— Все из-за тебя! Все потому, что я в мужья тебя взяла.
Ответил он:
— Ну, так и я на войну поеду.
Сел он на коня задом наперед, выехал в поле, коня того убил и потряс уздечкой. Лошадь прибежала, сел он на нее, поехал туда, где война шла, спрыгнул с лошади и велел себе место очистить. Да как начал врагов крушить! Те — руки вверх, кричат: «Смилуйся!»
Король, отец его жены, велел стеречь этого воина, чтобы узнать, кто он таков. А за ним лошадь прискакала, взвилась с ним в небо и опустилась на том месте, где он коня убил. Он там еще пару ворон подстрелил, принес жене и сказал:
— Вот я и вернулся с войны.
Она злая на него была, ничего не ответила. Через некоторое время опять король воевать отправился. Дочь его опять сказала мужу:
— Вот, опять отцу из-за тебя войну объявили.
Он отвечает:
— Ну, так и я поеду воевать.
Сел на коня, выехал в поле. Убил коня, потряс уздечкой — лошадь примчалась. Сел он на лошадь, и поскакали они туда, где война. Опять он очистил себе место и начал биться. Вражеский король взмолился:
— Помилуй! Не буду больше воевать и наследникам своим закажу до седьмого колена!
А тесть приказал стеречь этого рыцаря, и как только он на лошади поскачет, стрелять в него. Выстрелили и прострелили ему ногу, а лошадь упала на землю. Он перевязал ногу шелковым платком, и они опять поскакали. Опять он убил ворон и принес жене. Но она все равно злая на него была. Вдруг приходит рассыльный и говорит:
— Вам велено идти на бал.
Жена пошла, а он отказался. Снова пришел рассыльный и сказал:
— Король зовет.
Он отвечает:
— Мне идти к королю столько же, сколько ему до меня.
Пришел к нему сам король и видит — дверь закрыта. Заглянул он в окно — у зятя нога шелковым платком перевязана. Понял король, что это и есть тот рыцарь неизвестный, который всех победил.
А королевский сын снял с себя личину, тряхнул уздечкой — лошадь прискакала. Обернулась она королевой и говорит:
— Я ведь матушка твоя.
Приехал и король, отец его. Ту бабу, что за королеву себя выдавала, прогнали, а сын королевский стал править обоими королевствами.
КАК МУЖ ОТЫСКАЛ ПРОПАВШУЮ ЖЕНУ
В одной деревне жил пастух. Было у него три сына и надел. Стали они советоваться, что бы там посеять. Старший сын и средний сын хотели посеять ячмень, а младший сын упросил, чтобы отец посеял жито. Хорошее взошло жито, а как заколосилось, видно стало, что колоски-то у него из чистого золота. Вот дозрело золотое жито, скосили его, в снопы повязали. Велел пастух сыновьям стеречь его в поле три ночи. Первую ночь — старшему, вторую — среднему, а третью — младшему. В ту ночь, когда младший стерег, в самую полночь, прилетела большая птица, огляделась, схватила сноп и унесла. Младший сын испугался, что отец его отругает, погнался за птицей. Он думал, что она сноп-то бросит, только напрасно он надеялся. Бежал он за птицей, бежал, попал в густой лес и заблудился. Уж не чаял, как и выбраться из этого леса. Вдруг видит — свет. Обрадовался он. «Может, — думает, — там чей-то дом». Подобрался он поближе, видит — горит огонь на траве, у огня лежит старик, а под головой у него тот самый сноп. Растерялся младший сын: «Что теперь делать? Вытащу сноп — он проснется, как бы не было беды!» Потом решил: «А, будь что будет. Возьму сноп. А если он проснется и спросит, что мне здесь нужно, то я ему скажу: хочу, мол, к вам в сыновья попроситься». Так и вышло. Старик вскочил, рассердился было, но, как попросил парень, чтобы его в дом приняли, то подобрел. Взял старик его за руку и повел к себе, в свое лесное жилье. Жена там у него была, только слепая. Пришел он к ней с этим приемышем и говорит:
— Ах, жена моя, как жалко, что ты слепая! Была бы ты зрячая — воистину порадовалась бы тому, кого я к тебе привел. А привел я к нам в дом пригожего сына.
Велела жена подвести его к ней поближе. Приласкала, приветила добром и тоже сразу сыном назвала. И очень просила во всем, во всем слушаться. Тогда-де будет он самым счастливым человеком на свете. А потом подошел к нему тот старик, который был великий чернокнижник, взял приемыша за руку и сказал ему так:
— Раз уж ты стал моим сыном, так слушайся меня во всем. Ничего такого от тебя не потребуется, только паси наших овец. Но смотри, чтобы овечки у тебя не зашли на сухой пруд. Если ты их туда пустишь, мы всего стада лишимся. Явится Скальный дух — это призрак такой, — и всех овец заберет. Берегись его! Распознать духа можно по кривым пальцам и длинным когтям. А чтобы тебе скучно не было, дам я тебе скрипку. Играй на ней, учись.
