– Мать, ты должна из шкуры скалы сшить мне каменный мешок.
Мать в недоумении спросила:
– Сынок, а зачем тебе понадобился каменный мешок?
– Мать, вопросов мне пока не задавай, потом сама все узнаешь. Лучше поспеши исполнить мою просьбу, да постарайся, чтобы в этом мешке ни одной щели не было.
Не стала мать ни о чем больше расспрашивать сына, разожгла во дворе костер, на костре раскалила края каменной шкуры и скрепила их так, чтобы ни одной щели не было. Три дня и три ночи остывали раскаленные концы каменной шкуры, а на четвертый день все было готово, и Манисман стал собираться в дорогу. Свернул он мешок из каменной шкуры, положил под мышку и, захватив с собой самим же выкованную саблю, пошел к реке. Здесь он прыгнул в воду и стал звать рыб. Собрались вокруг него рыбы и спрашивают:
– Зачем мы тебе понадобились?
Рассказал им Манисман, что к чему, и попросил одну из рыб, чтобы она доставила его к седьмой реке, к тому самому месту, где живет джинн в образе Смерча. Проглотила рыба юношу и поплыла к нужному месту.
Долго ли она плыла с человеком в животе или нет, но, наконец, приплыла к берегу седьмой реки, где когда-то, много-много лет назад, делали привал нынешние водяная царевна Серови и почтенный старец Шолум из далекой горной страны. Здесь она напоила Манисмана своим рыбьим молоком, чтобы он стал еще сильнее, чем есть, и сказала:
– Старайся лишить противника земной опоры!..
Затем заботливая рыба выплеснула юношу на берег и, ударив хвостом по глади воды, скрылась в ее глубинах.
Не успел Манисман отсчитать от берега семь шагов, как со страшным шумом из расщелины земли выскочил огромный и страшный джинн с большими, как два арбуза, глазами и стал быстро-быстро вращаться вокруг Манисмана. Юношу поначалу охватил страх, но он его переборол и, обнажив свою саблю, бросился на джинна. Ударил он джинна в первый раз, закружился, заревел Смерч и как мяч отлетел в сторону. Второй раз ударил юноша по джинну, но Смерч и на этот раз отлетел в сторону, и опять закружился на месте, захватывая своими щупальцами юношу. Тогда Манисман присел на корточки и изо всей силы ударил джинна под самые подошвы ног. Джинн еще отлетел на семь шагов в сторону. И тут его охватила такая злоба, что он со всей яростью и со страшным свистом бросился на юношу и стал сильно вертеть его, таскать из одного места в другое, из другого – в третье. Долго вертел разъяренный джинн Манисмана, но юноша то и дело садился на корточки и, не переставая, размахивал саблей, лишая злого и сильного противника земной опоры. Вскоре джинн вовсе выбился из сил, истощился и растянулся на земле во всю свою невероятную длину, и вскоре замер в бесчувствии.
И вот тут-то смелый Манисман немедля схватил огромного джинна, сжал его в маленький ком, запихнул в каменный мешок и прыгнул в реку. Здесь он позвал своих рыб, одна из них проглотила его и мигом доставила в подводный дворец Серови.
Обрадовалась Серови, увидев побежденного джинна – врага своего, и говорит, обращаясь к нему:
– Злодей, ты, наверное, и позабыть успел, как когда-то давно скрутил меня, бросил в реку и заколдовал в Серови?.. Теперь-то мы с тобой поквитаемся.
Взмолился джинн и еле-еле проговорил:
– Речная хозяйка, не убивай меня, отпусти на землю, я тебя расколдую и вновь сделаю человеком.
Джин вытянулся во весь рост и стал вертеться вокруг Серови в обратную сторону, да так быстро, что в реке вода пеной покрылась. Когда джинн перестал вертеться и уменьшился, все рыбы и Манисман увидели перед собой не Серови, которая только что была покрыта рыбьей чешуей, а почтенного старика с добрыми, вдумчивыми глазами -это был тот самый данусменд Меошиерах, который некогда шел с бездетным стариком Шолумом в далекую лесную страну Гузелгюл.
– Спасибо тебе, смелый Манисман, за мое освобождение, – сказал бывший Серови.
Рыбы в реке и птицы на берегу, увидев расколдованного Серови, обрадовались и стали песни петь, и пляски устраивать. Но больше всех радовался Манисман. От радости он даже станцевал да так молодцевато, что заядлый танцор позавидовал бы его умению ходить на носках.
Только не радовался злой джинн: он молчал и думал о том, что как только данусменд простит его и выпустит на берег, он снова заколдует его, заодно и дерзкого юношу, а вместе с ним и всех рыб, и всех птиц этого леса. Данусменд посмотрел на джинна и тут же разгадал его тайные, коварные мысли и сказал:
– Манисман, ты должен немедля убить этого джинна!.. Знай, если он сейчас вынужден был совершить добро, то при удобном случае он обязательно совершит новое зло... Я слышу его мысли, они коварные и таят в себе злобу ко всему праведному.
