– Перестань, Крейн, нет необходимости тыкать этим Брому в лицо, – сказал Балтус.
– Всё в порядке, Балтус, – сказал Бром. – Победил тот, кто был лучше. Похоже, Крейн сможет дать Катрине ту жизнь, которой она действительно хочет. – Бром подошёл к открытым французским дверям, выходящим на дубовую рощу. Казалось, он до сих пор размышлял, что за призрачные существа скрывались среди тёмных теней.
В этот момент Реджина просунула голову в гостиную.
– Балтус, дорогой, миссис Ирвинг сажает мистера Ирвинга в карету. Она считает, что с него хватит веселья на этот вечер, но мистер Ирвинг отказывается уходить не попрощавшись. Я обещаю, всего через мгновение ты сможешь вернуться в своё уютное кресло, – сказала Реджина, смеясь. – И да, джентльмены, скоро вернётся Катрина с закусками. Простите, что я так надолго её заняла, – добавила она, прежде чем оставить Крейна и Брома наедине. Как только она ушла, Крейн обратился к Брому.
– Ты правда думаешь, что сможешь кого-то одурачить разговорами о пиратах и чтении? Ты ещё большей дурак, чем я думал, – сказал Крейн с насмешливой ноткой в голосе, подходя к нему со спины. Бром не обернулся; он всматривался в дубовую рощу. Что-то привлекло его внимание.
– Помолчи хоть раз в жизни, Крейн! Смотри, ты это видишь? – сказал он, прищурившись, чтобы рассмотреть получше.
– Ты не сможешь меня обмануть, Бром. Я знаю, что на самом деле той ночью ты не видел Всадника без головы, и сейчас ты тоже ничего не видишь, ты просто пытаешься меня напугать и заставить Катрину пожалеть тебя, но это не сработает.
Бром резко повернул голову, схватил Крейна за воротник и притянул к себе.
– Смотри! Вон там! – сказал он, указывая на необычайно большую чёрную лошадь, бегущую по дубовой роще. Её чёрная шерсть маслянисто блестела в свете свечей. – Это Всадник без головы! – сказал Бром, его рука дрожала, как тогда, когда он рассказывал Катрине о своей встрече.
– Уберите от меня руки, сэр! – воскликнул Крейн, отшатнувшись от Брома.
Через несколько мгновений у края рощи собралась группа мужчин, которые переговаривались, вероятно гадая, откуда взялась лошадь.
Кто-то побежал к конюшне, а остальные остались присматривать за лошадью. Ещё один мужчина собрал детей, игравших на кладбище, и повёл их внутрь.
– Похоже, ситуация под контролем. Видимо, это просто лошадь, которая сбежала из конюшни, – сказал Крейн, восстановив равновесие. – Бром, отойди от окна и сядь. Твои размышления просто неприличны.
Бром обернулся, чтобы ответить, и удивился, увидев Крейна в кресле Балтуса у камина.
– Тебе лучше встать, пока Балтус не вернулся, – сказал Бром, занимая своё обычное место в деревянном кресле-качалке.
– Я просто его примеряю, – сказал Крейн, откинувшись на спинку, заложив руки за голову и вытянув ноги в своей неуклюжей манере. Он выглядел куда самодовольнее, чем обычно, что было настоящим подвигом, поскольку Крейн, казалось, только и мог, что быть самодовольным.
– Сомневаюсь, что ты будешь проводить много времени у камина, учитывая, сколько путешествий запланировали вы с Катриной, – сказал Бром, пытаясь успокоиться и собрав в кулак всю свою волю, чтобы не ударить Крейна в лицо.
– Ты и правда болван, не так ли? Ты действительно думаешь, что я собираюсь путешествовать по миру, когда здесь у меня уже есть всё, что может понадобиться?
Бром не должен был удивляться ответу Крейна, но обнаружил, что он удивлён.
– Я не понимаю. Ты обещал Катрине, что вы будете путешествовать вместе.
Даже смех Крейна прозвучал самодовольно и оскорбительно.
– Катрина – юная глупая девушка, которая не знает, чего хочет и что для неё лучше. Как только мы поженимся, она займёт своё законное место рядом со мной и мы будем служить столпами местного общества. – Крейн улыбался, источая высокомерие и гордость.
