Встал Тяньтай с каменного кана, а старец улегся, положил голову на каменную подушку и захрапел. Храпит — гром в небе гремит.
Только рассвело, сел Тяньтай на волшебную циновку и полетел в столицу. Солнце уже на три шеста поднялось, когда государыня с постели изволила встать, начала причесываться, умываться да одеваться. Хочет платье надеть, нефритового пояса найти не может. У государыни одним поясом меньше стало, а что тут поднялось, какой шум да крик! Как говорится, небо растревожили, землю с места сдвинули. Уж и не знаю, сколько народу снарядили тот пояс искать! Сколько народу из-за него безвинно пострадало! Где только ни искали, никак найти не могли.
Издал тогда государь указ, и немедленно на всех больших улицах, в каждом малом переулке тот указ на досках развесили. На нем черной тушью написано: Кто найдет нефритовый пояс государыни, чин получит, если пожелает чиновником стать. Потребует золота да серебра — золото да серебро получит.
Увидал Тяньтай доску государеву, подошел и сорвал ее. Окружили юношу чиновники, которые за доской присматривали, отвели к императору. Набрался Тяньтай храбрости и говорит:
— Издавна снятся мне сны вещие. Вот и вчера привиделось, будто какой-то человек нефритовый пояс государыни в высокий колодец за городом бросил.
Сказал так юноша и повел всех чиновников да военачальников за городскую стену к высохшему колодцу. Полез в колодец слуга и сразу нашел пояс.
Спрашивает император юношу:
— Чин тебе пожаловать или денег хочешь?
Отвечает ему Тяньтай:
— Ни чина мне не надобно, ни денег. Слыхал я, что во дворце есть картина, на которой дворцовая девушка нарисована. Отдай ее мне!
Обрадовался государь: картина не сокровище, не из золота — из бумаги сделана. И тотчас велел принести картину, отдал юноше — даже не поглядел.
Взял Тяньтай картину, вышел из города, сел на циновку и вмиг дома очутился, в своей тростниковой хижине, на три части разгороженной. Развернул юноша картину, а на картине та самая девушка нарисована, которую он тогда ночью во дворце видел. Глядит юноша на картину, о бедной девушке думает.
Вдруг девушка сошла с картины, рядом села. На запястьях золотые браслеты, от них золотые дорожки бегут, в волосах серебряные цветы, от них во все стороны серебряные дорожки расходятся. Повеселела девушка, разрумянилась, еще краше стала.
Не побрезговала она бедностью и, как была в золотых браслетах, стала помогать матери Тяньтая стряпать. В скором времени девушка из дворца и Тяньтай поженились и весь век в горах Ишань прожили.
Волшебный чан
Китайская сказка
Перевод Б. Рифтина
авным-давно жил юноша по прозванью Ван Старший.
И вот однажды попросил Ван соседей помочь ему стену из глины сложить. Стал глину копать. Копал, копал, вдруг смотрит — большой чан, весь плесенью покрыт. Чан как чан, ничего особенного, только стал с него Ван землю сбивать, а чан зазвенел, да дивно так: ва-ва. Дивятся соседи, друг дружку отпихивают, ближе подошли.
Тут с головы Вана соломенная шляпа слетела и прямо в чан. Не стал юноша раздумывать, запустил в чан руку, вытащил шляпу. Хотел надеть, глядь — в чане точь-в-точь такая же. Вынул он ее, а там еще одна. Так вытащил Ван кряду девяносто девять шляп, а с той, что на голове у него была, сто шляп — целая куча.
Дивятся все да радуются. А вместе со всеми Ван Старший. После взяли они чан, взяли шляпы, в дом отнесли. В ту пору как раз самая жара стояла, а в жару кому не надобна соломенная шляпа? Потолковал юноша с соседями, и решили они односельчан позвать, каждому шляпу подарить. Так и сделали. Очень довольные разошлись крестьяне по домам.
Надобно теперь сказать, что жил в той деревне богач по прозвищу Ненасытный. Узнал он о волшебном чане, стал думать, как бы завладеть им, и говорит однажды:
— Этим волшебным чаном еще деды мои и прадеды владели. А Ван Старший взял да и выкрал его из моего дома; не знаю только, кто ему помог.
Сказал так богач, послал слуг к юноше чан взять. Ну а юноша, конечно, не отдал сокровище. Ненасытный тогда с жалобой в суд отправился.
Рассказал он судье по прозвищу Большой Клоп про волшебный чан. Разгорелись у Клопа от жадности глаза. В тот же день после обеда велел он схватить Вана и привести в суд, а заодно притащить волшебный чан.
Узнали в городе про чан, разволновались, растревожились, любопытных в суде — струйка воды не просочится. Кто в зале не уместился, внизу толпится. Даже отец судьи, больной старик, и тот приковылял. Пробрался сквозь толпу, подошел к чану, неловко повернулся и в чан опрокинулся — ну чисто луковица, перьями вниз посаженная. Не стал судья слушать жалобу, бросился к чану отца вытаскивать. Вытащил, смотрит, в чане еще старик, точь-в-точь отец; вытащил старика, а там еще один. Так вытащил он кряду девяносто девять одинаковых стариков. Смотрит, из чана еще один выглядывает. Стало теперь у Большого Клопа ровно сто отцов. Стоят они в зале, спины сгорбили. Который из них настоящий, сам судья разобрать не может.
Смеются стражники, весь народ со смеху покатывается:
— Ха-ха! У нашего судьи отцов не перечесть!
А Большой Клоп только и думает, как бы завладеть волшебным чаном. Поглядел он на стариков, услышал, как народ над ним потешается, и так разозлился, что позеленел весь.
— Вон отсюда! — кричит. — Вон! Вон! Вон!
Приказал судья в барабан бить, дело прекратить.
Куда теперь богачу со своей жалобой податься? Заморгал он глазами, съежился весь и, словно заяц, наутек пустился.
Тут и толпа любопытных разошлась.
Забрал судья сто стариков, взял чан, в свои покои пошел.
Вечером все чада и домочадцы Большого Клопа, все сто новоявленных отцов собрались вокруг волшебного чана, глаза раскрыли, ждут, когда из него сокровища посыплются.
Взял Большой Клоп слиток золота, положил в чан, потом руку туда запустил. Что за диво! Пусто в чане, слитка как не бывало.
Растревожился Клоп, велел жене свечу принести, посветить. Не думал он, не гадал, что жена нечаянно свечу в чан уронит. В тот же миг загудело в чане, густой черный дым из него повалил. Вслед за дымом пламя вверх взмыло. От страха судья и его родня глаза выпучили да рты разинули. А огонь так и полыхает, весь дом охватил.
Только никто не пошел пожар тушить, уж очень не любили люди судью Большого Клопа. Увидели, что дом судьи горит, в ладоши захлопали, кричат от радости.
А огонь все злее, лижет дом со всех сторон, так и сожрал дотла, один пепел остался. Большой Клоп со своей родней тоже сгорел. Только волшебному чану ничего не сделалось. Вокруг обломки да черепки валяются, а чан целехонький стоит.
Семеро братьев
Китайская сказка
Перевод Б. Рифтина
старину стояла у подножия высоких гор на берегу моря деревушка. Жил там старик с семью сыновьями. Статными да крепкими были сыновья и росту высокого. Старшего звали Чжуанши — Недюжинная Сила, второго Гуафэн — Задуй Ветер, третьего Техань — Железный Детина, четвертого Бупажэ — Нипочем Жара, пятого Гаотуй — Длинная Нога, шестого Дацзяо — Большая Ступня, седьмого Дакоу — Большой Рот.
Говорит однажды старик сыновьям:
— В несподручном месте стоит наша деревня. Пойдешь на запад — высокие горы, свернешь на восток — бескрайнее море. Хоть из ворот не выходи! Отодвинули бы вы чуток и горы и море.
Согласились сыновья, в разные стороны разошлись: одни — на запад, другие — на восток. Подождал старик немного, вышел за ворота, смотрит — ни гор, ни моря, на все четыре стороны равнина простирается, черная земля блестит, не рыхлая, не вязкая, не влажная, не сухая.
Говорит тогда старик сыновьям:
— Негоже такую хорошую землю пустой оставлять, надобно на ней злаки разные посеять.
Согласились сыновья, пахать да сеять принялись. Вскорости на той равнине хлеба выросли — глазом не окинешь. Пшеница, желтое золото, вот-вот поспеет, просо к небу тянется, серебром сверкает. Смотрят старик с сыновьями — не нарадуются. Им и невдомек, что добро это скоро для них злом обернется.
Дошла весть про этот благодатный край до самого императора в столице. Послал он сановников с указом зерно все дочиста в казну забрать.
Запечалился старик, вздохнул и молвит сыновьям:
— Не видать нам теперь, детушки, хороших денечков, у государя брюхо — что бездонный колодец: сколько в него ни сыпь — не засыплешь. Только покорись — всю жизнь будешь, как вол, на него работать, как кляча, воз возить.
Рассердились тут все семеро сыновей и говорят разом:
— Не бойся, отец, мы правду найдем, к самому государю в столичный город пойдем.
Только стали братья к городской стене приближаться, увидали их военачальники, те, что ворота стерегли. Испугались, давай скорее ворота накрепко запирать, железные засовы задвигать, огромные замки со скрипом да с лязгом закрывать, сами в башнях попрятались.
