошка!.. Я видела говорящую кошку!
Так Уморушка назвала для себя тоннель метро.
Ознакомительная версия.
