Взяла она у торговца лесом длинный шест, каким деревья меряют, и отправилась в дорогу. Пришла к горному склону и видит: распустились цветы репы там, где о-Цуки сыпала на дорогу семена. Цветы, словно проводник, путь указывают, все дальше и дальше ведут в самую глубь гор. Идет о-Хоси через горы и долы по цветочной тропинке и зовет:
— Сестрица, ау-ау!
Идет, идет и видит: растут на лужайке цветы репы кольцом, а дальше ни одного цветка не увидишь.
— Так, значит, тут сестрица закопана! — догадалась о-Хоси и давай втыкать в землю длинный шест. Вдруг он со стуком ударился обо что-то твердое. Раскопала о-Хоси в этом месте землю, и увидела каменный ларь. Обрадовалась девочка.
— Сестрица, эй, сестрица, я пришла спасти тебя!
А из ларя еле слышно доносится голос:
— О-Хоси, это ты?
— Да, это я! Ты жива, сестрица?
Принялась о-Хоси копать землю еще усердней и видит: из одного уголка каменного ларя торчит конец красного пояса. Сунула она руку в щель, потянула что было силы и отвалила каменную крышку.
— Ах ты моя любимая! Здорова ли ты, сестрица?
Вытащила о-Хоси сестру из каменного ларя. Жива о-Цуки, но ослепла от долгих слез, выплакала она свои очи.
О-Цуки с плачем крепко обняла сестру:
— Ты ли это, о-Хоси?
Тут выкатилась слеза из левого глаза о-Хоси и вкатилась в правый глаз о-Цуки. Выкатилась слеза из правого глаза о-Хоси и вкатилась в левый глаз о-Цуки. И — о чудо! — раскрылись глаза старшей сестры, и стала она видеть лучше прежнего.
— А-я-я, прозрела сестрица! — радуется о-Хоси. Положила она нигиримэси на широкий лист и подала сестре, зачерпнула воды из горного ручья и напоила ее.
Вернулись к старшей сестре силы, но говорит она с печалью:
— Нельзя мне домой идти. Куда деваться, как быть? — заплакала девочка в тоске и тревоге.
Как раз в это время ехал на оленью охоту владетельный князь с большой свитой. Видит: лежат две девочки ничком и слезы льют.
— Отчего вы так горюете? — спросил он.
И заставил их рассказать обо всем, что с ними приключилось. Пожалел князь сестер и увез с собой во дворец.
С той поры прошли долгие дни и месяцы. Как-то раз смотрели сестры из окна дворца на дорогу. Видят, идет по дороге слепой старик, бьет в гонг колотушкой и во весь голос призывно поет:
Не возьму в обмен ни землю, ни небо.
О-Цуки, о-Хоси, где вы, где вы?
Были бы со мной о-Цуки, о-Хоси,
Зачем тогда в этот гонг стучал бы?
Канкан-канкан!
— Смотри, будто это наш родной отец? С виду такой жалкий, неприглядный, а голос-то нашего батюшки.
Подбежали с двух сторон, обняли слепого отца. Выплакал он глаза от тоски по дочерям.
Долго не было отца дома, а вернулся, смотрит — нет дочерей. Подумал он: «Может, как знать, живут где-то мои о-Цуки и о-Хоси?» — и пошел их разыскивать. Так с тех пор и бродит, исходил всю страну вдоль и поперек.
Обнимаются все трое и плачут. Выкатилась слеза из правого глаза о-Цуки и попала отцу в левый глаз, а слеза о-Хоси попала ему в правый глаз. Раскрылись у старика глаза, прозрел он.
Радостные, пошли дочери с отцом в княжеский дворец. Там и остались жить в почете и довольстве.
29. Комэбукуро и Авабукуро
В старину, далекую старину жили в какой-то деревне две сестры. Старшую звали Комэбукуро, что значит Мешок риса. Мать у нее умерла. А младшую, от второй жены, звали Авабукуро, что значит Мешок проса.
Мачеха жестоко притесняла свою падчерицу Комэбукуро. Трудно жилось сироте.
Вот однажды собрались сестры вместе с девушками из своей деревни пойти в горы за каштанами. Мачеха дала падчерице старый, дырявый мешок, а своей родной дочери новый, крепкий.
