Он ее принял лучше, нежели других. Рассказал ей о великих достоинствах умершей супруги, она же еще больше о своем муже. И столько они тосковали об этом, что под конец уж и говорить больше было нечего. Когда хитрая вдовушка заметила, что разговор почти истощился, приподняла она немножко свои вуали, и обездоленный король не без удовольствия стал развлекаться видом этой обездоленной женщины. А она то сюда поглядит, то туда обернется, а глаза у нее большие, синие, ресницы длинные, черные и лицо цветущее. Все это король рассмотрел с большим вниманием. Стал он понемногу все меньше о своей жене вспоминать, а потом и вовсе перестал. Вдовушка ему сказала, что она вечно будет своего мужа оплакивать, а король стал ее упрашивать не увековечивать так своей скорби. В заключение всех удивил он, женившись на ней, и черные одежды сменились зелеными и розовыми: достаточно иной раз узнать слабость человека, чтобы покорить его сердце, а потом делай с ним что угодно.
От первого супружества у короля была только одна дочка, но ее считали восьмым чудом в свете. Звали ее Флориной, так походила она на богиню Флору, потому что была свежа, юна и прекрасна. Никогда она роскошных платьев не надевала, идет, бывало, в легком тафтяном платьице, только разве застежку с блестящими камнями наденет, вся в цветах, и особенно были они хороши в ее чудесных косах. Было ей пятнадцать лет от роду, когда король во второй раз женился.
Новая королева велела сейчас же послать за своей дочкой, которая воспитывалась у своей крестной, феи по имени Суссио. Но хоть и воспитала ее фея, дочка королевина все-таки ни красой, ни грацией не обладала. Как над ней фея Суссио не старалась, никакого толку добиться не могла. Но все-таки фея ее очень любила.
Звали ее Пеструшка, потому что у нее все лицо было в рыжих пятнах, как у рыбки-пеструшки. Ее черные волосы были всегда такие сальные и грязные, что тронуть страшно, а желтая кожа от жира лоснилась. Королева от нее была без ума и только говорила, что о своей ненаглядной Пеструшке. А так как Флорина перед ее дочкой имела все преимущества, то королеву приводило это в отчаяние, и она всячески старалась ее перед королем очернить. Дня не проходило, чтобы королева и Пеструшка не делали чего-нибудь в ущерб Флорине. Но добрая и умная принцесса старалась не обращать на это внимания. Сказал однажды король королеве, что и Флорина и Пеструшка уже невесты на выданье и что, как только приедет к ним ко дворцу какой-нибудь принц, надо одну из них за него выдать замуж.
— Я полагаю, — ответила королева, — что нужно сперва мою дочь замуж выдать, она ведь старше вашей, а так как она еще в тысячу раз ее любезнее, то тут даже и говорить не о чем.
Король спорить не любил, согласился и сказал, что предоставляет все ее воле.
Через несколько дней узнали, что едет к ним некий король, который так был хорош собой, что все его звали Очарователем. Никогда еще никто не видал принца более любезного и более великолепного. И ум его и внешность вполне соответствовали его имени. Как только королева о том проведала, созвала она всех вышивальщиков, всех портных и всех мастеров, чтобы приготовить своей Пеструшке платьев и украшений побольше. А короля упросила, чтобы Флорине ничего нового не шили, а кроме того, ее прислужниц подговорила выкрасть у нее все одежды, гребни и украшения как раз в тот день, когда король Очарователь приехал. Пошла Флорина одеться, и даже ни одной ленточки не нашла. Она сразу догадалась, кому обязана этой услугой. Посылает она к купцам в лавки тканей купить, а те отвечают, что королева запретила товары ей продавать. И осталась она в простеньком платьице, изрядно поношенном, и так было ей стыдно, что, когда король Очарователь появился, спряталась она в дальний уголок залы.
Королева приняла его с великими церемониями, представила ему свою дочку, которая от богатых украшений и нарядов как солнце блестела, но от этой роскоши казалась еще противней. Король Очарователь как на нее взглянул, тут же и отвернулся, а королева стала сама себя уверять, что это оттого отвернулся он, что уж очень ему дочка ее понравилась, и он перед ней робеет. И каждую минуту свою Пеструшку к нему подводила. А тут он спросил, нет ли здесь другой принцессы, которую зовут Флориной.
