— Они нас нагоняют! — возопил Ляпсус, пожелав себе никогда больше не оглядываться назад.
И в тот же миг Мило воскликнул:
— Мы добрались, смотрите!
Там, впереди, с вершины самого высокого пика тянулась вверх тонкая, как паутина, винтовая лестница, а на другом конце ее стоял Воздушный Замок.
— Вижу! Я вижу! — повторял счастливый Ляпсус, пока они бежали вверх по извилистой горной тропке.
Но они не видели другого: там, прямо на земле, перед первой ступенькой лестницы лежал большой засаленный гроссбух, а на нем, свернувшись калачиком, дремал маленький кругленький человечек в сюртуке и с большим гусиным пером, небрежно заложенным за ухо; лицо, и руки, и вся одежда человечка были замараны чернилами, на носу же сидели очки с такими толстыми стеклами, каких Мило еще не видывал.
— Тихо, тихо, — шепнул Тактик, когда они наконец достигли вершины, и Ляпсус, осторожно обойдя спящего, ступил было на первую ступеньку.
— ВАШЕ ИМЯ? — резко окликнул его человечек, вскинувшись. Затем он сел, извлек из-под себя бухгалтерский гроссбух, надел зеленый козырек и застыл в ожидании с пером в руке.
— С позволения сказать… — пролепетал испуганный жучило.
— ИМЯ? — строго прикрикнул человечек, открыв книгу на странице 512 и яростно заскрипев пером — а скрипело оно ужасно и царапало бумагу так, что чернильные брызги разлетались во все стороны фонтанами.
Они назвались, и он записал их в алфавитном порядке.
— Очень, очень, очень хорошо-с, — приговаривал он при этом. — Давненько у меня никого не было на букву Эм-с.
— Зачем вам наши имена? — спросил Мило, с тревогой заглядывая ему через плечо. — У нас очень мало времени.
— Это займет не больше минуты-с, — заверил человечек. — Я — переписчик Концеляриус и занимаюсь Переписью. Я обязан отобрать у вас кое-какие показания-с, а затем переписать в нужном порядке-с. Для начала сообщите год рождения, место рождения, возраст — настоящий, прошлый и будущий, имя матери, имя отца, имя брата матери, имя брата отца, имя сестры матери, имя сестры отца, место жительства, место пребывания, в каких школах учились, в каких не учились, увлечения, номер телефона, номер дома, помер квартиры, размер квартиры, размер обуви, размер одежды, размер воротника, размер головного убора, а также сведения о шести свидетелях, которые могут подтвердить правдивость ваших показаний. И пожалуйста, по очереди-с! Станьте в ряд, да смотрите у меня — без толкотни, без разговоров, без подсказок.
Первым отвечал Ляпсус — ведь у него вместо памяти была дырка. Переписчик невозмутимо снимал с него показания и заносил их в пять различных граф, то и дело прерываясь — протирал очки, откашливался, поправлял галстук, сморкался. При этом испуганный жучило с головы до ног оказался забрызган чернилами.
— СЛЕДУЮЩИЙ! — объявил Концеляриус особым канцелярским голосом.
Следующим был Мило.
— Надо бы поскорее, — вполголоса заметил он, потому что видел — первый демон уже ступил на тропинку у подножия горы и через несколько минут будет здесь.
А чиновник, как назло, тянул время, мучительно раздумывая над каждой графой Переписи. Наконец, покончив с Мило и Тактиком, он удовлетворенно покивал головой.
— Ну как, теперь мы можем идти? — спросил часовой пес, чутким носом чуя отвратительный запах злобы, причем дух этот усиливался с каждым мгновением.
— Безусловно-с, — ласково отвечал Концеляриус, — немедленно после того, как сообщите ваш рост, ваш вес, количество книг, прочитанных за год, и времени, потраченного на еду, игру и сон ежедневно, а также — где провели каникулы, сколько порций мороженого съедаете за неделю, сколько шагов от вашего дома до парикмахерской и, наконец, — какой ваш любимый цвет. После этого, пожалуйста, заполните эти анкеты и формуляры-с — в трех экземплярах, — но имейте в виду: малейшая ошибка-с — и вам придется начать все сначала.
— Господи, — воскликнул Мило, глядя на кипу бумаг, — всего этого мы никогда не заполним.
А между тем у подножия пика потихоньку собирались целые толпы демонов.
— Давайте, давайте, — подбадривал переписчик, похихикивая, — не целый же день вам возиться. С минуты на минуту от желающих переписаться здесь не будет отбоя.
Едва понимая, что пишут, они заполняли путаные анкеты, и когда все трое покончили с этим, Мило положил стопку бумаг на колени чиновнику. Тот со всей вежливостью поблагодарил их, снял зеленый козырек, заложил перо за ухо, закрыл гроссбух и снова улегся.
