Ознакомительная версия.
– Что ты хочешь сказать? – еще более ледяным тоном спросила Цветок-в-Ночи.
– Спросить о причине твоей крайней холодности! – горячо ответил Абдулла. – Что я сделал такого, отчего ты едва смотришь на меня и едва удостаиваешь словом? Или я не прибыл сюда единственно для того, чтобы спасти тебя? Или я, единственный из всех влюбленных, не презрел все опасности ради того, чтобы проникнуть в этот замок? Разве не пришлось мне испытать опаснейшие приключения, разве не был я вынужден терпеть угрозы твоего отца, жульничество солдата и насмешки джинна лишь для того, чтобы оказаться здесь к твоим услугам? Что мне еще сделать? Или я должен полагать, будто ты полюбила Дальциэля?
– Дальциэля?! – возмутилась Цветок-в-Ночи. – Теперь ты меня еще и оскорбляешь! Оскорбление вдобавок к несправедливости! Теперь я понимаю – Беатрис права, ты меня и вправду не любишь!
– Беатрис?! – взревел Абдулла. – Какое отношение она имеет к моим чувствам?!
Цветок-в-Ночи чуть опустила голову, хотя вид у нее был скорее сердитый, чем пристыженный. Настала мертвая тишина. Эта тишина была настолько мертвой, что Абдулла понял: шестьдесят ушек тридцати принцесс – нет, шестьдесят восемь ушей, если считать Софи, солдата и Джамала с его псом и предполагать, что Морган спит, – в общем, все эти уши в этот миг отчаянно прислушивались исключительно к тому, о чем говорят они с Цветком-в-Ночи.
– Говорите друг с другом! – рявкнул Абдулла.
Тишина стала неловкой. Нарушила ее старенькая принцесса:
– Самое огорчительное в пребывании над облаками заключается в том, что здесь нет никакой погоды и завязать светскую беседу нам не о чем.
Абдулла дождался, когда за этим утверждением последует неохотный гул прочих голосов, и снова повернулся к Цветку-в-Ночи:
– Ну и что же сказала принцесса Беатрис?
Цветок-в-Ночи гордо вскинула голову:
– Она сказала, что все эти портреты других мужчин и красивые речи – это прекрасно, но она не может не отметить, что ты ни разу даже не попытался меня поцеловать!
– Какая наглая женщина! – едва не задохнулся Абдулла. – Когда я впервые тебя увидел, то решил, что ты сон! Я думал, ты растаешь!
– Однако когда ты увидел меня во второй раз, то, кажется, не сомневался, что я настоящая! – возразила Цветок-в-Ночи.
– Разумеется, – ответил Абдулла. – Но тогда это было бы нечестно – ты же не видела мужчин, кроме своего отца и меня!
– Беатрис говорит, – парировала Цветок-в-Ночи, – что из мужчин, которые ничем не подкрепляют свои слова, получаются плохие мужья!
– Да чтоб ей провалиться, этой Беатрис! – сказал Абдулла. – Ты-то сама что думаешь?
– Я думаю, – проговорила Цветок-в-Ночи, – я думаю, что хотелось бы знать, почему это ты считаешь меня такой непривлекательной, что и целовать меня не стоит…
– Это я-то считаю тебя непривлекательной? – застонал Абдулла, а затем, вспомнив о шестидесяти восьми ушах за занавесью, добавил яростным шепотом: – Если хочешь знать, я… до встречи с тобой мне ни разу в жизни не приходилось целовать юных дам, а ты кажешься мне настолько красивой, что мне вовсе не нравится мысль сделать что-нибудь не так!
На губах Цветка-в-Ночи появилась сдержанная улыбка, отмеченная глубокой ямочкой.
– А сколько юных дам ты поцеловал после встречи со мной?
– Ни одной! – взвыл Абдулла. – Я до сих пор в этом деле полный профан!
– Я тоже, – призналась Цветок-в-Ночи. – Однако теперь я знаю достаточно, чтобы не принять тебя за женщину. Какая это была глупость!
Она хихикнула. Абдулла тоже хихикнул. В следующий миг оба от души хохотали, а потом Абдулла шепнул:
– Пора начать практиковаться.
После этого в нише настала тишина. Эта тишина длилась так долго, что темы для светской беседы кончились у всех принцесс, кроме принцессы Беатрис, которой надо было очень многое поведать солдату. Наконец Софи окликнула:
– Эй, вы, там! Уже все?
– Конечно, – отозвались Цветок-в-Ночи и Абдулла. – Абсолютно!
– Тогда давайте думать, что нам делать! – предложила Софи.
В теперешнем состоянии духа Абдулла мог строить любые планы без всяких затруднений. Он вышел из-за занавеси, держа Цветок-в-Ночи за руку, и если бы замок в этот миг растаял без следа, то Абдулла ступал бы по облакам, а то и по воздуху. Так или иначе, он прошел по самому прозаическому мраморному полу и взялся за дело.
Глава двадцатая, в которой жизнь ифрита нашли и перепрятали
Десять минут спустя Абдулла сказал:
– Итак, о мудрейшие и высочайшие, план составлен. Остается лишь уговорить джинна…
Из бутылки взвился лиловый дымок и взволнованными волнами заклубился по мраморному полу.