— Есть, — ответила ему Пеструшка, показывая на ту пальцем, — вон она там прячется, ведь она не из храбрых.
Флорина же покраснела и до того стала хороша, до того хороша, что король Очарователь замер от восхищения. Вскочил он с места и отвесил глубокий поклон принцессе.
— Госпожа моя, — сказал он ей, — несравненная красота ваша так украшает вас, что нужды вам нет ни в каких других украшениях.
— Принц, — отвечала она ему, — уверяю вас, что я не привыкла так грязно одеваться, и очень вы бы меня порадовали, если бы совсем на меня не смотрели.
— Немыслимо, — воскликнул король Очарователь, — чтобы была на свете такая удивительная принцесса и люди могли бы еще кем-нибудь любоваться.
— Ах, — сказала разъяренная королева, — довольно я слушала вас. Поверьте, гость дорогой, что Флорина и без того страшная кокетка, и не к чему ей расточать столько сладких слов.
Король Очарователь тотчас же разгадал, почему ему королева так говорит, но так как принудить его ни к чему не могли, то он продолжал высказывать свое восхищение Флориной и беседовал с ней часа три подряд.
Рассерженная королева и неутешная Пеструшка, которой не удалось одержать верх над Флориной, бросились к королю со страшными жалобами и добились такого приказа, чтобы покуда у них король Очарователь гостит, заключить Флорину в высокую башню, откуда уж ей дорогого гостя не увидать. И вот как только Флорина вернулась к себе в комнату, схватили ее четыре молодца в черных масках и унесли в башню на самый верх. Пришла она в совершенное отчаяние, потому что поняла, для чего с ней так поступают: чтобы она королю понравиться не могла, который ей уже нравился очень, и за кого она не прочь была бы замуж пойти.
Король Очарователь не знал ничего о том и с величайшим нетерпением дожидался времени, когда вновь с Флориной увидится. Захотелось ему о ней поговорить с теми придворными, кого король приставил к нему для вящего почета, но они, по приказу королевы, стали ему ее всячески порицать: и кокетка-то она, и характер-то у нее злой да непостоянный, и друзей-то своих и прислугу вечно мучает, и нечистоплотная она, и до того уж скупа, что лучше готова одеваться простой пастушкой, лишь бы не тратить те деньги, что отец дает на наряды. Слушая все это, король Очарователь страдал душевно и еле-еле сдерживал свой гнев.
— Нет, — говорил он сам себе, размышляя, — немыслимо, чтобы судьба вложила такое дурное сердце в такой перл создания. Согласен я, что плохо она была одета, когда я ее встретил, но смущение ее доказывает, что она к тому непривычна. И может ли быть она злой при такой ее скромности и очаровательной нежности? Нет, уж этому я никак не поверю, а скорее поверю тому, что это ее королева так расписывает. Недаром она ей мачеха, а уж дочка-то ее, принцесса Пеструшка — такой гадкий зверь, что дивиться нечему, коли она завидует этому самому совершенному из всех творений.
Покуда он так рассуждал сам с собой, придворные его стали догадываться, что не очень-то ему нравится про королевну такие речи слушать, и нашелся тут один из них похитрее, который, чтобы выведать чувства принца, слова свои изменил да и голос тоже и начал ему королевну выхваливать. При его словах принц точно проснулся от долгого сна, разговорился, и лицо его засияло радостью. Ах, любовь, любовь, до чего трудно скрыть тебя! Везде-то ты проявляешься: и на устах любовника, и в очах его, и в звуке голоса. Когда человек любит, то и молчание его, и разговор, и радость, и грусть — все только о любви говорит.
Не терпелось королеве узнать, действительно ли король Очарователь захвачен любовью, и послала она за теми, кому на этот случай доверилась, и всю ночь их о том и выспрашивала. Все, что они ей ни говорили, только в том ее убеждало, что король Очарователь влюблен во Флорину. Но что мне сказать вам о тоске бедняжки принцессы. Лежала она на земле в той ужасной темнице, куда ее принесли люди в масках.
— Не так бы я горевала, — говорила она, — если б меня в эту темницу раньше того заключили, как к нам гость дорогой приехал. А теперь я все вспоминаю о нем, а от этого мне еще горше. Нечего и сомневаться, что королева со мной так ужасно поступила, чтобы помешать мне вновь увидеть его. Увы мне! Дорогой ценой платит мое спокойствие за невеликую мою красоту!
