Жура посмотрел туда же, куда глядел волк, и уже хотел закричать «Котькин!», но в этот момент из подъезда выскочила растрепанная полуодетая старуха: на ней была надета ярко-синяя джинсовая куртка, а под курткой — купальный халат, из-под которого виднелись костлявые голые ноги.
— Караул! — орала старуха. — Ограбили! Обворовали!
…Шёл мелкий дождик. Карниз, где притаился Котькин, сделался скользким. На нём долго не просидишь!..
Котькин сжался в комок и, собрав всю свою кошачью силу, прыгнул с карниза на высокий тополь, что стоял возле дома. Но в момент прыжка его задние ноги скользнули по мокрому карнизу, и нежно-зелёный кот, не долетев до дерева, упал на асфальт, прямо под ноги Цапе Цопик.
— Ага! — обрадовалась старуха. — Вот он!.. Пуговица!.. Сейчас поймаю!
Конечно, она поймала бы Котькина. Но Старый Знакомый вдруг сообразил, в чём тут дело (недаром же несколько дней прожил с хорошими людьми!); он вцепился своими острыми зубами в купальный халат и придержал старую ведьму.
— Котькин, беги! — крикнул Профессор.
— Лови мышей! — закричал Жура. — Быстрей!.. И приятель Котькин помчался.
Он бежал по лужам, перепрыгивал скамейки на бульваре, пересекал газоны, перебегал улицы… Завидев бегущего кота, шофёры притормаживали свои машины. А Котькин несся по улице, как совершенно неграмотный — не соблюдая правил уличного движения!
Блестящая пуговица-леденец на тоненькой ниточке болталась возле рта. И Котькин больше всего на свете боялся её потерять!
А вслед за Котькиным прямо по лужам и по газонам мчалась полуодетая старуха. За нею — тётка Доставалиха. За Доставалихой — клоун Жура. За ним — Директор цирка. А за Директором — едва поспевал, задыхаясь, прозрачный старичок в вязаной шапочке с помпоном; на тонкой бечёвке старичок держал серого волка и всё время командовал: «Рядом!.. К ноге!..»
— Пуговица! — кричала Цапа Цопик. — Отдай пуговицу, преступник! Шарлатан! Бандит!
Ведьма догоняла Котькина; расстояние между ними всё сокращалось, а сил у нежно-зелёного приятеля становилось всё меньше…
И тогда Котькин, внезапно свернув в сторону, быстро забрался на какое-то невысокое деревце, а с него прыгнул на будку телефона-автомата, которая стояла возле самой троллейбусной остановки.
Подкатил троллейбус. Двери открылись. Одни пассажиры вышли, другие вошли. Двери захлопнулись. Машина тронулась. И Котькин ловким прыжком махнул с автоматной будки на троллейбусную крышу!
…Вот какую удивительную картину наблюдали прохожие на улице. Верхом на троллейбусе сидел кот непонятного цвета. Он небрежно помахивал хвостом и свысока смотрел на растрёпанную полуодетую старуху, которая во весь опор скакала за троллейбусом. За старухой, шумно хлопая мокрой юбкой, бежала тётка, размахивая красной спортивной сумкой…
— Аркаша! — кричала старуха. — Не разбей пуговицу! Я сразу же погибну!.. И ты тоже…
Она не договорила, потому что в эту самую секунду приятель Котькин разгрыз пуговицу-леденец; как и всякий кот, он презирал сладости. Но ведь надо было как-то избавляться от этой проклятой волшебной конфетки! И Котькин, фыркая и морщась, разжевал своими острыми зубами пуговицу… Он оглянулся: что это?
Цапа Цопик — девочка-старуха, колдунья и злая ведьма — вдруг сделалась совсем маленькой! Она всё ещё бежала, размахивала руками, что-то кричала нехорошее, но становилась всё меньше… меньше… меньше… И совсем исчезла. На мокром асфальте даже следа не осталось.
Тётка Доставалиха остановилась, растерянно посмотрела вокруг, потом махнула рукой… И пошла куда-то продавать своё креп-жоржетовое платье, которое лежало в её красной спортивной сумке.
Жура, Профессор, Директор цирка и Старый Знакомый не побежали за троллейбусом.
— Зачем? — сказал клоун. — Идёмте-ка лучше в цирк — приятель Котькин знает туда дорогу. Там и встретимся.
А нежно-зелёный кот сидел на крыше троллейбуса и спокойно разглядывал большой город… Впрочем, отчего же «нежно-зелёный»? Под дождём голубая акварельная краска смылась, и наш приятель снова сделался рыжим, каким был всю жизнь до этого приключения.
Троллейбус прикатил в центр города. Вот — большой парк. Следующая остановка «Цирк!»