Ляпсус первым, бросив испуганный взгляд через плечо, вскочил на ступеньку.
— ЦЕЛЬ? — вскричал переписчик, снова усевшись, надев козырек, взявшись за перо и открыв книгу. — ИТАК, КАКОВА ВАША ЦЕЛЬ? — повторил он, заскрипев пером по бумаге.
— Воздушный Замок, — ответил Мило, теряя терпение.
— А стоит ли? — И Концеляриус ткнул пальцем куда-то вдаль. — У меня для вас найдется кое-что получше, можете не сомневаться.
Едва он это произнес, все трое уставились вдаль.
Мило, и только он один, увидел там, вдали, бродячий цирк — с балаганами, представлениями, веселыми и увлекательными, с катанием на лошадях и даже со зверинцем, — одним словом, все то, на что любой мальчишка готов глазеть хоть весь день.
— А как тебе понравится такой замечательный запах? — обратился чиновник к часовому псу.
В тот же миг Тактик учуял восхитительный аромат, которого никто другой услышать не мог бы. От такого духа не в силах был бы оторваться ни единый любопытный нос.
— А вот и вам кое-что, от чего вы не откажетесь, — шепнул чиновник Ляпсусу, и тот с восторгом услышал то, что мог слышать только он один — восторженные крики и рукоплесканье толпы поклонников.
И все трое застыли столбами, видя, чуя и слыша именно то, что для каждого из них отобрал Концеляриус. Они совершенно забыли о том, куда направлялись и какая опасность подкрадывается к ним исподтишка. А сам переписчик Концеляриус с довольной улыбкой на пухлом личике сидел, поджидая демонов — не пройдет и минуты, как беспомощные жертвы окажутся в их власти.
Между тем Мило видел цирк — один только цирк, Тактик закрыл глаза, чтобы лучше почувствовать запах, а Ляпсус раскланивался, приветливо помахивал рукою и блаженно улыбался — его интересовали только бурные аплодисменты.
Круглый человечек хорошо знал свое дело: вновь наступила мертвая тишина, и зловещие шорохи, ползущие вверх по склонам, не нарушали ее. Мило, расслабленный и безвольный, не отрывая взгляда от пустой дали, сбросил с плеча котомку с дарами. Котомка упала наземь, сверток, в котором хранились звуки, раскрылся — и тут же воздух заполнили переливы звонкого смеха, такого радостного, что сам Мило, за ним Тактик и, наконец, Ляпсус не могли не рассмеяться. И мертвая тишина отступила.
— Нет и не было никакого цирка! — воскликнул Мило, осознав, что попался в ловушку.
— И запаха тоже не было! — рявкнул Тактик. Будильник его яростно зазвенел.
— И бурных аплодисментов тоже, — разочарованно вздохнул Ляпсус.
— А что я вам говорил? Что я вам говорил? — хихикал переписчик. — Я все могу переписать: могу заставить видеть то, чего нет, слышать то, чего нет, стремиться к тому, чего нет, и обонять то, чего нет, — и даже то, чего не может быть! А к тому же, — заливался он, радостно подпрыгивая на коротких ножках, — вместе с вашими данными я отбираю волю и цель, чувство долга и чувство меры. И если бы не одна штука, с вами было бы покончено.
— Какая еще штука? — спросил Мило, ежась от страха.
— Эта штука — шутка и смех, — горестно всхлипнул переписчик. — Я не могу отобрать и переписать чувство юмора. И если оно у вас есть, значит, я вам не опасен.
— А ОНИ? — жутко вскричал Ляпсус, указав на демонов.
В этот самый момент толпа их наконец взобралась на вершину и устремилась к беглецам. А те бросились к лестнице, сметая все на своем пути — и хнычущего Концеляриуса, и его гроссбух, и чернильницу, и очки. Ляпсус — впереди, за ним — Тактик, а Мило — последним и в самый последний момент — чешуйчатая лапа успела чиркнуть по его ботинку.
Шаткая лестница жутко раскачивалась на ветру, и демоны не отважились ступить на нее: они яростно выли, ревели, клялись отомстить и множеством горящих глаз провожали три маленькие фигурки, исчезающие в облаках.
— Только не оглядывайся, не смотри вниз, — посоветовал Мило Ляпсусу, с трудом переставлявшему дрожащие ноги со ступеньки на ступеньку.
Подобно гигантскому штопору, узкая, без перил лестница ввинчивалась в темноту. Безжалостный ветер с воем накидывался на них, пытаясь сбросить вниз, липкие пальцы тумана впивались в них и тащили назад, но они, помогая друг другу, подымались все выше и выше, на головокружительную высоту, пока не добрались туда, где облака наконец расступились, тьма рассеялась и золотые лучи солнца пригрели их. Ворота замка легко распахнулись. По пушистой, как первый снег, ковровой дорожке они вступили в огромный зал. И там остановились в нерешительности.