Разрубил смелый Манисман злого и коварного джинна на части и зарыл на дне реки, а рыб попросил доставить данусменда и его самого на берег, где он построил себе и матери дом.
Вскоре привел Манисман старого данусменда к себе домой и представил матери:
– Это добрый старик, та самая Серови, которая не раз спасала тебя, когда ты была безрукой, – сказал он матери и добавил. – Отныне он будет жить с нами.
А мать пригрозила сыну, мол, выдумки все это, и наказала, чтобы он больше не болтал всяких глупостей.
Но нет, так просто она не могла отделаться от прошлого и вновь скрыть от сына всю правду: перед ней сидел живой свидетель тех страшных минут, когда река чуть-чуть не проглотила ее и сына.
– Не надо врать мальчику, дочка. Ему все известно и даже больше, чем нам, – сказал данусменд и принялся рассказывать о том, как он был заколдован джинном в Серови и жил в реке; как он услышал душераздирающие крики утопающей женщины; как он подплыл к ней и увидел, что у несчастной нет рук, как помог ей выбраться на берег. Рассказал он также о том, как она тонула вторично, но на этот раз не одна, а с грудным ребенком, и она – Серови – речная хозяйка, – приказала большой рыбе спасти утопающих, и рыба проглотила их, доставила на берег и, выплеснув там, прочитала свои добрые заклинания.
– Кто вы, откуда и почему очутились в реке, мне и по сей день неведомо, – заключил данусменд.
Ничего не оставалось делать. Поведала Белго ему, все как было, начиная с того времени, как брат отрубил ей руки и выгнал из дома, а за что, она и сама не знает; как она стала женой прекрасного юноши, как он ушел на войну, а оттуда писал отцу и матери, чтобы выгнали ее и сына; как она ушла из их дома и нечаянно выронила из хурджуна ребенка, а вслед за ним и сама бросилась в реку и стала тонуть.
– Но тут, откуда ни возьмись подплыла огромная рыба, проглотила меня и моего ребенка, доставила к берегу и выплеснула, но уже с руками. Вот с тех пор я и мой сын живем здесь, добрый данусменд, -закончила Белго свой рассказ.
– Все это мне было давно известно, – сказал Манисман и добавил: – Я даже знаю, что письма эти писал не мой отец, а злая жена моего дяди.
Долго они говорили в этот день и только поздно ночью легли спать.
Шли дни. Манисман по-прежнему дружил с птицами и рыбами. И вот однажды, когда он бродил в лесу, села ему на плечо одна птица и говорит:
– Я видела, как отец твой сюда на коне скачет.
Обрадовался Манисман и бегом пустился домой, чтобы сказать матери и данусменду добрую весть.
– Не болтай глупостей, нет у тебя отца, – рассердилась было мать.
Манисман опять за свое:
– Нет есть, он едет сюда, я точно знаю.
В это самое время в дверь постучались, и Манисман радостно вскрикнул: «Отец приехал, я же говорил». Он выбежал во двор и, обняв незнакомого гостя, сказал:
– Отец, заходи в дом, мы с мамой очень заждались тебя.
Незнакомец вытаращил на него глаза и ответил:
– Но у меня нет такого большого сына... Я постучался к вам, чтобы спросить, по какой дороге ехать в падишахство Генедона.
Но подросток провел отца в дом и представил матери.
– Вот твой муж, а ты его жена, – сказал Манисман.
Смотрят они друг на друга и не могут понять, почему мальчик так говорит.
– Ведь у моей жены были золотые протезные руки, а у нее, как мне видится, свои, настоящие. А сын еще должен маленьким быть, – сказал растерянно незнакомец, глядя то на женщину, то на мальчика, то на седобородого старика.
А когда Белго посмотрела внимательнее на вошедшего, то и вправду узнала в нем своего любимого Джугово. Узнал ее и он.
Вскоре они рассказали друг другу все, что случилось с ними, и стали обнимать и целовать друг друга, а Белго не сдержалась, чтобы не прослезиться. Глядя на нее, и Джугово пустил слезу.
– Мужчина не должен слезу ронять, – сказал Манисман.
Когда все сели к столу, в окно влетела та же самая птичка, села мальчику на плечо и что-то прочирикала в самое ухо.
– Мать, слышишь, дядя сюда едет, – сказал мальчик и выбежал во двор.
На лесной тропинке встретил он всадника и говорит ему:
– Дядя, ты мой дядя!
А всадник пожимает плечами и говорит в ответ:
– Нет у меня племянников. Никого у меня нет, кроме жены.
Привел Манисман дядю в дом и говорит:
