Ознакомительная версия.
Деревня, в которую они въехали, была маленькая – всего несколько десятков домов и церковь, очень похожая на церковь Каприкорна. Когда Мегги вылезла из машины, далеко внизу она увидела море. Даже на расстоянии была видна бурлящая пена на гребнях волн – таким неспокойным было море в этот пасмурный день. Мо припарковался на деревенской площади, рядом с памятником жертвам двух последних войн. Список имён был длинным для такого маленького селения. Мегги показалось, что их было столько же, сколько домов в деревне.
– Можешь спокойно оставить машину открытой, я присмотрю за ней, – сказал Сажерук, когда Мо достал было ключи.
Он сбросил с плеч рюкзак, посадил сонного Гвина на цепь и сел на ступеньки перед памятником. Фарид молча устроился рядом с ним, а Мегги последовала за Мо.
– Помни, ты обещал ничего про меня не рассказывать! – крикнул им вслед Сажерук.
– Да, да, конечно, – ответил Мо. Напоследок оглянувшись, Мегги увидела, что Фарид снова начал играть со спичками. Он уже вполне научился гасить горящие спички во рту. Но Сажерук отобрал у него коробок, и Фарид с грустью рассматривал свои пустые руки.
Благодаря профессии отца Мегги не раз знакомилась с людьми, которые любили книги, продавали их, собирали, печатали или, подобно её отцу, уберегали их от тлена, но никогда ещё она не встречала человека, который написал слова и предложения, заполнявшие страницы. Она не помнила авторов даже некоторых своих любимых книг и уж тем более понятия не имела, как они выглядели. Она всегда видела только персонажей, выходивших из-за букв ей навстречу, и никогда – тех, кто этих персонажей придумал. А значит, Мо абсолютно прав: писателей представляешь себе либо давно умершими, либо очень-очень старыми.
Но человек, который открыл им дверь, после того как Мо дважды нажал кнопку звонка, был ни то, ни другое. То есть он, конечно, по меркам Мегги, был стар – лет шестидесяти, а может быть, и старше.
Его лицо было изборождено морщинами, как у черепахи, но волосы были чёрные, без малейшего налёта седины (впоследствии она узнала, что он их красил). И назвать его дряхлым язык не поворачивался. Напротив, он так грозно вырос перед ними в дверном проёме, что у Мегги тут же отнялся язык.
К счастью, Мо ничуть не смутился.
– Синьор Фенолио? – спросил он. – Да.
Лицо хозяина стало ещё менее приветливым. Недоброжелательность читалась в каждой его морщинке. Но на Мо это, похоже, не произвело впечатления.
– Мортимер Фолхарт, – представился он. – А это моя дочь Мегги. Меня привела сюда одна из ваших книг.
С одной стороны от Фенолио в дверном проёме возник маленький мальчик лет пяти, с другой – выглянула маленькая девочка. Она с любопытством уставилась сначала на Мо и только потом на Мегги.
– Пиппо стащил с кухни шоколад! – услышала Мегги её шёпот, при этом малышка обеспокоенно посмотрела вверх, на Мо.
Когда тот подмигнул ей, она с хихиканьем скрылась за спиной Фенолио, который по-прежнему глядел чрезвычайно нелюбезно.
– Весь шоколад? – пробурчал он. – Я сейчас приду. А ты пока скажи Пиппо, что у него будут страшные неприятности.
Девочка кивнула и тут же куда-то пропала. Очевидно, ей нравилось сообщать дурные известия. Мальчик обхватил ногу Фенолио.
– Речь идёт о вполне определённой книге, – продолжал Мо. – О «Чернильном сердце». Вы написали её много лет назад, и, к сожалению, её теперь нигде не купишь.
Мегги удивилась, как свободно Мо подбирал слова под мрачным взглядом хозяина дома.
– Ах, об этой… И что же?
Фенолио скрестил руки на груди. Слева от него вновь появилась девочка.
– Пиппо спрятался, – прошептала она.
– Это ему не поможет, – сказал Фенолио. – Я всё равно его найду.
Девочка в мгновенье ока исчезла. Мегги услышала, как где-то в глубине дома она громко зовёт по имени похитителя шоколада.
А Фенолио вновь повернулся к Мо.
– Что вам надо? Если вы собрались задать мне какие-нибудь лукавые вопросы по содержанию этой книги, выкиньте их из головы. У меня на подобные вещи нет времени. Кроме того, как вы правильно заметили, я написал её чуть ли не целую вечность назад.
– Нет, никаких вопросов у меня нет, кроме одного. Я очень хотел бы знать, осталось ли у вас ещё несколько экземпляров и могу ли я один из них купить.
Теперь старик смотрел на Мо более радушно.
– Надо же… Кажется, эта книга в самом деле чем-то вас зацепила. Мне очень лестно. Хотя… – Его лицо снова помрачнело. – Вы, случайно, не из тех сумасбродов, которые коллекционируют редкие книги только потому, что они редкие?
Мо улыбнулся.
– Нет, – сказал он. – Я хочу её почитать. Просто почитать.
Фенолио опёрся одной рукой о дверной косяк и разглядывал дом напротив, словно боялся, как бы тот не обрушился. Переулок, в котором он жил, был такой узкий, что если бы Мо распростёр руки, он мог бы коснуться зданий по обе его стороны. Многие дома были сложены из песочно-серых неотёсанных камней, как и дома в деревне Каприкорна, только здесь подоконники и лестницы были уставлены цветами и многие стены, видимо, покрасили совсем недавно. У одного крыльца стояла детская коляска, у другого – мопед, из открытых окон доносились голоса. «Когда-то, – подумала Мегги, – деревня Каприкорна, наверное, выглядела точно так же».
Мимо прошла какая-то старушка, она недоверчиво покосилась на чужаков. Фенолио кивнул ей, пробормотал короткое приветствие и подождал, пока она скроется в дверях одного из домов, выкрашенных в зелёный цвет.
– «Чернильное сердце»… – сказал он. – Действительно, это было так давно! Странно, что вы спрашиваете именно об этой книге.
Вернулась малышка, она потянула Фенолио за рукав и что-то шепнула ему на ухо. Черепашье лицо Фенолио растянулось в улыбке. Таким он больше понравился Мегги.
– Да, Паула, он всегда прячется именно там, – тихо сказал он девочке. – Ты посоветуй ему найти какое-нибудь укрытие получше.
Паула в третий раз умчалась, успев бросить на Мегги любопытный взгляд.
– Ладно, заходите, – сказал Фенолио.
Не говоря больше ни слова, он знаком пригласил Мо и Мегги в дом и повёл их по тёмному коридору, прихрамывая, потому что мальчик всё ещё висел на его ноге, как обезьянка. Он распахнул дверь в кухню, где на столе стояли развалины пирога. Коричневая корка была вся в дырочках, словно переплёт книги, который долгие годы грызли книжные черви.
– Пиппо! – Фенолио крикнул так громко, что даже Мегги вздрогнула, хотя она-то ни в чём повинна не была. – Я знаю, что ты меня слышишь! И я говорю тебе: за каждую дырку в этом пироге я завяжу твой нос на один узел! Ты понял?
Мегги услышала хихиканье. Очевидно, оно доносилось из шкафа рядом с холодильником. Фенолио отломил себе кусочек от дырявого пирога.
– Паула, – сказал он, – дай кусочек этой девочке, если её не смущают дырки.
Паула вылезла из-под стола и вопросительно посмотрела на Мегги.
– Они меня не смущают, – сказала Мегги, и тогда Паула огромным ножом оттяпала ей кусок пирога, такой же огромный, и положила перед ней на стол.
– Пиппо, подай сюда посуду, – сказал Фенолио, и из шкафа высунулась рука, держа пальцами, перепачканными в шоколаде, маленькую тарелку.
Мегги быстро подхватила тарелку, чтобы она не упала, и положила на неё кусок пирога.
– А вам? – спросил Фенолио у Мо.
– Я с большим удовольствием получил бы книгу, – ответил Мо. Он был довольно бледен.
Фенолио снял с ноги маленького мальчика и сел на стул.
– Рико, поищи себе другое дерево, – сказал он и задумчиво посмотрел на Мо. – Это невозможно. У меня не осталось ни одного экземпляра. Все, какие были, кто-то украл. Однажды я предоставил их выставке старых детских книг в Генуе. Там было одно специальное издание с роскошными иллюстрациями, ещё на одном было написано посвящение иллюстратора, потом были две книги, принадлежавшие моим детям, вместе со всеми пометками, которые они там нацарапали (я всегда просил их подчёркивать места, которые им больше всего понравились), и, наконец, мой персональный экземпляр… И все были украдены через два дня после открытия выставки.
Мо провёл рукой по лицу, словно хотел стереть разочарование.
– Украдены… Разумеется.
– Разумеется? – Фенолио, прищурившись, пытливо изучал лицо Мо. – Извольте мне это объяснить. Я не выпущу вас из дома, пока не узнаю, почему вы спрашиваете именно об этой книге. Я натравлю на вас детей, а это малоприятно.
Мо попробовал улыбнуться, но улыбка получилась вымученной.
– Мой экземпляр тоже украли, – наконец сказал он. – И это был тоже совершенно особенный экземпляр.
– Поразительно. – Фенолио поднял брови, они топорщились над его глазами, как мохнатые гусеницы. – Ну что ж, рассказывайте.
Ни тени враждебности больше не было на его лице. Верх одержало не что иное, как чистое любопытство. В глазах Фенолио Мегги распознала ту же неутолимую жажду интересных историй, которая возникала у неё самой при виде каждой новой книги.
Ознакомительная версия.
