Королева задумалась и спросила:
– А слыхал ли ты когда-нибудь имя королевы Бичер-Стоу, которая заступается за всех несчастных?
– У моего хозяина триста таких же негров, как я, – с удивлением сказал Том, – и я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь произносил это имя!
– И много вас, в этой стране, таких, как ты? – спросила королева.
– Вокруг нас тридцать хозяев, и у каждого по триста негров. Но я с уверенностью могу сказать, что никогда и никто из них не слыхал имени, о котором вы изволите говорить! Дальше, я слышал, что есть несметное число таких же жестоких хозяев, как мой, и таких же несчастных негров, как я, – но имени королевы Бичер-Стоу, которая вступалась бы за несчастных, – нет! Этого имени не слыхивал никто!
Тогда королева поднялась с глазами полными слез и воскликнула, дрожа от гнева:
– Знайте, что всякий, кто осмелится мне говорить, будто имя Бичер-Стоу знает и благословляет весь мир, – будет сочтен мной за лжеца! Есть тысячи тысяч страдающих людей, которые не знают имени королевы Бичер-Стоу. Тот, кто работает лишь день, не смеет сказать, что он работал целые сутки. И я не смею сказать, что меня знает весь мир, когда меня знают только белые, и не знают черные. Но я хочу, чтоб и черные узнали мое имя!
И она приказала посадить войска на корабли и отправила их освобождать бедных негров. После страшной войны негры были освобождены войсками великой, доброй и могущественной королевы. И с тех пор матери учат своих маленьких черных детей этому святому имени – королевы Бичер-Стоу, освободившей бедных негров. И мы знаем это имя, которое знает весь мир!
– Какой вздор! – воскликнул со смехом негр-кочегар в Огдене[20], когда я рассказал ему историю, слышанную в Сан-Франциско, – кто же не знает, что мистрисс Бичер-Стоу была женой президента Соединенных Штатов!
– Не можете ли вы сказать мне имени этого президента?
– Его имя было Вашингтон, и дело происходило следующим образом. У президента, как и у всех, была масса негров, – быть может, даже больше, чем у других. Мистрисс Бичер-Стоу обращалась с неграми точно так же, как обращались с ними и другие хозяйки. Когда она бывала за что-нибудь недовольна негром, она приказывала его продать и купить другого. Иногда она брала несколько негритянских детей и выменивала их на одного взрослого. Иногда ей приходила в голову другая мысль: взять большого негра и разменять его на несколько маленьких. Тогда это было делом обыкновенным. Так делали все, и мкстрисс Бичер-Стоу не казалось, что это может быть кому-нибудь неприятно. У мистрисс был сын, беленький, как снег, малютка, которого звали Франклином, и мистрисс Бичер-Стоу любила его больше жизни. И вот, однажды мистрисс Бичер-Стоу увидела страшный сон. Ей снилось, что, придя ночью посмотреть, как спит малютка, – она не нашла маленького Франклина в колыбельке. Вне себя от ужаса, она кинулась к няньке негритянке Китти: «Где Франклин?» Черная Китти ответила кратко: «Его продали!» Мистрисс Бичер-Стоу показалось, что она сходит с ума, так невероятно было то, что ей сказали: «Да разве можно взять у матери ребенка и продать?» Она кинулась к мужу, – ко тот только пожал плечами: «А почему нет? Сделка совершена правильно». Вне себя от отчаяния мистрисс Бичер-Стоу подняла на ноги весь город, она с воплями бежала по улицам и останавливала встречных: «Разве можно отнять у матери ребенка и продать?» Но прохожие только с улыбкой пожимали плечами: «А почему же и нет?» Наконец, она добежала до судей и бросилась к их ногам: «Моего сына, моего маленького Франклина, продали чужим! Его отняли у меня!» Но судьи только расхохотались ей в лицо: «Что ж тут такого?» – «Но ведь это мой ребенок, мой!» – «А ты посмотрись в зеркало и узнаешь, почему это могли сделать!» Мистрисс Бичер-Стоу взглянула в зеркало и увидела, что она черная. Из ее груди вырвался нечеловеческий вопль… и она проснулась. В ужасе от виденного сна, с сильно бьющимся сердцем, кинулась мистрисс Бичер-Сгоу в комнату своего сына и увидела, что маленький Франклин спокойно спит. Около его колыбельки сидела черная Китти, его нянька, и горько плакала. Мистрисс Бичер-Стоу в первый раз увидела негритянку, которая плачат, хотя ее никто не бьет. «Что с тобой, Китти?» – спросила она с удивлением. – «Простите мои слезы, масса, – с испугом отвечала черная Китти, – не беспокойтесь, я не разбужу ими маленького хозяина. Я плачу потому, что сегодня продали моего сына. Это приказал сделать большой хозяин; он сказал: „Продайте маленького Тома, Китти тогда будет свободнее и лучше будет ухаживать за моим сыном“. И вот… моего ребенка… отняли у меня и продали…» Слезы не дали черной Киття говорить далее, – но у г-жи Бичер-Стоу сердце сжалось от ужаса. Она понимала, что чувствует черная Китти. Она кинулась в спальню своего мужа:
– Ты приказал продать маленького Тома?! Ты?! Пусть сейчас же вернут матери ее дитя!
