Несси грустно вздохнула, а доктор Дулитл подумал: «Удивительно, сколько необыкновенных, неизвестных человечеству зверей жило на Земле».
— Вот и решили самые добрые и безобидные древние звери бежать от беспощадных хищников, — снова заговорила Несси. — Они шли и плыли, летели и ползли, пока не оказались все на этом острове, который назвали Травозаврика или попросту Аврика. Здесь было всего вдоволь — и места, и еды. А злые хищники постепенно пожрали друг друга и совершенно исчезли. Зато мы живем мирно, не ссоримся и ходим друг к другу в гости. Только вот непрошеных гостей встречаем неласково.
Мирное и ласковое море тихо плескалось о берег, словно бы поддакивало: «Ага, ага, ага». А ветер, подслушавший их разговор, посвистывал в расселинах скал: «Удив-фить-тельно, удив-фить-тельно».
Доктор Дулитл вынул из кармана записную книжку и попросил Несси:
— Уважаемая Несси, повторите, пожалуйста, имена всех этих необыкновенных зверей. Я непременно напишу книгу обо всем, что услышал и узнал на вашем острове и, думаю, назову ее «История доисторического острова». Но, конечно же, не укажу ни широты, ни долготы острова Аврики, чтобы непрошеные гости не зачастили к вам.
— Боюсь, доктор, — сказала Несси, — что ученые придумали нам совсем другие имена, очень умные и трудные. Они ведь ни с одним доисторическим животным не встречались и не разговаривали.
— Верно, верно, — задумчиво проговорил доктор Дулитл, — мы, люди, так еще мало знаем.
Глава 10. Лечение и учение
Каждое утро Тудасюдайчик выходил на берег моря и вглядывался в даль. Он ждал письма от своей мамы антилошади Туда-Сюда. Его непременно должен был принести альбатрос Петер Обгони-Ветер. Очень уж давно не получал Тудасюдайчик весточки от мамы. Как она там поживает? Не слишком ли скучает и тоскует по своему сыну? И вот как-то на горизонте увидел он черную точку, которая быстро превратилась в черточку, в серое облачко и наконец в ширококрылого альбатроса. Петер Обгони-Ветер сделал круг над островом и опустился на прибрежный валун. В клюве он держал аккуратно перевязанный тонкой лианой громадный кокосовый орех.
— Это тебе, Тудасюдайчик, посылка от мамы, — сказал Петер Обгони-Ветер, выпуская лианную петлю из клюва.
Нетерпеливо мотая головой, Тудасюдайчик перегрыз крепкую лиановую веревку, и орех распался на две половинки. Внутри лежало письмо и много-много гостинцев. Кликнули грамотейку сову Ух-Ух. Она развернула письмо и прочла:
«Здравствуй сыночек, здравствуй, мой зайчик,
Ласковый мальчик Тудасюдайчик.
Для лошадиной твоей головы
Шлю ананасов, хурмы и айвы.
Любит твоя голова антилопья
Утром погрызть кукурузные хлопья.
Я посылаю целый пакет.
А доктору Дулитлу — нежный привет.
Едой поделись со своими друзьями
И помни, дружочек, о любящей маме».
Тудасюдайчик прослезился от радости и побежал раздавать подарки друзьям и передавать привет доктору Дулитлу. А тот тем временем раскрыл свой докторский саквояж и начал прием больных. Надо сказать, что в первые дни доктор Дулитл очень опасался появления каких-нибудь доисторических, неизвестных науке болезней. «Как их лечить? — думал доктор. — Какие лекарства давать? Как и чем мерить температуру этим громадинам? Сколько таблеток они съедают за один прием?» Вот какие заботы одолевали бедного звериного доктора. Но вскоре он узнал, что на острове Аврика растут замечательные доисторические лечебные травы. Испокон века травозавры и листодонты находили эти травы, листья и корешки, жевали их, глотали, нюхали и тут же излечивались от головной боли или от насморка. И никаких таких особых доисторических болезней на острове уже давно не осталось. А температуру они мерили по солнышку. Выходит больной травозавр на солнечную полянку и жарится, пока не пойдут перед глазами оранжевые или лиловые круги. Оранжевые круги означают нормальную температуру, а лиловые — повышенную.
Все эти сведения доктор аккуратно записывал в памятную книжку. Собачка Гав-Гав, утенок Кря-Кря, поросенок Хрю-Хрю, обезьянка Чу-Чу и даже Белая мышка собирали листья и цветы, высушивали их и ссыпали в мешочки. А сова Ух-Ух, как самая грамотная, писала на мешочках соком чернильного дерева названия диковинных трав. Все эти названия были доисторическими, и сова Ух-Ух старательно выводила под диктовку Несси короткие непонятные словечки:
— Ар-р. Бр-р. Гр-р. Др-р…
А доктор Дулитл ниже собственной рукой добавлял: «Ар-р. От кашля», «Бр-р. Горькое, но полезное лекарство», «Вр-р. Верное средство от объедания», «Гр-р. Грипп», «Др-р. Драже от дрожи в хвосте».