– Не смейте меня эксплуатировать! – завопил джинн. – Я сказал – жабы, значит, жабы! Неужели вы не понимаете, что в эту бутылку меня упрятал Хазруэль? Если я пойду против него, он сделает со мной что-нибудь еще похуже!
Софи подняла голову и нахмурилась, увидев дым:
– Так это и вправду джинн!
– Однако я прошу тебя всего лишь применить прорицательский дар, чтобы сказать, где спрятана жизнь Хазруэля, – объяснил Абдулла. – Мне не нужно исполнения никаких желаний.
– Не-е-ет! – простонал лиловый дым.
Цветок-в-Ночи потянулась за бутылкой и пристроила ее у себя на колене. Дым так и хлынул вниз – казалось, он пытается просочиться сквозь трещины в мраморном полу.
– Мне представляется, – сказала Цветок-в-Ночи, – что, если все мужчины, к которым мы обращались за помощью, требовали что-то в уплату, джинн тоже вправе запросить свою цену. Наверное, это такое мужское свойство. Джинн, если ты согласишься помочь Абдулле, я обещаю тебе любое логически обоснованное вознаграждение.
Лиловый дым начал недовольно засасываться обратно в бутылку.
– Ла-а-адно, – пробурчал джинн.
Две минуты спустя заколдованные занавеси на входе в комнату принцесс рывком раздвинулись и все выбежали в большой зал, призывая Дальциэля и волоча беспомощного пленника – Абдуллу.
– Дальциэль! Дальциэль! – верещали тридцать принцесс. – Это что же, «охранять» называется? Постыдился бы!
Дальциэль поднял глаза. Перегнувшись через подлокотник трона, он играл в шахматы с Хазруэлем. При виде толпы принцесс он несколько побледнел и махнул брату рукой, чтобы тот убрал доску. К счастью, толпа принцесс была такой плотной, что Дальциэль не заметил в ее гуще ни Софи, ни Джарину Джамскую, однако Джамала его прекрасные глаза заметили и сузились от изумления.
– Ну что опять? – проныл он.
– В наши покои проник мужчина! – визжали принцессы. – Страшный, ужасный мужчина!
– Какой еще мужчина? – протрубил Дальциэль. – Кто посмел?
– Вот! – пропищали принцессы.
Абдуллу выпихнули вперед, между принцессой Беатрис и принцессой Альберийской. Одет он был весьма бесстыдно – на нем не было ничего, кроме кринолина, который висел в гардеробной нише. Кринолин был главной частью плана. Под ним среди прочего прятались ковер-самолет и бутылка с джинном. Когда Дальциэль взглянул на Абдуллу, тот от души обрадовался, что принял эти меры предосторожности. Раньше он не думал, что глаза у ифритов горят самым настоящим пламенем. Глаза у Дальциэля были как два синеватых горна.
Поведение же Хазруэля смутило Абдуллу еще сильнее. По обширному лицу Хазруэля расплылась гнусная ухмылка, и он сказал:
– А! Опять ты!
И он сложил могучие руки и как-то уж слишком саркастично скривился.
– Как сюда попал этот юноша? – гневно спросил Дальциэль трубным голосом.
Никто не успел ответить, как Цветок-в-Ночи приступила к исполнению своей части плана – она протолкалась сквозь толпу принцесс и грациозно пала ниц на ступени трона.
– Пощади, о великий ифрит! – вскричала она. – Он пробрался сюда, чтобы спасти меня!
Дальциэль презрительно рассмеялся:
– Так он же глупец. Я попросту сброшу его обратно на землю.
– Только попробуй, о великий ифрит, и я отравлю тебе жизнь! – объявила Цветок-в-Ночи.
Она не играла. Она знала, что говорила. И Дальциэль это понимал. По его узкому бледному телу пробежала дрожь, а пальцы с золотыми когтями стиснули подлокотники трона. Но глаза все еще полыхали от ярости.
– Я сделаю, что пожелаю! – протрубил он.
– Тогда соблаговоли проявить милосердие! – воскликнула Цветок-в-Ночи. – Предоставь ему хотя бы ничтожную возможность уцелеть!
– Молчи, женщина! – протрубил Дальциэль. – Я еще не решил. Я хочу сначала узнать, как ему удалось сюда попасть.
– В обличье собаки повара, само собой, – сказала принцесса Беатрис.
– А когда он превратился в человека, то оказался совсем неодет! – добавила принцесса Альберийская.
– Какой кошмар! – закивала принцесса Беатрис. – Пришлось надеть на него кринолин Ее совершенства.
– Подведите его поближе, – приказал Дальциэль.
Принцесса Беатрис и ее помощница подтащили Абдуллу к подножию трона, причем Абдулла шел крошечными жеманными шажками, надеясь, что ифриты спишут такую странную походку на кринолин. На самом же деле ему приходилось семенить, потому что под кринолином прятался еще и пес Джамала. Абдулла изо всех сил стискивал его бока коленями, чтобы псу не пришло в голову выскочить. Эта часть плана подразумевала отсутствие пса, а принцессы все как одна считали, что Дальциэль непременно отправит Хазруэля на поиски собаки, а тот разоблачит всеобщий обман.
Ознакомительная версия.