– Но сделка совершена по всей форме! – отвечал ей муж, совсем как во сне.
Тогда мистрисс Бичер-Стоу воскликнула с негодованием: – Но ты президент! Ты должен уничтожить эти варварские законы, по которым можно отнимать детей у матерей и продавать их!
И кинувшись к ногам своего мужа, рыдая, она рассказала ему свой сон.
– Сделай это! Уничтожь эти ужасные законы! Сделай это ради нашего маленького Франклина! Пусть за него будут молиться тысячи тысяч детей!
Мистер президент не был злым человеком, но просто ему никогда в голову не приходило подумать, что должен чувствовать негр, когда его продают.
Рассказ жены перевернул его сердце. А что, если негры чувствуют то же, что и белые? Ведь вот и они плачут не только тогда, когда их бьют… То, что он думал вслед за этим, не дало ему заснуть во весь остаток ночи, и утром, придя в парламент, он сказал:
– Баста! Негры такие же люди, и никто больше не смеет ни продавать, ни покупать черных, как не смеет продавать и покупать белых! Негры свободны.
Конечно, хозяева не так-то скоро отказались от «черного скота». Но президент двинул на них войска. Это была страшная война! Много крови пролилось, но больше за то не льется ни крови, ни слез бедных негров. Они были освобождены. Так вот кто была мистрисс Бичер-Стоу. Жена президента, джентльмен. И это так же верно, как и то, что я негр, и что я свободен!
– Ха, ха, ха! – расхохотался негр, чистильщик сапог в Чикаго, когда я рассказал ему все это. – Негритянка Бичер-Стоу – жена президента Соединенных Штатов! Ха, ха, ха! Славно же подшутили над вами, джентльмен. – Как, разве мистрисс Бичер-Стоу?.. – Была ли она негритянкой? Как я – негр. Если вам угодно, я готов даже рассказать всю историю с начала до конца. Она была негритянкой и притом была такой красавицей, какие попадаются только между негритянками, да и то не часто. Ее хозяин, мистер Том, был одним из тех, которые не любят шутить. Однажды, обходя свою плантацию, он кивнул пальцем красавице Бичер-Стоу и сказал: «Сегодня вечером ты придешь ко мне!» Но маленькая Бичер-Стоу твердо ответила: «Нет!» Это случилось в первый раз. Мистер Том даже расхохотался. «А если я прикажу пригнать тебя ко мне плетьми?» – «Так что же! Ты можешь меня убить, но все-таки твоей я не буду!» Мистер Том сломал палку о спину первого попавшегося негра и ушел. Один черт знает этих господ! – как говаривали у нас в старину. Но только куда бы с тех пор ни пошел мистер Том, что бы он ни делал, везде у него перед глазами была только одна Бичер-Стоу. Он ругался, богохульствовал, колотил попавшихся под руку негров, – но думал только о ней. В конце концов, он не выдержал, подошел однажды к Бичер-Стоу и, не глядя на нее, сказал: «Вот что! С завтрашнего дня ты совсем не будешь ходить на плантацию. Баста! Ты будешь жить у меня в доме. Поняла? Я надарю тебе хороших подарков. Кстати, если хочешь, можешь захватить с собой твоих родных. Им найдется место на скотном дворе». После этого он мог бы ожидать, что всякая негритянка кинется к его ногам и начнет целовать его сапоги. А Бичер-Стоу решительно ответила: «Нет!» Дьявольщина! Мистер Том во всю свою жизнь не натворил столько жестокостей, сколько он натворил в этот день. Думали, что он разнесет по бревнышку весь свой дом. Он орал о неблагодарности негров, о том, что это скоты, которые не способны ничего чувствовать, а думал: «Честность, – хоть бы всякой белой!» И ругался при этом прямо адски. Он потерял сон, он бродил как помешанный, все время думая о честности негритянки, какой не встретишь и у белых девушек. Через две недели он снова подошел к Бичер-Стоу и сказал ей нечто такое, чему не поверила бы ни одна негритянка в мире: «Слушай – ты! Завтра я на тебе женюсь!» У Бичер-Стоу помутилось в глазах от этих слов, но она снова ответила: «Нет!» Тут уж мистер Том чуть не лишился чувств от изумления: «Что?! Да ты с ума сошла?! Ты отказываешься стать моей