И Маленькое Скверное Слово с горя решило отправиться в дальние края… на Восток. Для этого оно собрало рюкзачок и завело себе ботинки покрепче, потому что идти решило пешком: денег на билет в дальние края у него всё равно не было. А на следующее утро вышло из дома с твердым намерением — потеряться в дальних краях навсегда. Бес‑след‑но.
Маленькое Скверное Слово шло и шло — не оборачиваясь назад и ни с кем не знакомясь по дороге: стыдно ведь представляться новым знакомым — я, мол, такое маленькое скверное слово, которое нельзя произносить, а то язык отсохнет! Все от тебя просто в разные стороны шарахаться начнут!
Неизвестно, какой длины путь проделало Маленькое Скверное Слово, но однажды оно заметило, что совсем перестало понимать речь окружающих. «Как это удивительно! — подумало Маленькое Скверное Слово. — Раньше я всё понимало, а теперь совсем ничего не понимаю!..»
Но не успело оно так подумать, как почувствовало, что произносят… его! Причём произносят громко и отчётливо, при всем честном народе, на главной площади какого‑то большого города.
Маленькое Скверное Слово тут же зажмурилось: оно совсем не хотело видеть, как у того, кто его произнёс, отсыхает язык… зрелище не из приятных. Но, поскольку вокруг было тихо, глаза пришлось‑таки открыть.
Всё оставалось как прежде — и язык явно ни у кого не отсох. Маленькое Скверное Слово осторожно огляделось и увидело, что стоит в толпе, в последних рядах, — и все, кто был рядом с ним, приподнимаются на цыпочки, силясь разглядеть происходящее у большого здания, где горит высокий огонь.
А там некто, одетый во все золотое, всё громче и отчётливее стал повторять его — Маленькое Скверное Слово.
Оказалось, что в местном языке оно вовсе не считалось скверным — даже наоборот! Оно было одним из имен Бога и произносилось только в особо торжественных случаях.
— Ну и странно всё в этом мире, — сказало себе Маленькое Скверное Слово.
И улыбнулось.
Стаканчик узнал, что он одноразовый, когда его подали какому‑то посетителю кафе.
— У Вас нет одноразового стаканчика? — спросил Посетитель Кафе, и ему ответили:
— Есть.
И подали именно его, Стаканчик.
— Я одноразовый!.. — с ужасом подумал Одноразовый Стаканчик и чуть не разрыдался. Между прочим, услышав такое, поневоле разрыдаешься: сам‑то Одноразовый Стаканчик полагал, что в этом мире ожидает его долгая и верная служба — в него будут то и дело наливать всякие жидкости и выпивать из него всякие жидкости, а потом мыть его и ставить, например, в посудный шкаф, рядом с другими стаканами и стаканчиками, бокалами и бокальчиками, чашками и чашечками.
А вон как выходит… Выходит, что если он и годен на что‑то, то только один раз.
— И это — жизнь? — спросил себя Одноразовый Стаканчик и сам себе ответил: — Нет, никакая это не жизнь. Не жизнь, а сплошное отчаяние! Меня, значит, выбросят сразу после того, как выпьют из меня… выпьют — что?
Тут он задумался. Может быть, если уж он одноразовый, из него выпьют что‑нибудь совершенно необычное? Хоть и один раз, зато чтоб навсегда запомнилось!.. Например, какой‑нибудь этакий сок из этакого никому не известного фрукта с труднопроизносимым названием… а что, тогда ещё ничего! Тогда вполне можно сказать, что тебя использовали для торжественного случая… А может быть, вовсе и не сок из него выпьют — выпьют из него, скажем, волшебный напиток, который превратит пьющего в великана! И тогда все начнут спрашивать:
— В какой, в какой, в какой же такой стаканчик был налит этот волшебный напиток?
И им ответят:
— Да вот в этот Одноразовый Стаканчик!
А потом Одноразовый Стаканчик поставят под стеклянный колпак и будут хранить в музее, чтобы все, кто туда придёт, могли увидеть, в какой же именно стаканчик был налит знаменитый волшебный напиток! И все будут удивляться:
— Смотрите‑ка… кто бы мог подумать, что волшебные напитки наливают в самые обыкновенные одноразовые стаканчики!
«Наверное, так и случится! — уверил себя Одноразовый Стаканчик. — Иначе всё несправедливо в этом мире».
А его, между тем, уже поставили на столик кафе, поблизости от какого‑то совсем хилого и полуживого Цветка, задыхавшегося от жары.
— Простите, пожалуйста, — обратился к Цветку Одноразовый Стаканчик, видя, что тот практически погибает, — Вы тоже одноразовый?
— Я?! — возмутился Цветок. — Да Вы с ума сошли!.. Я не только не одноразовый, но даже и не однолетний! Я многолетний и цвету каждый год — просто как заведённый.
