Как-то раз непонятный белый предмет, похожий на распластанную газету, упал недалеко от острова и закружился на воде, как подраненная птица. Питер так напугался, что убежал и спрятался. Но птицы объяснили ему, что это обыкновенный воздушный змей, который вырвал веревочку из рук своего хозяина, настоящего мальчика, и теперь по праву может принадлежать Питеру.
Питер до того привязался к змею, что даже спал не выпуская из рук веревочку. Я думаю, что он так полюбил новую игрушку, потому что раньше она принадлежала настоящему мальчику. Птицы считали любовь Питера к бумажке с хвостом глупой и сумасбродной. Но они помнили, как он ухаживал за птенцами во время эпидемии кори, поэтому согласились показать, как запускают змея. Шесть птиц взяли веревочку в клювы и взлетели. К неописуемому восторгу Питера, змей взмыл вслед за ними, а потом и выше них. Питер упрашивал их проделывать трюк со змеем вновь и вновь, а птицы с присущим им добросердечием не могли ему отказать, хотя вместо благодарности каждый раз слышали: «Еще! Еще!»
В конце концов в его смелую, хоть и сумасбродную голову пришла блестящая идея: он упросил птиц еще разочек запустить змея, но уже вместе с ним, Питером, на хвосте. И вот сотня птиц потянула веревочку, а Питер ухватился за хвост, чтобы, пролетая над Садом, выпустить его из рук. Но увы! – змей не выдержал и разорвался в воздухе на мелкие кусочки. И Питер наверняка утонул бы в Серпантине, не окажись поблизости пары лебедей, за хвосты которых он сообразил ухватиться. И тем ничего не оставалось делать, кроме как, негодующе шипя, отбуксировать его к острову. После этого случая птицы наотрез отказались ввязываться в безумные затеи Питера. Но, даже несмотря на это, Питер достиг в конце концов заветных берегов Кенсингтонского Сада. А помогла ему лодочка Шелли. Впрочем, об этом я расскажу в следующий раз.
Ты хочешь знать историю Питера Пэна с самого начала? Что ж, я расскажу ее. Но не думаешь же ты, что сможешь разобраться в его жизни, не зная, что такое Кенсингтонский Сад? О, это удивительное место! Оно в Лондоне, где живет Король. Расположен Кенсингтонский Сад на берегу бесконечного потока омнибусов, над которым твоя няня имеет такую власть, что стоит ей поднять руку – и омнибусная река замирает. В Саду – множество ворот. Ну-у-у… во всяком случае, больше, чем одни, через которые мы с Дэвидом обычно входим в Сад. Там сидит леди с шариками. Она сидит неподвижно, потому что, стоит ей пошевелиться, огромная гроздь воздушных шаров оторвет ее от земли и понесет над Садом. Однажды продавщица сменилась. И хотя Дэвид дружил с предыдущей, больше всего он расстроился оттого, что не видел, как ее несло над аллеями на связке разноцветных шаров. Первое, что бросается в глаза в Саду, – это, конечно, деревья. Ближе всего к ограде растут фиги. Но мы не будем здесь задерживаться: у фиг гуляют дети из высшего общества, которым запрещено общаться с «голытьбой». Так они называют всех остальных детей. А Дэвид и другие нормальные дети называют этих деток фигами, потому что среди них нет ни одного приличного ребенка. Кроме одной мятежной фиги, Мейбл Грей. О Мейбл я расскажу вам попозже, когда мы дойдем до ворот, названных в ее честь.
Мистер Шелли дожил до того, что его уже вполне можно было назвать взрослым джентльменом. Но он был поэтом. Поэты же, как известно, никогда не становятся до конца взрослыми. Также известно, что поэты презирают деньги. Кроме, разумеется, тех, которые могут им понадобиться, чтобы расплатиться за сегодняшний ужин.
Мистер Шелли уже отужинал, а в кармане у него все еще оставалось пять фунтов. К счастью, во время прогулки по Кенсингтонскому Саду ему в голову пришла блестящая идея: он избавился от лишней банкноты, сделав из нее кораблик и запустив по Серпантину.
В полночь кораблик прибило к острову, и дозорные принесли его Соломону.
Соломон решил было, что это обычное послание от какой-нибудь леди, которая пишет, что он очень обяжет ее, если хоть на этот раз пришлет ей хорошенького малыша. Они всегда просят выбрать самых лучших, и если у Соломона хорошее настроение, то он посылает младенца первого сорта, а уж если он не в духе, то – не обессудьте, он пришлет очень… забавного. Иногда он вообще никого не посылал, а то вдруг слал двойню или даже тройню, это уж как ему заблагорассудится. Он любит принимать решение единолично, так что не приведи вас Бог настаивать, чтобы он счел-таки возможным хоть на этот раз прислать мальчика, – будьте уверены, Соломон из вредности подсунет девчонку. Если вы маленький мальчик, мечтающий о сестренке, пожалуйста, пишите разборчиво обратный адрес. Вы себе представить не можете, сколько заказов Соломон отослал по неверному адресу!