Настал вечер. Все девушки уже набрали полные мешки каштанов, пора домой, а Комэбукуро все не может насыпать мешок доверху — дно-то у мешка ведь дырявое! Ушли подружки, оставили ее одну в горах.
Голод и жажда девушку донимают. Спустилась она в долину и пьет воду из ручья.
Вдруг прилетела красивая белая птица.
— Милая девушка, — говорит птица, — я ведь в прежней жизни была твоей матерью. Нрава ты кроткого, вот твоя новая матушка и помыкает тобой. Возьми в подарок это платье. Спрячь его хорошенько, наденешь, когда настанет время принарядиться. А еще дарю тебе дудочку из стебля мальвы и мешок, — и бросила девушке подарки.
Комэбукуро быстро наполнила каштанами новый мешок, взвалила его на плечи и к ночи воротилась домой.
Прошло несколько дней, и в соседней деревне устроили праздник. Мачеха принарядила свою дочку Авабукуро и взяла ее с собой полюбоваться на праздник. Стала падчерица проситься, чтобы и ее взяли с собой, а мачеха в ответ:
— Напряди три мотка ниток из конопли, тогда можешь идти.
Села падчерица прясть. Прядет, торопится, а тут подруги пришли толпой, зовут идти с ними на праздник.
— Мне матушка работу задала, не могу я идти с вами.
Пожалели ее подруги, стали помогать и быстро напряли, сколько велено. Комэбукуро надела нарядное платье, что подарила ей белая птица, и стала красавицей.
Пошли все на праздник. По дороге заиграла Комэбукуро на дудочке из мальвы, и дудочка запела:
Если на дудочке заиграть,
Крылья птиц станут тише махать,
Ножки жуков станут тише бежать.
Пришли девушки в храм соседней деревни и видят: мачеха вместе со своей дочкой Авабукуро смотрят танцы кукол. Комэбукуро бросила в свою младшую сестру обертку от пирожка и попала ей в щеку.
Та и говорит своей матери:
— Смотри-ка, сестра тут! Она бросила в меня обертку от пирожка.
Но матушка ей не поверила:
— Нет, нет, Комэбукуро дома занята! Как она могла сюда прийти?
Вот прошло немного времени, и старшая сестра бросила в младшую листок бамбука — завертку для сластей. Авабукуро опять сказала об этом своей матери, но та снова не поверила:
— Если в тебя бросают чем-нибудь, отвернись, только и всего.
Вернулись домой мачеха и младшая сестра, а Комэбукуро поспешила прийти раньше них, сняла свой наряд и сидит, как ни в чем не бывало.
Назавтра пришел сват из соседней деревни и объявил, что сыскался для Комэбукуро завидный жених.
— Лучше сосватайте за него младшую дочь, — просит мачеха.
— Что ж, приведите обеих, погляжу, кто приглядней на вид, — ответил сват.
Надо девушек набелить, волосы причесать. Сняла мачеха с полки кувшин с маслом и помазала волосы своей дочки, а падчерице велела смочить прическу грязной водой из кухонного водостока. У Авабукуро волосы-то лохматились. Стали их чесать, зубья у гребня заскрипели: пимпира-пимпира! А мать говорит, что это звенят струны сямисэна или кото.
Волосы у Комэбукуро густые, шелковистые. Стала она их чесать — гребень зашелестел, будто змея в нору скользнула. Уложила она волосы в прическу. Тут уж каждый увидел, что Комэбукуро несравненно красивей! Ее и сосватали.
Младшую сестру зависть взяла.
— Я тоже хочу, чтоб меня понесли в нарядном паланкине [64], хочу, чтоб меня замуж взяли! — пристала она к своей матери.
Нечего делать, посадила та свою дочку на тележку для поклажи и повезла, выкрикивая громким голосом:
— А вот кому нужно невесту! А вот кому нужно невесту!
Повозка опрокинулась, упала Авабукуро на рисовое поле и стала водяной улиткой, упала злая мачеха на межу и стала земляной улиткой.
Так рассказывают.
30. Сестра — белая лебедушка
Жил в стране Сасю князь Сасю. Родились у него сын и дочка, но на беду, жена его умерла. Девочку звали Тама-но Тю, а мальчика — Канихару.
Десять лет не брал князь другой жены, терпеливо сносил свое вдовство. Однажды стал он держать совет со своими детьми:
