— Пляшите! Пляшите! Пляшите! — требовал Прядильный бес. — Пляши, Взбучкинс! Пляши, Хапужкинс! Пляшите, Щелбанч и Дубинч! Эй, Бякстер! Дряньстер! Скачите выше! Пляшите веселее!
Так, с хрустом и топотом, скрином и грохотом, лязгом и писком, шумом и визгом, пробиралась колесница через Ведьмин лес и остановилась наконец возле самого костра. Череп перестал вертеться.
— Бульону, Паучья Мать! Живо! — скомандовал бес.
Арахна схватила старый черепаховый панцирь, налила в него до краёв варева из котла и поставила перед Хозяином. Он лизнул раз-другой, и глазки его довольно заблестели.
— Вкусно! Вкусно! — проговорил он, ущипнув. Арахну за ухо в знак благодарности. После чего он взял панцирь в руки, слегка наклонил и вылакал всё без остатка.
— Я, Хозяин, на двоих наварила, — сказала старая карга. — Где хозяйка-то?
— Всему своё время, Паучья Мать, всему своё время. И её увидишь, и детёныша. Я позволил королеве снова с судьбой поиграть. Уж больно детеныш ее мне приглянулся. Пускай завтра снова имя угадывает. Не угадает с трёх раз — достанется мне вместе с детёнышем. Хи-хи-хи! Ещё бульону давай!
Арахна ткнула костлявым пальцем в Полл, веля ей выполнить приказ Хозяина. И кипевшая от негодования девочка принуждена была забрать пустой панцирь и снова наполнить его из котла. А Прядильный бес бессовестно похвалялся дальше.
— Ей не угадать моего имени! Ни за что! Никогда! Хи-хи-хи! Ха-ха-ха!
Тут уж Полл не выдержала.
— Ещё бы, как ей угадать! — громко и сердито сказала она. — Ты же умник-хитрюльник.
— Это верно, я умный, — согласился бес. Он глядел на Полл так пристально — вот-вот насквозь пробуравит и увидит, что никакой это не чертёнок, а девочка в чертячьей шкуре. Наконец он повернулся к Арахне я спросил:
— Кто это?.
— Братец нашего Коротышки. Двоюродный. К нам просится.
Прядильный бес горделиво выкатил грудь, напыжился, точно индюк, и сказал
— Эй ты! Значит, я умный? И ты хочешь мне служить?
— Да! Ты меня попомнишь! — Полл совершенно забылась, разгневанная нахальством Прядильного беса. — Я сослужу тебе хорошую службу!
— Только посмей сослужить плохую! — хихикнул бес. — Сам попомнишь! Как тебя зовут?
— Коротышка. А тебя?
— Хи-хи-хи! Умник выискался! — фыркнул бес. Он приласкал Полл за ухо, как прежде Арахну, и продолжил: — Но меня ты не перехитришь. Умней меня никого на свете нет. — Он соскочил с колесницы и браво прошёлся взад-вперёд, подкручивая хвост. — Ну, скажи, что ты обо мне думаешь?
— Слов в словаре не хватит, чтоб рассказать, что я о тебе думаю, — искренне ответила Полл.
Бес возгордился ещё больше: надулся так, что кожа заблестела на его пузе, как на барабане.
— Хи! Слов в словаре не хватит! Хи-хи-хи!
Потом он вдруг сдулся и с подозрением, глянул на Полл.
— В каком словаре? — спросил он. — В маленьком? В карманном?
— Нет, в толстом!
— В каком толстом?
— В самом-самом толстом на свете.
— В однотомном? — уточнил бес.
— Нет! В двадцатитомном! — выкрикнула Полл.
Двадцатью томами бес, похоже, удовлетворился. Он снова стал похаживать, напыженное брюхо поглаживать и хвост покручивать.
— Слышишь, Паучья Мать? В двадцатитомном словаре слов не хватит — столько хорошего обо мне Коротышка думает! Молодец, Коротышка, пока молодец. А теперь я тебя испытаю, — сказал он, усаживаясь обратно на череп.
— Как? — спросила Полл очень храбро, хотя на самом деле поджилки у неё затряслись.
— Загадку загадаю, смекалку твою проверю, — ответил бес, — Смекалистого в свиту приму, а безмозглого в котёл кину.
— В котёл?.. — Полл вздрогнула.
— Если загадку мою не отгадаешь, — бес обжорливо облизнулся.
— Но загадок никогда никто не отгадывает, — запротестовала Полл. — Так нечестно.
Эти слова разозлили беса чрезвычайно. Он соскочил с черепа и, угрожающе крутя хвостом, стал наступать на Полл с криком:
— Кто нечестный? Я нечестный? Да как ты смеешь говорить, что я нечестный?
Он наступал, а Полл пятилась, она очень испугалась, но рассердилась и того больше. В конце концов она выпалила:
— Ты честный, честный, если белое — это чёрное, если снег идёт летом, а картошка растёт на дереве!
— Слышишь, Паучья Мать, — довольно проквакал бес, приняв слова Полл за похвалу. — Вот какой я честный. — И он завертелся веретеном от удовольствия.