Ну, погнал приемыш овец пастись. Только скрипка была ему милей, чем овцы, он знай на ней бренчит да играет, а овцы в это время в сухой-то пруд и забрались, Услыхал приемыш, как Скальный дух кричит злым голосом, овец к себе загоняет. Побежал он и стал просить духа отпустить овец. Дух ему и говорит:
— Я от овец отступлюсь, только дай мне скрипку и научи играть на ней.
Приемыш ему это пообещал и тут же отдал скрипку. Скальный дух давай на ней бренчать, да так сильно когтищами дернул, что одна струна лопнула. И сказал приемыш духу:
— Э, брат! Так дело не пойдет. Я тебя научу играть, только придется тебе меня слушаться.
Согласился дух слушаться, лишь бы его игре на скрипке научили. Приемыш ему толкует:
— Э, брат! Сперва надо пальцы с когтями повыпрямлять.
Ну, выпрямлять так выпрямлять.
Приемыш бегом домой. Взял топор, принес, вонзил в ствол дерева, расщепил его и велел духу кривые пальцы в расщеп сунуть, да поглубже. А потом вырвал топор. Закричал Скальный дух дурным голосом, стал просить, чтобы его отпустили. Мол, он уж и скрипки той не хочет, так ему больно. А приемыш говорит:
— Скажи, что не тронешь больше моих овечек, куда бы они не зашли — тогда отпущу.
Пообещал ему дух, что не тронет.
А приемыш еще говорит, что мать-де у него слепая, пусть дух посоветует, как стать ей зрячей.
— Иди к дубу над колодцем! — кричит дух. — Растет там зелье с красными цветочками. Сорви его, потри матери глаза — она и прозреет. Только побыстрей, а то невтерпеж!
Сорвал приемыш то зелье, потер матери глаза, она вмиг прозрела. И говорит:
— Сынок! Муж-то у меня большой колдун и чернокнижник, а вот не сумел зрячей меня сделать! Не знаю, чем за это тебя отблагодарить.
Пошел приемыш и отпустил духа. Дух больше не показывался и овец не трогал. Отец этому очень радовался. Ходили и лелеяли старики милого приемыша. А когда тот в свой срок затосковал, сказал ему чернокнижник:
— Вижу, тоскуешь ты, и знаю, почему. Не тоскуй. Хоть мы тут и в одиночестве живем, но добудем тебе прекрасную девицу, и будешь жить с ней в согласии. Назавтра все и сделаем.
На другое утро говорит чернокнижник:
— Иди за мной в лес. Увидишь там козла. Ты на него сядешь, и отвезет он тебя к самому морю. Там ты слезешь и будешь ждать, пока не прилетят три уточки. Они встряхнутся и обернутся тремя девицами. А ты высмотри тайно, которая из них тебе больше по душе. Они положат свои рубашки на берегу и заберутся в воду. Тогда ты у той, что тебе понравилась, рубашку и возьми. Но вот тебе наказ: будет она просить у тебя рубашку назад — ты не отдавай. Как выпустишь рубашку из рук — больше девицы той не увидишь. Жалеть будешь, потому что это три королевны.
Ну, приемыш горячо обещал, что рубашки из рук не выпустят и отдаст ее только дома и только в отцовские руки.
— Вот так и сделай. И будешь счастлив.
Пришли они на то место, где стоял козел. Сел сын на козла и помчался, как по воздуху, до самого моря. Там он спрятался за куст и стал ждать, пока уточки прилетят. Ждал, ждал, подумал было, что его обманули. Долго их не было. И вдруг видит — три птицы летят, три уточки. Сели они на берег в трех шагах от него, встряхнулись, обернулись прекрасными девицами. Посмотрел он на них, и понравилась ему самая младшая. А они не знали, что он смотрит, сняли рубашки, разделись донага. Проследил он, куда младшая свою рубашку положила. Как пошли они в воду да стали весело плескаться, вскочил он, хвать рубашку — и наутек! Бежал быстрей, чем на козле скакал. А девицы как закричат! Та, у которой он рубашку взял, побежала за ним и со слезами стала просить, чтобы он ей рубашку отдал. А он в ответ: не отдам, дескать, понесу в родительский дом. Пообещала ему девица, что пойдет туда с ним. Только ведь ей же, мол, стыд не позволит придти нагишом, пусть он ей такого сраму не делает и вернет рубашку. Пожалел он ее, к тому ж и по сердцу она ему пришлась. Отдал рубашку. А она оделась, встряхнулась — и стала опять уточкой. И тут же улетела. Заплакал он горько и побрел домой.
Чернокнижник увидел его заплаканного, спрашивает, что приключилось.
— Горюю, что не послушал вас, вернул ей рубашку, — ответил приемыш.
— Ох, сынок, сынок! Что ж ты такую глупость сделал! Больше ты ее не увидишь.