Тем временем кораблик Шелли понаделал шуму.
Ради него были разбужены два советника, которые, исходив бумажку вдоль и поперек, решили, что прислана она очень странной особой, которая заказывает пятерых. Ведь на банкноте, среди непонятных слов «казначейство» и «карается», стояла огромная пятерка.
– Бред какой-то! – возмутился Соломон и отдал бумажку Питеру, как и все ненужное и бесполезное, что прибивало к острову.
Однако Питер был вполне осведомлен о ценности бумажки. И это еще раз доказывает, как важно быть наблюдательным в младенчестве. С такими деньжищами добраться до Сада – пара пустяков, размышлял Питер. Для начала он подробно объяснил птицам, что это целое состояние. И хотя птицы были слишком хорошо воспитаны, чтобы потребовать подарок обратно, Питер перехватил несколько испепеляющих взглядов, брошенных на Соломона и выражающих крайнее сомнение в его умственных способностях. Посрамленный Соломон улетел на другой конец острова. Питер со всех ног кинулся за вороном и постарался его улестить. Конечно, это большой секрет, как ему удалось склонить на свою сторону могущественного старика. Но вам, так и быть, я скажу, что Соломон вовсе не собирался угробить всю свою величавую старость на беспокойную должность вождя. Он намеревался потихоньку отойти от дел и провести остаток дней на благоустроенном тисовом пне в глубине Фиговой Аллеи. Этот пень он облюбовал уже давно и ради него неустанно набивал свой чулок. Строго говоря, чулок был не вполне его, – когда-то он принадлежал одному зазевавшемуся купальщику, плававшему около острова. Теперь же в чулке хранилось сто восемь бисквитных крошек, тридцать четыре ореха, шестнадцать корочек, перочистка и шнурок от футбольной бутсы.
Чулок был почти полон, и Соломон решил, что обеспечил себе достойную старость и пора удаляться на пенсию. Очень кстати в эту минуту появился Питер и предложил ворону целый фунт стерлингов. Он щедро отрезал этот фунт от своей банкноты острой палочкой, что навеки сделало Соломона другом и сообщником Питера. Пошептавшись некоторое время, они объявили общий слет всех дроздов.
Хитроумный старик для начала сообщил, что потрясен мастерством дроздов и затрудняется назвать кого-либо, кто способен превзойти их в умении строить гнезда. Такое начало привело дроздов в прекрасное настроение, на что, собственно, и рассчитывали Питер и Соломон. Ведь все ссоры у птиц происходят из-за того, что они не могли прийти к единому мнению, кто же лучше всех строит гнезда.
Некоторые птицы, продолжал Соломон, пренебрегают выстилать гнезда илом, и результат не замедляет сказываться: их гнезда совершенно не держат воду! Здесь он победно вздернул голову, всем своим видом показывая, что использовал неопровержимое доказательство. На беду зяблик миссис Финч явилась на слет без всякого приглашения. И уж она-то не упустила возможности использовать паузу.
– Мы строим гнезда для того, чтобы хранить там яйца, а не воду! – выкрикнула она.
Дрозды тут же перестали самодовольно чирикать, а Соломон так разволновался, что был вынужден сделать несколько глотков воды.
– Учтите, – сказал он после этого, – что ил значительно утепляет гнезда.
– Учтите, – выкрикнула миссис Финч, – что если вода попадет в это гнездо, то она там и останется, и ваши малыши утонут!
Дрозды с надеждой взирали на Соломона, ведь никто, кроме него, не мог переспорить вздорную леди. Но ворон опять разволновался.
– Глотните воды, авось поможет, – не без злорадства посоветовала миссис Финч. Ее звали Кетти, а все Кетти такие вреднюги!
Соломон сделал еще глоток, и это вдохновило его.
– Если гнездо зяблика поместить в воду, – воскликнул он, – оно размокнет и развалится на куски, а гнездо дрозда останется сухим, как перья на лебяжьей спине.
О! Как же ему аплодировали дрозды! Наконец-то они узнали, зачем выстилают гнезда илом. Поэтому, когда миссис Финч крикнула: «А мы не такие дураки, чтобы устраивать гнезда в воде, для этого есть деревья!», – дрозды сделали то, что должны были сделать с самого начала: они прогнали зарвавшуюся леди.