Но Полл не забыла про предстоящее испытание.
— Люди никогда не отгадывают загадок, — стояла она на своём. — Они всегда сдаются.
— И ты сдашься и полетишь в бульончик. Это так же точно, как то, что меня зовут…
— Как? — быстро спросила Полл. — Как тебя зовут?
Неужели скажет? Неужели она его перехитрила? Полл затаила дыхание. Но…
— Не твоё дело, — отрезал бес. — Ты готов отгадывать?
— Готов, — слабым, упавшим голосом сказала Полл.
— Тогда слушай загадку. — Но прежде чем загадывать, Прядильный бес закрутился веретеном, да так быстро, что в глазах и в голове у Полл всё замелькало и перемешалось. И если минуту назад она ещё могла соображать, то теперь мозги её отказали напрочь. Тут-то бес внезапно остановился и, уставив на неё чёрный палец, проговорил:
Обжора Джо Джонс любил свежие яйца.
На завтрак он ел исключительно яйца,
На ужин он ел исключительно яйца,
А кур не держал.
Не брал он яичек ни в долг, ни в подарок,
Не крал он яиц у хозяек-кухарок,
Ни разу их не покупал.
Так откуда, откуда, скажите, откуда
Обжора Джо Джонс свой обед доставал?
У Полл и так голова кругом пошла, а тут ещё Взбучкинс, Хапужкияс, Дубинч, Щелбанч, Бякстер, Дряньстер и прочие чудища и чертенята стали кружить и приплясывать вокруг неё, выхрюкивая и выкрикивая каждый на свой манер:
— Откуда Джо Джонс свой обед доставал?
Полл глубоко вздохнула, чтобы не потерять равновесие от всеобщего кружения и мельтешения, и медленно, надеясь выиграть время и вникнуть в вопрос, повторила:
— Откуда — Джо — Джойс — свой — обед — доставал?
— Хи-хи-хи! — мерзко захихикал Прядильный бес.
— Хи-хи-хи! — подхихикнули чудища.
Окружив Полл, они уставили на нее зловещие кривые пальцы и заорали во всю глотку:
— ОТКУДА у Джо Джонса ЯЙЦА?
— Погодите минутку! — Полл никак не могла сосредоточиться. — Можно, я кое-что уточню?
— Валяй, — фыркнул бес.
— Значит, никто ему яиц не давал? — спросила Полл.
— Никто.
— И он их не крал?
— Ни в коем случае.
— И в долг не брал?
— Он не из тех.
— И не покупая?
— Ни единого яичка.
— И ты абсолютно уверен, что он не держал кур?
— Ни курочки! Ни петушка! Ни цыплёнка!
— Но ел на завтрак яйца? Каждое утро? — настойчиво переспрашивала Полл.
— Каждое-прекаждое, — подтвердил бес. — И на обед и ужин тоже.
Полл сжала голову руками. Главное — не показать этим тварям своего отчаяния. Прядильный бес подкрутил хвостик и торжествующе хмыкнул:
— Ну что, сдаёшься?
— Сдаёшься? Сдаёшься! — заверещали чудища на все лады.
Полл смятенно проговорила:
— Я… я… — и умолкла.
— Коротышка-то сдаётся, — усмехнулась Арахна.
И все вдруг разом завопили:
— В котёл его! В бульон его!
Полл отшатнулась от уродливых морд, от тянущихся к ней когтистых и шерстистых лап, она пятилась и пятилась, пока наконец не прижалась спиной к сосне. Больше отступать было некуда. За спиной твёрдое шершавое дерево, рядом потрескивают шишки в костре, а в нос бьёт отвратительный запах варева, в которое её сейчас бросят… Полл закрыла глаза. Спасенья нет. И в эту самую минуту за её спиной раздался тихий, совсем тихий звук свистульки, точно Чарли дул в неё шёпотом. Но всё же Полл узнала знакомые звуки! Она поняла, что друг ее не бросил, что он рядом, как обещал.
— Спаси меня! — пробормотала она в отчаянье. — Спаси меня, Чарли!
Дудка умолкла, и. Полл напрягла слух, боясь пропустить слова Чарли в адском шуме, который подняли разбушевавшиеся чудища. И она услышала.
— Кряк! Кряк! Кряк-кряк!
Голос Чарли тут же потонул в пронзительных воплях чудищ, но даже расслышь они тихое кряканье, они приняли бы его за обычные звуки бесовской братии. Зато девочке этой маленькой подсказки друга оказалось довольно.
И когда чудища снова стали угрожающе надвигаться с криками:
— Коротышку в котёл! — и бросились на неё, чтобы схватить и выполнить свою угрозу, Полл увернулась, прорвалась сквозь их ряды и, вызывающе вскинув голову, встала перед Прядильным бесом.
— Не смейте меня трогать! — возмущённо крикнула она. — Твоя загадка проста, как дважды два. Кря-кря! Твой обжора Джонс держал уток! Кря-кря! Зачем ему куры, если он ел на завтрак, на обед и на ужин утиные яйца?! Кряк-кряк-кряк!