— А я вот… одноразовый, — признался Одноразовый Стаканчик. — Грустно, правда?
— Грустно, — согласился Цветок. — Но я знавал таких: их тут миллионы прошли перед моими глазами — одноразовые тарелки, одноразовые ножи, одноразовые ложки, одноразовые вилки… И, конечно, одноразовые стаканчики. С большинством из них я так и не успел познакомиться — настолько быстро их выбрасывали. А тех, с кем успел… их я уже забыл: это всё были такие короткие знакомства!
— Меня Вы не забудете, — пообещал Одноразовый Стаканчик. — В меня нальют волшебный напиток, который превращает обычного человека в великана… — Тут он смутился и добавил: — Или что‑то вроде…
— Сколько работаю в этом кафе — ни разу не слышал о том, что бы здесь подавали такие напитки, — усомнился Цветок.
— Их и не подают, — заверил его Одноразовый Стаканчик. — Подадут один раз — и всё.
— Он, наверное, ужасно дорогой, такой напиток… — задумчиво сказал Цветок. — Хотел бы я, чтобы и на меня капнули капельку… тогда бы я стал баобабом!
Одноразовый Стаканчик не понял, зачем цветку становиться баобабом, но смолчал. И как раз в этот момент в него начали что‑то наливать: это была бесцветная жидкость, очень прозрачная… и она — о, ужас! — довольно сильно напоминала воду.
— Кажется, я ошибся, — прошептал Одноразовый Стаканчик, обращаясь к Цветку. — Вам придется забыть меня, как и прочие одноразовые стаканчики в Вашей жизни.
Тут Посетитель Кафе залпом осушил Одноразовый Стаканчик и воскликнул:
— Волшебный напиток!
— Волшебный? — переспросил Цветок — и, так и не дождавшись превращения Посетителя Кафе в великана, добавил: — Это же обыкновенная вода!
— Обыкновенная вода и есть волшебный напиток, — ответил Посетитель Кафе, а потом налил в Одноразовый Стаканчик ещё воды — и снова залпом осушил его. А потом ещё. И ещё. И ещё… — Я не знаю точно, сколько именно порций волшебного напитка выпил он из Одноразового Стаканчика, но говорят, что это был необыкновенно жаркий день!
Ради этого стоило жить: ощущение медленно натягивающейся тетивы, короткое замешательство и — вперёд!
Куда вперёд, зачем вперёд… ах, всё равно! Счастье было в том, чтобы лететь, звеня и пронзая плотный воздух, — лететь и ни о чём не думать.
«Не думай ни о чём!» — подтолкнула надёжная рука, и Стрела‑Пущенная‑из‑Лука покинула тетиву.
Только дело‑то в том, что никакая стрела не может лететь вечно. Короток путь стрелы — короток и ясен. Стрела должна поразить цель, а уж какая это цель — за стрелу заранее подумают.
Например, маленький чёрный кружок в центре большого круга, заключающего в себе ещё и другие круги, поменьше. А что — достойная цель! Воткнуться прямо в центр — с аппетитным таким хрустом, и чтобы оперение на хвосте ещё секунду‑другую подрагивало: знай, дескать, наших! А потом оглядеться по сторонам, увидеть, что другие стрелы ой‑как‑далеко‑от‑тебя воткнулись, и — легко вздохнув — сказать: «Каждому своё!»
Или вон тот фанерный болван… тоже хорошая цель. У него между подбородком и животом красный такой треугольник на левой стороне груди нарисован: прямо в треугольник этот и угодить. Пробить фанеру насквозь и высунуть остриё с другой стороны: «Здра‑а‑асьте, а вот и я, не ждали?»
В воздухе‑то на размышления уже совсем никакого времени нет. Тут дело такое: думай‑не думай, а полетишь туда, куда направили — слишком надёжна рука и слишком крепка тетива!
— Вы не видите, что ли, куда летите, Стрела‑Пущенная‑из‑Лука? — услышала она вдруг.
Времени на разговоры у Стрелы‑Пущенной‑из‑Лука совсем не было, но оставлять вопрос без ответа ей тоже не хотелось, поэтому она на мгновение задержалась и сказала:
— Куда направили, туда и лечу!
— И куда же Вас направили?
Этот вопрос поставил Стрелу‑Пущенную‑из‑Лука в тупик. Она не знала, куда её направили. Она забыла спросить… Да и не требовалось этого от неё — спрашивать! Требовалось лететь, звеня и пронзая плотный воздух, — лететь и ни о чем не думать.
— А если Вы воткнётесь во что‑нибудь живое?
Разговор затягивался — и Стрела‑Пущенная‑из‑Лука, решив положить ему конец, коротко ответила:
