Ознакомительная версия.
— Да, — прошептала Момо.
— Тогда спи, — сказал Мастер Хора и провел рукой по ее глазам, — спи!
Момо глубоко и счастливо вздохнула и погрузилась в сон.
Глава 13
Там один день, а здесь один год
Момо проснулась и открыла глаза. Она долго не могла понять, где сейчас находится. Ее испугало то, что она лежала на поросших травой ступенях старого амфитеатра. Разве она не гостила только что в Доме-Нигде, у Мастера Хора? Как же она в одно мгновение оказалась здесь?
Было темно и прохладно. На восточном горизонте чуть заметно начала пробиваться заря. Момо продрогла и плотнее завернулась в свою огромную куртку.
Она ясно помнила все, что с ней случилось: ночное путешествие через большой город за черепахой, ту его часть, где горели редкие огни и стояли бледно-белые дома. Переулок-Никогда, зал с бесчисленными часами, шоколад и хлебцы, каждое слово их разговора с Мастером Хора и загадку. Но яснее всего ей представлялось место под золотым куполом. Достаточно было закрыть глаза, как перед ней сразу возникали волшебные краски цветов. А голоса Солнца, Луны и звезд звучали в ее ушах так отчетливо, что она могла напеть эти мелодии.
Те слова, которые действительно могли передать запахи и краски цветов времени, сами рождались в ней. Их произносили голоса в воспоминаниях Момо — но и с самими воспоминаниями случилось что-то чудесное! Она обнаруживала в них не только то, что видела и слышала, но гораздо большее. Как из волшебного неисчерпаемого колодца появлялись все новые тысячи картин с цветами времени. И с каждым цветком звучали новые песни. Момо достаточно было только внимательно прислушаться к себе, чтобы их повторить. Речь в них шла о вещах таинственных и волшебных, но Момо понимала их смысл.
Вот что имел в виду Мастер Хора, когда говорил, что слова должны вырасти в ней и созреть!
Или ей все только приснилось? И ничего на самом деле не произошло?
Но едва Момо так подумала, как увидела внизу, на круглой площадке, ползающую черепаху. Она спокойно, не торопясь, выбирала съедобную траву!
Момо быстро спустилась вниз и присела около нее на корточки. Черепаха нехотя приподняла голову, посмотрела на Момо своими древними черными глазками и тут же опять взялась за еду.
— Доброе утро, черепаха, — сказала Момо.
Никакого ответа на ее спине не появилось.
— Это ты водила меня сегодня ночью к Мастеру Хора? — спросила Момо.
Опять ничего. Момо разочарованно вздохнула.
— Жаль, — пробормотала она, — значит, ты всего лишь обыкновенная черепаха, а не та… Я забыла, как ее зовут. У нее красивое имя, только длинное и редкое. Я такого никогда раньше не слышала.
«Кассиопея», — мгновенно высветились бледные буквы на спине черепахи. Момо вздрогнула от неожиданности и сложила их в слово.
— Да! — воскликнула Момо и захлопала в ладоши. — Так ее и звали! Значит, это ты? Ты черепаха Мастера Хора, ведь правда?
«А кто же еще».
— Но почему ты мне сразу не ответила?
«Я завтракала», — прочитала девочка на панцире.
— Извини, — сказала Момо, — я не хотела тебе мешать. Мне только интересно, как я опять очутилась здесь?
«Твое желание», — засветился ответ.
— Удивительно, — пробормотала Момо, — я совершенно такого не помню. А ты, Кассиопея? Почему ты не осталась у Мастера Хора, а пришла сюда со мной?
«Мое желание», — появилось на ее спине.
— Большое спасибо, — сказала Момо, — как мило с твоей стороны…
«Пожалуйста», — был ответ.
Похоже, что на этом общение черепахи с Момо закончилось, ибо Кассиопея потопала дальше, чтобы продолжить прерванный завтрак.
Момо уселась на каменные ступени, заранее радуясь предстоящей встрече с Беппо, Гиги и детьми. Она опять прислушивалась к музыке, которая не переставала звучать у нее внутри. И хотя Момо была совсем одна и никто не мог ее слышать, она сперва потихоньку, а потом все громче, черпая их из глубины души, начала повторять мелодии и слова, которые проникали ей в сердце прямо из восходящего солнца. И девочке казалось, что и птицы, и деревья, и даже старые камни внимали ей сейчас.
Она не могла знать, что долго не будет у нее других слушателей. Она не догадывалась, что напрасно ждет своих друзей, что она слишком долго отсутствовала, и мир за это время изменился.
С Гиги-Экскурсоводом серые господа справились сравнительно легко.
Началось с того, что год назад, вскоре после внезапного исчезновения Момо, в газете появилась большая статья о Гиги. Она называлась: «Последний истинно талантливый рассказчик». В ней сообщалось о том, где и когда его можно послушать и что подобный аттракцион никак нельзя пропустить.
И к старому амфитеатру начало стекаться все больше и больше людей, желающих увидеть и услышать Гиги, который конечно же ничего против не имел.
Он, как обычно, рассказывал все, что приходило ему в голову, и в конце шел к публике со своей шляпой, которая быстро заполнялась монетами и бумажными деньгами. Вскоре какое-то туристическое бюро стало выплачивать ему регулярные гонорары только за право представлять его самого — как достопримечательность. Туристов привозили к амфитеатру на автобусах. И совсем скоро Гиги пришлось выработать определенный график выступлений, чтобы все желающие могли его послушать. Ему ведь платили за это!
Уже тогда ему стало не хватать Момо, потому что его истории получались какими-то бескрылыми. Он пока не рисковал повторять их по два раза, хотя ему и предлагали удвоенные суммы.
Через несколько месяцев ему уже не требовалось выступать на развалинах амфитеатра и обходить слушателей с протянутой шляпой. Им завладело радио, а чуть позже и телевидение. Там он трижды в неделю представлял свои рассказы миллионной аудитории. И получал очень большие деньги.
Поселился он далеко от амфитеатра, в совершенно другом районе города, где жили богатые и знатные люди. У него появился огромный современный дом, окруженный прекрасным парком. И звался он теперь не Гиги, а Гироламо.
Естественно, он уже давно не сочинял, как прежде, каждый раз новую историю. Теперь у него на это не было времени.
Он стал экономно и очень рационально использовать свою фантазию. Из одного рассказа он мог сделать пять совершенно разных.
А когда и этого стало не хватать, чтобы выполнить все заказы, он сделал то, чего ему не следовало делать: он рассказал одну из историй, которые когда-то предназначались только для Момо.
Ее проглотили так же быстро, как и все остальные, и так же мгновенно забыли. От него постоянно требовали новинок. Гиги был настолько занят и жил в таком темпе, что даже не заметил, как выложил миллионам людей все истории, посвященные Момо. И когда он рассказал последнюю из них, то внезапно почувствовал себя опустошенным и не способным больше ничего придумать.
В страхе, что удача опять покинет его, он завел их по второму кругу, изменив только имена и кое-какие обстоятельства. Самое удивительное — этого никто не заметил. Во всяком случае, спрос на его выступления не упал.
Гиги держался за свое положение, как утопающий цепляется за щепку. Ведь теперь он был богат и знаменит — разве не об этом он всегда мечтал?
Но иногда ночью, лежа в своей роскошной кровати с тонким шелковым бельем, он с тоской вспоминал свою прошлую жизнь, когда они с Момо, Беппо и ребятишками собирались вместе, и он по-настоящему рассказывал им свои увлекательные истории.
Но назад дороги не было, ведь Момо исчезла и больше не появлялась. Сперва Гиги еще пытался как-то искать ее, но потом ему стало совсем некогда. Он нанял трех опытных секретарш, которые готовили для него контракты и записывали его рассказы. Они же делали рекламу и регулировали время выступлений. Только одно мероприятие никак не вписывалось в его плотный график — поиски Момо.
От прежнего Гиги мало что осталось. Но однажды он собрал эти остатки и решил сосредоточиться на себе. Ведь он, сказал себе Гиги, тот человек, чей голос имеет вес: его слушают миллионы. Кто, если неон, скажет людям правду! Ему надо сообщить им о серых господах! Он должен убедить людей в том, что это не выдумка, не очередная его история, а реальность, угрожающая всем и каждому. Он попросит помочь ему в поисках Момо.
Такое решение у него созрело в одну из бессонных ночей, когда он особенно сильно затосковал по своим старым друзьям. И, когда наступил рассвет, он сел за свой огромный письменный стол, чтобы сделать соответствующие пометки в дневном плане работы. Не успел он взяться за ручку, как затрещал телефон. Он поднял трубку, приложил ее к уху и… застыл от ужаса.
На другом конце провода звучал на редкость бесцветный, так сказать, пепельно-серый голос, и Гиги сразу почувствовал холод, пронизавший его до мозга костей.
Ознакомительная версия.
