Тронутая жалостью, Таня шагнула к клетке. Десять лет заточения! Как не был этот Сарданапал похож на того цветущего, крепкого академика, которого она видела совсем недавно – перед матчем с невидимками! Глаза у неё подозрительно защипало.
Сарданапал погрозил ей пальцем.
– Только не надо слез! Я знал, что ты придешь. Знал это все эти годы...
– Как вы здесь выжили?
– Я выжил потому, что бессмертен, – сказал академик. – Мне даже льстит, что меня, единственного, Чума не сумела зомбировать и я остался самим собой. А уж она пыталась – можешь мне поверить. Но у неё ничего не вышло. У меня было время о многом подумать. Мы стремимся к чему-то, делаем ставку на магию, ценой немыслимых усилий достигаем желаемого – и вдруг понимаем, что то, чего достигли, – уже не нужно и достигнуто это фактически продажей души. Всякий, даже самый пустейший лопухоид в тысячу раз счастливее самого преуспевшего в чародействе мага. А еще... я ждал!
– Ждали? Чего?
– Тебя. Ждал, когда ты станешь другой и спустишься сюда. Ждал и надеялся. Потом терял надежду, вновь обретал её и снова ждал. А ты ходила там наверху, бегала на занятия, зубрила «Темную магию», «Технику сглаза», «Общую теорию проклятий»... И это было самое невыносимое!
Таня недоверчиво замотала головой. У неё даже мелькнула мысль: не спятил ли академик в заточении? Она же ясно помнила, как недавно Соловей инструктировал их перед матчем с невидимками, а Сарданапал на судейской трибуне пытался казаться суровым, но они-то точно знали, за кого он болеет!
– Вы что-то путаете. Как я могла ходить там наверху, пока вы томились здесь? Я же только вчера вечером здесь оказалась! – сказала Таня.
Академик грустно улыбнулся.
Одновременно Таня вспомнила свой дневник с тройкой по червеедению, вспомнила магзеты, и уверенность её иссякла. А вдруг... вдруг все так и есть? Вдруг она все эти годы провела в Тибидохсе?
– Так я была здесь? Была или нет? – спросила она. Сарданапал кивнул.
– Да, девочка, ты прожила эти десять лет здесь, в новой реальности. Прожила их заново. Я единственный, кроме тебя, разумеется, кто помнит тот миг, когда среди матча ты столкнулась с Пуппером. Лопнула веревка – и тут все началось... Я ведь столько раз предупреждал твоего прадеда Феофила, чтобы он не использовал для своих инструментов мистических предметов, особенно тех, что могут разбиться или лопнуть! Но разве он меня слушал! Упрямый был старик, нравный!
– Но-но! Попрошу без личностей! Летать надо уметь! – знакомым голосом проскрипел перстень на пальце у Тани.
Сарданапал нахмурился, однако спорить с кольцом не стал. Тем более что то уже вполголоса затянуло: «Есть на Волге утес...», ухитряясь попутно переводить на греческий и древненорвежский.
– А дальше дух получил неограниченную силу, – продолжал академик. – Не спасали уже и накидки Поклепа. Все закружилось, точно в смерче – игроки, мячи, зрители. Поверишь ли, громадных драконов швыряло и било о песок, как беспомощных ящериц. И все это время я слышал хохот – отвратительный, хриплый хохот. Казалось, хохот и смерч являются чем-то единым. Когда хохот затихал, смерч сразу начинал ослабевать. Я пытался остановить все это, произносил заклинания, но все было напрасно. Моя магия была бессильна. Меня ударило летящей скамьей. Очнувшись, я увидел, что стою в разрушенном доме, а в руках у меня крошечный ребенок.
– Ребенок? – переспросила Таня. – Какой? Сарданапал ласково посмотрел на неё и шевельнул усом.
– И ты ещё спрашиваешь, какой младенец? Ты!
– Я? Почему я? – усомнилась Таня.
– Потому что десять лет назад ты была младенцем... Вспомни, время повернуло вспять. Что такое десять лет для Змея Вечности? Незначительная, почти незаметная чешуйка где-то у хвоста. Именно её и сколол бушующий дух, которому Пиявка и оборвавшаяся веревка дали силы. Я тоже стал на десять лет моложе, хотя едва ощутил перемену. Древнир всегда говорил: «Когда тебе перевалит за девятьсот, о торте со свечками придется забыть. Иначе водяные решат, что начался пожар».
Академик взялся за прутья. Таня увидела, что перстень повелителя духов исчез с его пальца.
– Теперь он у Чумы. И перстень, и талисман. Все у Чумы, – сказал Сарданапал, угадывая её мысли. – Но слушай, пока нам не помешали. Я стоял с ребенком на руках и не мог отделаться от мысли, что когда-то все это уже происходило. Младенец, разрушенный дом... Вокруг была таежная глушь. Снаружи копошилась и шипела нежить. Она карабкалась друг на друга и смотрела на нас. Я прижал тебя к груди и шагнул в другую комнату – в лабораторию Леопольда. Точнее, в то, что когда-то было мастерской. Я уже догадывался, что там увижу, и мне было тяжело, – продолжал Сарданапал.
