– Проходите, – сказал Петеркинс, когда увидел кукол и узнал их. Они вошли и стали рассаживаться. А в это время Энн рассказывала хозяину, зачем они явились.
– Я тоже обеспокоен! – сказал Петеркинс. – Но я не мог рассказать вашей хозяйке, где Фидо, потому что она не понимает собачьего языка. Но вам – могу. Вы-то понимаете, – продолжал он. – Мы с Фидо играли в парке, когда к нам подбежал большой человек с забавной штукой на конце длинной палки. Мы залаяли на него. А потом Фидо подумал, что человек пытается поиграть с нами, и подошёл слишком близко. И тут, представляете, этот злодей поймал Фидо в эту штуку на конце палки, потащил к фургону и бросил туда. В фургоне уже было много других собак!
– Ловец собак! – догадалась Тряпичная Энн.
– Да! – ответил Петеркинс и вытер слёзы лапами. – Это был ловец собак! Я бежал за фургоном и видел, как он высадил своих пленников в большой загон с решёткой, чтобы никто из них не смог выбраться!
– Так ты знаешь, как попасть туда? – спросила Энн.
– Да, я без труда найду это место, – кивнул Петеркинс.
– Тогда показывай дорогу, – воскликнула она, – потому что мы должны спасти Фидо!
И Петеркинс повёл кукол по улицам. Это была странная процессия. Один раз незнакомая собака залаяла на них, но Петеркинс велел ей заниматься своими делами, и она вернулась к себе во двор.
В конце концов они пришли к загону. В нём одни собаки лаяли на луну, а другие выли и скулили от страха и беспокойства. Среди пленников был и Фидо, весь покрытый грязью. Его красная ленточка волочилась по земле. Ах, как же он был рад увидеть кукол и Петеркинса! Все собаки собрались, чтобы посмотреть на странные фигурки у решётки.
– Мы попытаемся вытащить вас отсюда, – сказала Тряпичная Энн.
В ответ раздался радостный лай.
Потом Тряпичная Энн, куклы и Петеркинс пошли к калитке. Задвижка была очень высоко. Но Петеркинс взял Энн в зубы и поднялся на задние лапы, чтобы она могла дотянуться. Когда задвижка упала, собаки разволновались. Они так прыгали и толкали калитку, что она распахнулась, опрокинув Петеркинса и Тряпичную Энн в грязь. Такого тявканья и лая, с какими собаки вырывались из заточения, в округе ещё никогда не слышали! Они устроили настоящую свалку в грязи.
Фидо выбрался из клубка больших псов и помог Тряпичной Энн подняться на ноги. Он, Петеркинс и куклы побежали быстро-быстро. Они как раз успели свернуть за угол, когда ловец выскочил из дома в ночной рубашке, чтобы узнать, что за шум. Человек остановился, поражённый, когда увидел вереницу кукол, шлёпающих по аллее в белых ночных сорочках. Это было что-то невообразимое!
Конечно, куклы поблагодарили Петеркинса за помощь и вместе с Фидо со всех ног побежали домой. Светлеющее на востоке небо говорило о том, что вот-вот взойдёт солнце.
Во дворе своего дома куклы нашли старый стул и с огромным трудом подтащили его к окну. Они забирались сначала на стул, а потом на подоконник детской и прыгали в комнату.
Фидо был чрезвычайно благодарен Тряпичной Энн и остальным куклам и, прежде чем отправиться в свою корзину, лизнул каждую в щёку.
Куклы, не теряя времени, забрались в свои кроватки и укрылись одеялами – им очень хотелось спать. Но, когда они уже задремали, Тряпичная Энн приподнялась и сказала:
– Если бы мои ноги и руки не были набиты прекрасной чистой ватой, они бы непременно заболели. Но, поскольку они набиты воздушной лёгкой ватой, они не болят. И я бы не чувствовала себя счастливее, даже если бы моё тело было наполнено солнечным светом. Ведь я знаю, как рада и счастлива будет Марселла, когда проснётся утром и увидит Фидо спящим в своей корзине спокойным и крепким сном.
Но куклы уже спали. Поэтому Энн снова легла, натянула простыню до подбородка и улыбнулась так широко, что на её тряпичном затылке лопнули два шва.
Когда пришло время генеральной уборки, мама решила, что нужно покрасить детскую и поклеить там новые обои. Вот почему куклы оказались сваленными на верхних полках шкафа. Марселла зашла посмотреть на них и хотела уложить в кроватки. Но, поскольку рано утром должны были прийти маляры, мама сказала, что лучше будет убрать кроватки в шкаф. А куклы остались на верхней полке.
