— Друзья мои, в ваше отсутствие я много думал… — И он сделал значительную паузу, обводя всех торжественным взглядом.
— Да ну? — присвистнул от удивления и ехидства Трик-Трак, все ещё злившийся на Кота Василия. А милый Тик-Так только мягко улыбнулся. Но у Кота Василия иногда хватает всё-таки ума не замечать тёплой иронии своих друзей, что делает его незаменимым собеседником в обществе.
— …Я много думал, — упрямо повторил он, — и пришёл к выводу о необходимости перенести празднование своего дня рождения на сегодня. А в наказание за ваше постыдное бегство в день моего истинного рождения я требую от каждого из вас личного подарка — истории его путешествий.
Мы единодушно0 отдали должное изобретательности Кота Василия и, прокричав: «Ура!», потребовали, чтобы он вёл нас к праздничному столу. По тропке, проложенной среди молодой поросли берёз, мы поднялись на залитую солнцем песчаную площадку. И перед в нашими глазами предстал знакомый маленький дом, выкрашенный в светло-зелёный цвет, с надписью: «Лапутия», составленной из берёзовых плашек, и датой «1964», указывающей на время постройки домика. В одном из его окон виднелась склонённая голова хозяина, который что-то писал.
— Тише! — шепнул Кот Василий. — Пусть поработает старик. Не будем ему мешать — он ведь дописывает книгу о нас.
Мы осторожно, на цыпочках, прошли мимо домика к открытой летней кухне, где на огне потрескивающего костра готовились восхитительные угощения.
— А как же ты догадался, что мы вернёмся именно сегодня? — удивился Трик-Трак, оглядывая приготовленный праздничный стол.
На что Кот Василий, хитро топорща усы, ответил:
— Да очень просто. Я попросил, чтобы об этом позаботился мой старик.
Мы уселись за стол и, глядя на причудливые языки пламени, снова с головой ушли в воспоминания и ещё раз пережили случившиеся с нами происшествия. Здесь, у костра, в Лапутии, они казались нам сошедшими со страниц чудесной книги. Поэтому особенно было приятно сознавать, что всё это было в действительности. Я давно уже заметила, что разумнее верить неправдоподобному, которое чаще оказывается истиной, чем придуманной лжи, которая всегда логична и выглядит правдиво. Поэтому я обычно верю охотникам и рыболовам, недоверие к рассказам которых вошло в поговорку скучных и завистливых людей.
Когда мы наконец закончили наши истории, всех удивил Трик-Трак. Смущаясь и не глядя в мою сторону, — о, эта неуместная деликатность нашего друга! — он обратился к Коту Василию со странным вопросом:
— Мой друг, не можешь ли ты объяснить, зачем котам нужен хвост? Я обещал Хорху выяснить это, — прибавил он поспешно, как бы оправдываясь. — Ведь, как-никак, а это именно он узнал, как следует правильно пользоваться волшебными часами.
— Хвост? — переспросил Кот Василий и вдруг с пафосом ответил: — Хвост, мой дорогой Трик-Трак, — это второй язык котов.
Тут уж я снова не утерпела и прибавила к словам моего друга:
— Особенно в том случае, когда они не способны связать двух слов на обычном языке. Тогда коты усердно пытаются поправить дело с помощью хвоста.
Все рассмеялись, а Кот Василий, разумеется, надулся. Тогда деликатный Тик-Так, чтобы отвлечь Кота Василия от исчерпавшей себя темы, попросил слова и обратился к нему с торжественной речью:
— Мой друг, — начал он. — Случайность разлучила нас на короткое время, но время прошло — и мы снова вместе. Поэтому перед тем, как мы будем вынуждены отдать должное праздничному столу, следует вернуть тебе наш подарок — обыкновенные волшебные часы. От лица всех могу заверить тебя, что они неплохо работают, и ты легко можешь убедиться в этом сам, как только мы покинем твое общество. Впрочем, ты волен поступать с ними так, как сочтёшь нужным.
И с этими словами Часовщик торжественно протягивает волшебные часы Коту Василию. А Кот Василий пятится почему-то назад, и вид у него такой растерянный, что мне на минуту хочется даже его пожалеть. Но он наконец справляется с охватившим его волнением, и на его физиономии появляется нечто такое, что мы великодушно принимаем за улыбку. Он благодарит нас хриплым и срывающимся голосом — вот уж не знала, что коты так впечатлительны! — и, не отрываясь, смотрит на часы. И тут я понимаю, что если у него сейчас же, сию минуту, не отнять часы, то он хлопнется в обморок. Я достаточно скептически отношусь к личным качествам Кота Василия, но быть свидетелем его позора мне решительно не хотелось. Поэтому я поспешила к нему на помощь:
— Послушай, дружок, убери скорее наш подарок с глаз долой, ибо мы проголодались и нам не терпится начать праздник. Успеешь ещё полюбоваться ими.