Вот какие специальные лекарства разложил доктор Дулитл перед собой, раскрыв свой докторский саквояж. Перед доктором выстроилась целая вереница чудищ. Они тянули к нему свои хоботы, шеи, хвосты, уши, раскрытые пасти. Каждый показывал то место, которое у него болит. И доктор Дулитл их не только лечил, но и учил. Чистить зубы. Мыть уши. Полоскать хоботы. Обматывать шарфом шеи.
В самый разгар лечения появился альбатрос Цетер Обгони-Ветер. Оказывается, и доктору Дулитлу он принес письмо. Даже не одно, а целую пачку. Пролетая над островами и землями, он собирал все послания к доктору от всех больных и хворых зверюшек. Доктор Дулитл стал читать письма одно за другим:.
«Доктор звериный,
Пришлите нам хины».
«Пришлите скорей порошков
Пять или десять мешков».
«Болеют наши детки.
Пришлите таблетки».
«Пришлите микстуры
От высокой температуры».
«Пришлите, пожалуйста, мазь
А с мазью — лечебную грязь».
«Доктор, у нас бессонница.
Голова к подушке не клонится.
Пришлите такие пилюли,
Чтобы мы поскорее уснули».
— Пришлите, пришлите, пришлите… — ворчал доктор. — А как я это сделаю? Пока ведь не существует на свете звериной почты… Постойте, постойте! — вдруг закричал он. — А почему бы ей не существовать? Наладим звериную почту! Вот что!
— А может быть, птичью? — предложил Петер Обгони-Ветер.
— Прекрасная идея! — восторженно откликнулся доктор Дулитл.
Стоило доктору Дулитлу лишь свистнуть, как к нему слетелись тучи птиц. Попугаи и чайки, ласточки и воробьи, скворцы и крохотные колибри, малиновки и синицы, даже прискакала древняя птица Моа. Она была прапрапрабабушкой страуса и летать не умела, но очень хотела помочь доктору. И он назначил птицу Моа главным смотрителем птичьей почты.
— Уважаемый крылатый народ, — начал свою торжественную речь доктор Дулитл, — вы присутствуете при рождении великой идеи. Мы открываем первую в истории птичью почту.
— Ура! — крикнула обезьянка Чу-Чу.
Поросенок Хрю-Хрю одобрительно хрюкнул. Утенок Кря-Кря громко застучал клювом. А сова Ух-Ух недоверчиво хмыкнула. Она была самой грамотной и боялась, что теперь все звери бросятся к ней с просьбой написать письмо. Хватит ли на всех сока чернильного дерева?
А доктор продолжал:
— Во все концы Земли полетят наши послания и посылки. Я смогу лечить зверей в Африке, в Америке, даже на Северном полюсе, не выезжая из своего родного города Лужтаун-Болотвиля.
— У-уу! — разочарованно протянула обезьянка Чу-Чу. — А я так люблю путешествовать!
Доктор строго глянул на Чу-Чу.
— Попрошу не перебивать! — сказал он. — А путешествовать нам все равно придется. На срочные вызовы я буду выезжать немедленно. Зато вызовы станут уже посылать не в бутылках по волнам, а надежной крылатой почтой. Одни птицы летят на юг, другие — на север. Те перелетают из Америки в Африку, эти — из Индии в Китай. Есть городские птицы, есть деревенские, есть лесные, степные, горные, морские. Каждый сможет отправить и получить письмо.
Первым делом доктор Дулитл назначил управляющих почтовыми отделениями. Городским заведовал бойкий воробей Робби. Деревенским — строгий стриж Стрип. Горным — солидный орел Орлан. Степным — важный скворец Эсквайр. Морским, конечно же, — альбатрос Петер Обгони-Ветер.
Не медля ни минуты, управляющие разлетелись по своим почтовым отделениям. И тут к доктору Дулитлу подошла сова Ух-Ух.
— Доктор, — сказала она, — вы забыли назначить лесную начальницу.
И сова скромно потупилась, ожидая ответа. Доктор ужасно смутился. Он снял цилиндр и прижал его к груди.
— О, дорогая сова Ух-Ух, прости меня, — залепетал он, — конечно, никто лучше тебя с этой работой не управится. Но мне очень не хотелось бы с тобой расставаться. Не обидишься ли ты, если мы назначим управляющим лесным отделением…