женой? Моей законной женой? Хозяйкой всех вот этих негров, которые работают вот здесь?» «Я не хочу быть ничьей хозяйкой! – отвечала Бичер-Стоу. – Я хочу быть такой же черной, как все черные. Они и так мучатся довольно, я не хочу, чтоб к их мучениям присоединялась еще и зависть. Освободи своих черных, и я буду твоей женой, верной, преданной, любящей, – потому что я люблю тебя». Мистер Том захохотал как сумасшедший и убежал домой. «Освободить негров». Было время, когда это казалось таким же смешным, как «прыгнуть на луну». Освободить негров, чтоб хохотали все соседи. Если б все освободили своих негров, – и мистер Том ничего бы не имел против. Тогда бы он не был смешон. Эта мысль крепко залегла в душу мистеру Тому. Через несколько дней он приказал оседлать лошадь и поехал по соседям. То, что он говорил им, было так совестно говорить, что мистер Том не решался взглянуть в глаза собеседнику. «Знаете что! На кой дьявол мы держим этих черномазых скотов? Пренеблагодарные твари! Давайте прогоним их, скажем: „Вы свободны“ и баста! Пусть гибнут от пьянства, от невежества, от лени!» И мистер Том хорошо делал, что не смотрел собеседникам в лицо. Иначе, при его характере, ему пришлось бы раскроить не одну голову. Он увидел бы, как улыбались соседи, слушая его сумасшедшие речи. Одни, в ответ на предложение, вдруг начинали похваливать ему какого-нибудь доктора, другие предлагали лечь у них в доме и поспать до утра, а третьи просто осведомлялись о цене джина и виски. Мистер Том понял, что с соседями не сговоришь. Но, как вы поняли из моего рассказа, мистер Том был не из тех людей, которые легко отступают. Вернувшись домой, он с такой силой отворил дверь, что дверь слетела с петель, и приказал созвать всех его негров. «Слушайте, черномазые скоты! – сказал он им. – Вы мне надоели. Я отпускаю вас на все четыре стороны. Вы свободны, – понимаете? Свободны! И если хоть одно животное посмеет ослушаться этого моего распоряжения, я раздроблю ему голову! Убирайтесь от меня к черту, погибайте от лени, спивайтесь с круга, пропадайте во грехах, – мне нет никакого дела! Я не дам себе труда поднять плетку, чтобы отхлестать хоть одного лентяя среди вас! Мне все равно! Но перед своей окончательной гибелью вы должны сослужить мне еще одну службу. Я должен показать соседям, что значит смеяться, когда Том дает дельные советы. Идите к вашим черномазым собратьям и подговорите их, чтоб все брали в руки что попадется и требовали освобождения. Всякая восставшая черномазая бестия найдет во мне своего союзника, – а из вас я делаю передовой отряд этой армии дьяволов! Посмотрим, что-то теперь запоют почтенные соседи!» Через два дня настоящий пожар охватил весь округ. Негры отказывались работать. Они хватали оружие, которое было под руками, и бежали к мистеру Тому. И мистер Том, являясь к соседям во главе своих шаек, говорил одним: «Я пришел еще раз узнать хорошенько адрес доктора, о котором вы мне говорили!» – другим: «Я пришел выспаться в вашем доме после пьянства!» – третьим: «Я пришел сказать вам цены на джин и виски!» Весть о том, что настал час осво бождения негров, облетела все штаты. Всюду происходило одно и то же: негры бросали работать и примыкали к черному войску мистера Тома. Это длилось шесть месяцев. Много было пролито негритянской крови, но это была последняя негритянская кровь, которая лилась в Америке. Через шесть месяцев во всей нашей великой стране не было ни одного белого, который мог бы посмеяться над мистером Томом: негры повсюду были свободны. И он, призвав к себе Бичер-Стоу, сказал: «Черт возьми, какого шума я наделал из-за такой черномазой девчонки! Делать нечего, – собирайся, завтра наша свадьба!» На этот раз Бичер-Стоу, действительно, упала к ногам мистера Тома. Вот кто такая была Бичер-Стоу, и вот почему, джентльмен, когда говорят об истинной добродетели, – негры вспоминают черную мистрисс Бичер-Стоу.