Кот Василий, как в летаргическом сне, исполняет мою просьбу. Он несёт часы, держа их далеко впереди себя, и кончик его хвоста предательски вздрагивает. Он кладет их на пенёк, как ядовитую змею, и мы все, его друзья, смотрим на него ласково и ободряюще. Я начинаю понимать, что путешествия часто придумывают для того, чтобы острее почувствовать домашний уют, и что все прославленные путешествия совершались не одного честолюбия ради. Вместе с этим приходит неожиданная и простая мысль, что на свете живёт масса счастливцев, которые никуда не выезжают и которые укрощают тягу к необычайному еженедельным посещением театра или кино.
Во всяком случае вид Кота Василия предельно ясно доказывает, что такая категория существует и что он не относится к числу легкомысленных котов, которые готовы мчаться куда глаза глядят, будто они нанюхались валерьянки. Наконец Кот Василий возвращается к нам и, овладев собой окончательно, хлебосольным жестом приглашает нас к столу:
— А теперь, друзья, — произносит он уже своим голосом, — давайте пить шампанское!
Я смотрю вокруг — на голубое небо, на огонь костра, на солнце, обесцвечивающее огненные языки пламени, на спокойные сосны, обступившие Лапутию со всех сторон, — и меня охватывает радостное чувство, что я наконец дома, что мои друзья рядом со мной и что впереди у меня чудесный солнечный день!
Глава одиннадцатая,
рассказанная Котом Василием
ЧАСЫ НАХОДЯТ ХОЗЯИНА
Когда я смотрю на своего старика, мне постоянно приходит в голову одна и та же мысль: нужно чёрт знает как любить человека, чтобы выносить его общество! С тех пор, как он вернул в Лапутию моих друзей из довольно унылой серии приключений, старика прямо-таки распирает от гордости. Он ходит этаким гоголем и отпускает плоские шуточки относительно моего хвоста. Но я, скрепя сердце, делаю вид, что не понимаю их, и мой старик продолжает изощряться. Глядя на его непосильные потуги я благодарю свою судьбу за то, что мне в жизни так повезло — не будь у меня такого хозяина, я разучился бы смеяться!
Но вчера, после обычного глупого вопроса о том, вспомнил ли я наконец, зачем нужен хвост котам, — он пощекотал меня за ухом (фамильярность, хотя и допустимая!) и вдруг спросил:
— Послушай, Васёныш, я удачно провёл чёлн с твоими друзьями через пороги событий (не правда ли, высокопарно и безвкусно?) а твоя бесстыжая морда (а его, его-то какая, а?!) мне даже не промурлыкала (сам бы попробовал!) слова благодарности… Эх ты неблагодарное животное (сам он такое слово!)…
Тем не менее я напрягся — слава богу, не первый раз приходится работать головой! — и стал соображать, куда клонит мой старик. Вымогает подарок? Возможно, возможно… А может, и правда сделать? Нет, пожалуй, не стоит… Решит, что я к нему подлизываюсь! А может быть, всё-таки сделать? Хоть и написал чепуху, но ведь старался угодить! Мне угодить! Тогда выходит, что он подлизывается, и дарить ему что-либо тем более непедагогично. Пожалуй, ничего не подарю… Пусть ещё старается…
И вдруг меня осенило! Это было озарение! Подлинное озарение! Будто молния пронзила мой мозг! Подарю! Подарю! Обязательно подарю! Конечно, стоит сделать подарок моему старику! Во-первых, замысел книжки был хорош — это определённо. Его не могла испортить даже природная неспособность моего хозяина к литературному труду. Во-вторых, некоторые места в книге всё же удались. Особенно там, где участвует Кошка Машка. Это бесспорный факт, если подходить к оценке книжки объективно. И, в-третьих, старика надо просто поддержать! Поощрить! А то, знаете, пропадёт у человека запал, разуверится в собственных силах — тогда конец. Нет, не возражайте, — хорошее начинание даже в слабом исполнении полезно бывает поддержать. Пусть пишет, пусть старается! И главное, получается, что и подарок у меня для старика уже есть. Вроде как специально приготовлен… Ведь друзья сказали, что я могу распоряжаться им по своему усмотрению…
Ну, конечно же, я подарю своему старику волшебные часы. Пусть мотает, куда захочет, пора ему немного встряхнуться, а то совсем закис в своей берлоге. Ох, и рад он будет волшебным часам! До смерти! Он возьмет их двумя руками и растроганно скажет:
— Ну, котище, не ожидал! Ты меня, знаешь, прямо сразил. Спасибо, друг. — И, конечно, спрячет их подальше. А я буду лежать на постели и высокомерно посматривать на его счастливое лицо — мол, знай наших. А он по гроб будет помнить, что самую лучшую, самую редкую и самую драгоценную вещь в его коллекцию принёс я, его верный Кот Василий!