Пришла ночь, и всё стихло. Тряпичная Энн лежала в самом низу кучи игрушек. Нога оловянного солдатика придавила ей лицо, но на нём всё равно играла улыбка. Она тихонько спросила других кукол, не могут ли они немного подвинуться.
– Вата в моём теле сплющилась, как блин! – пожаловалась Энн.
Куклы заворочались, и в конце концов Тряпичная Энн смогла сесть.
– О, так гораздо лучше! – произнесла она, вытягивая перекрученные руки и ноги и приводя платье в порядок.
– Скорее бы наступило утро! – сказала Энн. – Я знаю, что хозяйка возьмёт нас с собой во двор и мы будем играть под деревьями.
Куклы уселись в кружок и проболтали до рассвета.
Ранним утром в комнату явились маляры. Один из них, очень молодой, увидел кукол, подошёл и взял с полки Тряпичную Энн.
– Взгляни на эту тряпичную красавицу, Джим, – сказал он другому маляру. – Отличная кукла!
Он взял Энн за руки и стал танцевать с ней, насвистывая что-то весёлое. Пятки Энн постукивали по полу, и ей это очень нравилось. Другие куклы сидели на полке и смотрели прямо перед собой. Взрослые ни в коем случае не должны были узнать, что на самом деле игрушки живые.
– Лучше положить её обратно на полку, – сказал один из маляров. – Здесь живёт маленькая девочка. Возможно, она любит эту старую тряпичную куклу больше всех остальных!
Но молодой маляр продолжал кружить Тряпичную Энн в танце и смеяться. Потом он стал подбрасывать её в воздух и ловить. Энн было очень весело. Когда она подлетала к полке с куклами, они улыбались ей, потому что им всегда было приятно видеть Тряпичную Энн счастливой.
Но один раз парень подбросил Энн вверх так высоко, что не смог поймать, и она плюхнулась вниз головой прямо в ведро с масляной краской.
– Я же тебе говорил! – воскликнул старший маляр. – Доигрался!
– Силы небесные! Я этого не хотел! – испуганно проговорил молодой. – Что же мне теперь с ней делать?
– Положи её обратно на полку, – ответил старший.
И Тряпичная Энн снова оказалась на полке, а краска стекала с её головы на платье.
После завтрака Марселла вошла в детскую, увидела Энн, всю перемазанную, и расплакалась.
Молодой маляр чувствовал себя виноватым и рассказал девочке, как всё произошло.
– Если ты позволишь, – предложил он, – я возьму её к себе, почищу, а послезавтра принесу обратно.
Той ночью куклы грустили, потому что с ними не было Энн.
– Бедная Энн! Я чуть не заплакала, когда увидела её всю в краске! – сказала французская кукла.
– Она вообще была не похожа на нашу дорогую Энн! – проговорил оловянный солдатик. Он вытирал слёзы рукавом, чтобы они не потекли вниз, на руки и ноги, – от этого на них могла появиться ржавчина.
– Краска покрыла её милую улыбку и нос, даже смешинку в пуговичных глазах Энн было совсем не разглядеть! – сокрушалась кукла-индианка.
Куклы проговорили и две следующие ночи. Но днём, когда в комнате появлялись маляры, игрушки сидели очень тихо.
На второй день Тряпичную Энн принесли домой. Куклы с волнением ждали ночи, чтобы поговорить с ней.
Наконец маляры ушли, и в доме наступила тишина.
– Расскажи нам всё, Энн, дорогая! – закричали куклы.
– Ах, я так рада, что упала в краску! – начала Тряпичная Энн после того, как обняла всех кукол по очереди. – Это было самое счастливое время в моей жизни! Маляр принёс меня домой и рассказал своей маме, что со мной случилось. Его мама очень огорчилась. Она взяла тряпку и протёрла мои пуговичные глаза. Я увидела, что это очень красивая, милая леди. Потом она взяла немного шампуня и оттёрла мне лицо. Но краска впиталась и сделала вату внутри такой липкой и мокрой, что я совсем не могла думать. А мои нитяные волосы слиплись.
Добрая леди сняла их, распорола швы у меня на голове и вынула всю покрашенную вату. Это стало огромным облегчением. Хотя поначалу ощущение было странное: мысли словно улетели из головы. Потом мама маляра смыла остальную краску и повесила сушиться на бельевую верёвку. И что бы вы думали случилось, пока я висела на верёвке?
– Мы даже представить себе этого не можем! – ответили куклы.
– Прилетела милая маленькая птичка-королёк и вытащила из меня достаточно ваты, чтобы свить себе крошечное уютное гнёздышко в виноградной изгороди!
– Тебе было приятно? – спросили куклы.