Горло у Тани сжалось.
– Там были мои родители? – тихо спросила она.
– Да, Леопольд и Софья. Помочь им было уже невозможно. Я снова опоздал, как в той, так и в этой реальности... А у пустого футляра твоего контрабаса уже стояла Чума. Она ухмылялась. На ладони у неё лежал талисман Четырех Стихий. Чума потребовала у меня отдать ей мой перстень повелителя духов. «Если не отдашь – я убью девчонку!» – пригрозила она. Я подчинился. Я знал, что пока талисман у нее, любая моя магия не сможет причинить этой гадине никакого вреда. Я бросил свой перстень Чуме, а она надела его на свой костлявый палец. Потом она подала знак, и на меня набросилась нежить. Тебя вырвали у меня из рук, и вот ты уже у Чумы-дель-Торт. Как сейчас помню этот страшный миг! Она смотрела прямо на тебя, а ты отчего-то даже не плакала... Я на всю жизнь запомню этот миг: нежить утаскивает меня, а ты на руках у этого чудовища, у этой гниющей убийцы... А потом она обвинила меня в смерти Леопольда и Софьи и зомбировала всех, кто не желал этому верить.
Сарданапал отвернулся и ударил кулаком по прутьям клетки. С потолка прямо на академика протекла струйка воды, но тот даже не пошевелился. Зато его усы пришли в движение и, промокнув академику лицо, стряхнули капли на бороду.
– К счастью, Чума тебя не убила. Даже не попыталась. Помнила, вероятно, чем это завершилось для неё в другой реальности. К тому же талисман был у неё и вся власть, которую он давал, тоже. Чума-дель-Торт стала хозяйкой положения. Чем ей могла помешать девчонка, которой не было ещё и года? Нет, её новый план был куда подлее. Она вырастила тебя. Ты стала её любимой ученицей. Лучшей из всех. Единственной, кто, кроме самой Чумы, мог выбрасывать три красных искры и без страха использовать любое из ста запрещенных заклинаний. Даже заклинание хаоса.
Таня поежилась.
– И я играла в тухлобол? Забрасывала в черепа гнилое мясо с червями?
– И неплохо забрасывала. Лучше других. Сам я не видел, но мне рассказывал циклоп, который приносит мне пищу. Он ходит на все матчи. В эти дни я сижу без обеда.
– И я действительно упала, потому что столкнулась с черепом? Не с Пуппером, а с черепом? – усомнилась Таня.
– Да. Мир стал другим, но определенные ключевые события все равно остались неизменными. Например, твое падение во время матча и то, что лопнула веревка. Все случилось именно в тот день и час, как и в первичной реальности! Произошло то, на что я надеялся. Змей Времени не терпит парадоксов! Не больше чем на крошечной чешуйке своего хвоста! Существование двух разных Тань Гроттер было нелепостью. Две Тани – два отражения целого – вступили в борьбу и – слава Древниру! – победила лучшая! Падая на песок рядом с разбитым контрабасом, ты уже была прежней! Та, другая, исчезла, оставив тебе свое тело. Надеюсь хотя бы, что Чума-дель-Торт этого ещё не поняла.
Таня и академик Сарданапал невольно оглянулись на дверь.
– А почему Чума не открыла Жуткие Ворота? Не стала повелительницей хаоса? – спросила Таня.
– Уверен, за это надо сказать спасибо Медузии и всем белым магам. Даже с талисманом Чуме не сразу удалось одолеть их и зомбировать. Несколько дней они защищали Тибидохс от чудовищной рати нежити, которую Чума нагнала со всех краев. Совместными усилиями белые маги успели наложить на Жуткие Ворота серьезные заклинания, с которыми Чуме до сих пор не удается справиться, – Сарданапал сказал это и помрачнел. – Но существует другая угроза. Циклоп рассказывал, что все эти годы каменным истуканам приносились кровавые жертвы. Голуби, кролики, кошки... Чума знала, если делать это десять лет подряд изо дня в день, истуканы оживут.
– И Чума отправит их войной на черепаху, на которой стоит магический мир? Да? – быстро спросила Таня.
Академик оцепенел.
– Откуда ты знаешь?
– Ягун сказал, что Чума собирается это сделать. Ему рассказала Ягге.
Сарданапал долго молчал.
– Да. Десять лет уже прошли. Значит, она начала приносить жертвы сразу же. Раньше, чем я думал. Признаться, я догадывался об этом, но не думал, что все случится так скоро.
– А если истуканы убьют черепаху? Тогда что? – спросила Таня.
Академик невесело отмахнулся усом.