Бром провёл последние несколько недель, сожалея о своём обращении с Катриной, прокручивая в уме их разговоры и вздрагивая от собственных слов. Бром чувствовал, что его сердце разбито, потому что он знал, что не. сможет вернуть женщину, которую любит. Но, услышав, как Икабод говорит подобные вещи, Бром понял, почему Катрина разочаровалась в нём. Услышав свои же слова от такого самодовольного идиота, как Крейн, Бром понял, как они звучали для Катрины. Испытывая отвращение к Икабоду и к самому себе, он встал со своего места у камина и вернулся к окну, чтобы посмотреть, поймали ли мужчины лошадь. Крейн не заслуживал Катрины, и Бром собирался сделать всё возможное, чтобы не дать им пожениться.
– Мне жаль, что я так поступал с Катриной. Я перестал прислушиваться к её настоящим желаниям. Если бы она дала мне ещё один шанс, я бы подарил ей ту жизнь, которой она желает; так сильно я её люблю, – сказал Бром, глядя в окно на мужчин, обыскивающих дубовую рощу с факелами; лошади нигде не было видно. Он слышал, как Крейн смеялся над ним с кресла Балтуса, и его захлёстывали волны гнева и сожаления. – Если Катрина примет меня обратно, я покину Сонную Лощину, если она захочет. Я добровольно и с радостью откажусь от фермы и всех денег, которые с ней связаны, если только смогу вернуть Катрину, и до конца своих дней буду делать всё возможное, чтобы сделать её счастливой, – сказал Бром.
– Не будь дураком. Катрина тебя больше не полюбит, даже не надейся. Ты никак не сможешь её вернуть, – сказал Икабод с ехидным выражением лица, смеясь ещё громче.
– Речь не о том, чтобы вернуть её, Крейн. Речь о том, чтобы защитить её от тебя!
– Защитить от меня? Что ты можешь ей предложить, Бром? Ты действительно думаешь, что она захочет быть с тобой, когда у неё есть я? Мужчина, который был слишком глуп, чтобы разглядеть то хорошее, что он имел, не заслуживает Катрины, – сказал Крейн, смеясь ещё громче.
Но Бром не слушал. Он отвлёкся на то, что происходило в дубовой роще. Бром увидел, что когда мужчины уходили, отчаявшись найти лошадь, чёрный жеребец появился снова – и галопом понёсся к ним. Но на этот раз верхом на лошади сидела чёрная фигура со вскинутым длинным мечом.
– Призрак великой лощины, берегитесь! – крикнул Бром через открытые французские двери, но не успели мужчины обернуться, лошадь и всадник исчезли. – Боже правый! Ты это видел, Крейн? Там был Безголовый Всадник! – Руки Брома дрожали, и ужас наполнял всё его тело, отчего ему захотелось убежать.
– О, прекрати, Бром; твоя одержимость выставляет тебя ещё большим дураком, чем ты есть, – сказал Крейн с усмешкой.
– Нет, это правда, парень. Я его видел. – Он подошёл к Крейну и встал перед ним спиной к камину. – Я знаю, что ты думаешь обо мне, но я не лжец. И я знаю, что был дураком, когда не разглядел, насколько замечательная девушка Катрина, но я не сошёл с ума; я знаю, что я видел! – сказал Бром, пытаясь убедить Крейна подойти с ним к окну.
– Я не поддамся на твои уловки, Бром. Я знаю, что ты задумал. Ты пытаешься меня напутать, чтобы вернуть сердце Катрины, но это не сработает. Ты упустил шанс быть рядом с ней, Бром. Ты всё упустил.
– Я вечно буду жалеть, что потерял привязанность Катрины; призрак нашей любви будет преследовать меня до конца дней, – сказал Бром, пытаясь сдержать слёзы. – Но сейчас меня больше беспокоит зловещий призрак.
– Ты потерял кое-что гораздо более ценное, чем любовь Катрины. Ты потерял всё, что ей принадлежит: ферму, поместье и деньги, – сказал Крейн с ядовитым выражением лица. – Тебе не приходило в голову, что всё, что от тебя требовалось, – притвориться, будто ты любишь то же, что и она, поощрить её нелепую мечту стать писателем, сделать вид, что ты хочешь путешествовать по миру, и, как только вы поженитесь, направить её в нужную тебе сторону? – сказал Икабод. Его лицо исказилось коварством так сильно, что Бром понял, каким человеком на самом деле был Крейн.
– Ты подонок, Крейн. Отвратительный и жестокий, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы гарантировать, что Катрина никогда не выйдет за тебя замуж, – сказал Бром, возвышаясь над Крейном, который до сих пор сидел в кресле Балтуса. – Вставай, Крейн, – добавил Бром, схватив его за воротник. – Похоже, нам пора поговорить с Балтусом и рассказать ему, что ты задумал. – Он стащил Крейна с кресла; руки и ноги Икабода болтались, как рукава пугала на ветру.