Туда-то нам и надо!
Почти в самой середине нашего большого государства находится большой город.
Почти в самой середине большого города находится большой цирк.
А над главным цирковым входом сияют большие буквы:
«Сегодня и ежедневно! Клоун Жура и его новая свистулька! Приходите смотреть и слушать, смеяться и мечтать!»
Каждый вечер знаменитый клоун выбегает на манеж в своих неуклюжих остроносых ботинках. Он с огромным удовольствием разглядывает публику. Он подпрыгивает и переворачивается в воздухе через голову. Он сквозь бетонный купол видит звёзды на небе… А потом достаёт из кармана глиняную птичку. И в цирке наступает такая тишина, что слышно, как шуршат опилки на манеже.
И начинается мелодия — добрая, как жизнь хорошего человека. Нота тянется за нотой. За одной песенкой течёт другая. Всё просто, всё бесхитростно и очень серьёзно.
Люди слушают, затаив дыхание. Каждый думает: «Это он про меня играет, обо мне рассказывает!»
А свистулька говорит, что мир вокруг устроен, в общем, не так уж плохо, что он бесконечен, как эта музыка. А если в нём и случаются неприятности, то не следует их бояться, потому что рано или поздно всё плохое непременно кончится. А всё хорошее будет продолжаться и продолжаться.
Стоит посредине манежа, поджав одну ногу, похожий на скрипичный ключ, клоун по прозвищу Жура.
Вокруг него две тысячи зрителей. Он играет для них.
За сотни километров, в таёжной деревне Весёлые Горы сидят у телевизоров трактористы, сеяльщики, пастухи, доярки — Жура играет для них. Они слушают и думают: «Хороша свистулька— из нашей глины сделана, на нашей воде замешена!»
Играет клоун Жура, поёт свистулька…
А в это время за кулисами цирка чрезвычайно умный и всё знающий (но не точно!) Директор уговаривает старенького Профессора:
— Ну, пожалуйста, оставьте волка у нас. Мы научим его играть на электрогитаре…
— Нет-нет! — возражает Профессор. — Это совсем ни к чему!
Старый Знакомый будет жить со мной в деревне. Ведь я теперь остался один — приятель Котькин подружился с клоуном, и они не желают расставаться… До свидания, милый Директор!
…А совсем неподалёку от цирка, в небольшой уютной квартире на девятом этаже, лежит на диване рыжий кот.
Вот на лестнице раздаются знакомые шаги; вот открывается входная дверь…
— Как жизнь, приятель Котькин?
— Мяу!.. — отвечает кот.
— Соскучился без меня?
— Мяу-мяу! — кот машет хвостом и мурлычет.
Да-да, наш Котькин больше не разговаривает по-человечески. Та пуговица-леденец была заколдована: как только Котькин её разгрыз — он сразу же разучился говорить на всех языках, кроме родного кошачьего.
Но когда с ним беседуют хорошие люди — он понимает решительно всё! Он, как и все кошки, очень любит, когда с ним говорят ласково.
Пожалуйста, имейте это в виду!
ТИПТИК, или ПРИКЛЮЧЕНИЯ ОДНОГО МАЛЬЧИКА, ВЕЛИКОЛЕПНОЙ БАБУШКИ И ГОВОРЯЩЕГО ВОРОНА
— Это что же за имя такое — Типтик?
— Да вот уж такое. Обыкновенное имя — Типтик.
— Нет, не обыкновенное. Ты, наверное, его просто придумал.
Таких имён не бывает.
— Всякие имена бывают. Имена бывают всякие и мальчишки тоже бывают всякие.
— А этот твой Типтик — какой мальчишка?
— Вроде тебя. Росту невысокого, но и не такой уж малыш.
Не толстый и не худенький — в самый раз. Глаза серые, нос курносый… И по правде говоря, зовут его не Типтик, а Тимофей. Тимофей Птахин. Вот как его зовут по-настоящему.
— А ты говоришь — Типтик. Выдумал, да?
— Я тут ни при чём. Это ребята в его классе так придумали: взяли первые буквы от имени и фамилии. Получилось — ТИПТ. А потом, чтобы удобнее было выговаривать, прибавили ещё две буквы. И получилось — ТИПТИК.
— Смешно получилось.
— А мне нравится.
— Мне тоже нравится… Ну, и что же было сначала?
— Ничего особенного сначала не было. Ходил Типтик в школу. В первый класс, потом во второй, потом — перешёл в третий…
— А приключения? Ты же обещал рассказать о необыкновенных приключениях этого мальчишки.
— Очень уж необыкновенные приключения. Боюсь — не поверишь.
— А ты не выдумывай. Рассказывай по правде всё, как было.
