— Я, конечно, мог бы назначить Эглантину, но ведь она моя тетя, и это было бы… — не совсем правильно, пробормотал Корин.
— А как насчет Одри? Если, конечно, Отулисса сможет обойтись без нее какое-то время, — предложил Сорен.
— Одри? — оживилась Отулисса. — По-моему, неплохая мысль! Ей это даже понравится. Да что там, она будет польщена — благослови Глаукс эту простую душу!
— К сожалению, с Октавией этот номер не пройдет, — вздохнула Гильфи.
— Великий Глаукс! — рассмеялась Отулисса. — Да она решит, будто мы все спятили!
— А если попросить мадам Плонк? — неожиданно предложил Копуша.
— Это мысль! Возможно, ей это придется по душе.
Дело в том, что наряду с многочисленными достоинствами у прекрасной певицы мадам Плонк был один маленький недостаток — она была болезненно тщеславна. Члены стаи рассчитывали, что именно эта слабость заставит мадам Плонк с радостью ухватиться за предложение стать почетной стражницей угля.
Составление списка часовых не заняло много времени. Всего в нем было двадцать имен — члены парламента, включая Гемму, Элвана и полярную сову Йену, несколько домашних змей из разных гильдий и совы из различных клювов. Можно сказать, это был практически идеальный список. Все интересы были учтены, никто не остался обиженным и никто, кроме Отулиссы, не отказался от предложенной чести.
С наступлением первой тьмы молодой король и стая Сорена поднялись в ночное небо, исхлестанное резким северным ветром, и полетели через море Хуулмере в сторону Амбалы. Тени пятерых сов отчетливо вырисовывались на фоне полной луны. Корин летел впереди, а по обеим сторонам от него беззвучно мчались Сорен и Сумрак. Гильфи, как обычно, пристроилась за правым крылом Сумрака. Это была самая удобная позиция для маленького навигатора, поскольку сильный воздушный поток, образованный взмахами огромных крыльев Сумрака, позволял Гильфи не тратить силы на полет и сосредоточиться на звездах. Копуша замыкал строй.
— Два градуса к югу через юго-восток от нижней звезды правого когтя Золотых когтей! — звонко скомандовала Гильфи.
Желудок у Сорена пел от восторга. Сколько долгих лет миновало с той далекой поры, когда они с Гильфи — два неуклюжих неопытных совенка! — впервые постигали азы навигации под руководством мудрой Стрикс Струмы? Сорен до сих пор помнил, как наставница задавала им с предельной точностью очертить кончиками крыльев созвездие Золотых когтей, особенно ярко сиявшее в зимнем небе над островом. А теперь Гильфи считается лучшим навигатором во всем совином мире и уже много лет возглавляет навигаторский клюв, обучая молодежь своему искусству.
По совиным меркам друзья были еще не стары. Конечно, старше, чем хотелось бы, но все еще полны сил и энергии. Это было очень важно, ведь им предстояло не только познакомить юного короля с совиным миром, но и продемонстрировать незнакомым совам достижения наук и ремесел, процветающих на Великом Древе. Корин был прав — знание освобождает, и тот, кто осмеливается мыслить, никогда не будет рабом. Сорен не мог знать, чем закончится их путешествие по совиным царствам, но ясно понимал самое главное: их экспедиция будет успешной, если им удастся развенчать миф о всесилии угля и помочь совам поверить в собственные силы. Нужно постараться как можно понятнее раскрыть перед слушателями главную суть наук и искусств, достигших столь высокого расцвета на Великом Древе: навигации, метеорологии, металлургии. Сорен, глубоко постигший все эти премудрости, мог с полной уверенностью сказать, что в них нет ни капли магии. В последнее время он нередко называл прогресс наук и ремесел на острове «триумфом здравого смысла».
Какая-то чайка подлетела к ним и оглушительно заорала:
— Привет, Сумрак!
— Сэмми! — радостно ухнул тот. — Сто лет тебя не видел! Как жизнь?
— У меня для тебя есть смачный анекдот про мокрогузок! — захохотал тот, кого звали Сэмми.
— Ой, Глаукс сохрани! — ахнула Гильфи. — Мне закрыть ушные щели?
— И кого ты хочешь обмануть? — загоготал Сумрак, поворачивая голову к своей крохотной спутнице. — А то мы не знаем, какая ты скромница! Не помнишь, кто рассказал голубой чайке из Серебристой мглы такой неприличный анекдот, что та от хохота выплюнула рыбу, попав тебе прямо по голове? — хохотнув, Сумрак снова повернулся к чайке: — Валяй, Сэмми!
— Ты знаешь, в чем разница между мокрогузкой и рыгалкой?
Надеюсь, вы уже поняли, что рыгалками все остальные птицы называют сов?
Совы задумчиво переглянулись и поморгали.
— Не знаю! Сдаюсь! — нетерпеливо крикнул Сумрак.
Сэмми только того и ждал. Поперхнувшись смехом, он захлопал крыльями и с трудом выдавил:
— В форме помета!
Тут он до того зашелся в хохоте, что свалился с теплого воздушного потока, рухнув в холодный слой, и скрылся из виду.
— Бедняга, он едва не поперхнулся солью своей шутки, — пропищала Гильфи.
Все дружно расхохотались. «Хорошо, что Отулиссы здесь нет!» — подумал Сорен. Высокомудрая наставница не выносила так называемых «пометных шуточек». В детстве для нее каждый вылет с клювом всепогодников превращался в настоящее испытание, ведь во время полета над морем совы непременно встречали чаек, пользовавшихся репутацией самых грязноклювых птиц на свете. Но сейчас соленые шуточки были как раз тем лекарством, в котором нуждался Корин. Ему нужно было вырваться на свободу — подальше от дерева, от склочного парламента и, самое главное, от угля. Пусть малыш слегка расслабится в обществе стаи, пусть хоть немного побудет членом веселого, бесшабашного братства, а там, глядишь, и тяжелые мысли как крылом снимет. И только один вопрос не давал покоя Сорену — что было бы, если бы Корин не прочитал легенды о Хууле? Терзался бы он тогда мыслями о своем прошлом или нет? Из этого вопроса вытекал еще один, более важный — был ли в детстве Корина хоть один по-настоящему счастливый день? Был ли у него друг? Корин однажды упомянул о пепельной сове по имени Филипп, но говорить об этом не захотел и сразу же погрустнел и замкнулся. Сорен тогда не стал расспрашивать, но крепко призадумался. Всем известно, что Чистые презирали всех сов, не относящихся к Тито Альба. Пепельные совы, будучи разновидностью сипух, занимали одну из самых нижних жердочек в жесткой иерархии Чистых, поэтому жизнь бедного Филиппа, должно быть, была нелегкой.
Судьба Сорена тоже была непростой, особенно после того, как родной братец вытолкнул его из родительского дупла в царстве Тито. Однако Сорен не хотел даже думать о том, каким кошмаром была бы его жизнь, не повстречай он Гильфи, Сумрака и Копушу. Стая друзей заменила ему утраченную семью. Друзья подарили ему смысл жизни, вместе с ними он много лет назад отправился через многочисленные беды и препятствия на поиски Великого Древа Га'Хуула. Оглядываясь назад, Сорен понимал, что в свое время Гильфи, Сумрак и Копуша дали ему ничуть не меньше, чем самые умные книги. Они сделали из него того, кем он стал. Они и Эзилриб. И как был когда-то в прошлом Лучший в мире клюв (Сорен, Гильфи, Копуша, Сумрак, Отулисса, Мартин, Руби и Эглантина), то был и лучший в мире наставник — мудрый Эзилриб.
Глава V
Рассказывай!
Рассказывай скорее!
К утру поднялся сильный встречный ветер, и совам, уставшим после перелета через море, стало нелегко удерживать точный курс на Амбалу. Приближался рассвет, поэтому решено было сделать остановку в Серебристой мгле, одном из красивейших уголков совиного мира, где в лесах растут старые кряжистые деревья, а летом сочные луга пестрят разноцветными цветами. В Серебристой мгле Корин когда-то впервые увидел зеленый цвет. Все его детство прошло среди унылых скалистых каньонов, где не было ничего похожего на деревья, не говоря уже о зеленых листьях или сосновых иглах.
В глубине Серебристой мглы находился уголок под названием Блайзволд, по праву считавшийся красивейшим местом на земле. В честь. Блайзволда Сорен и Пелли назвали одну из своих дочек, и именно здесь когда-то жил будущий король Корин, набираясь сил и храбрости для путешествия в Далеко-Далеко. Что и говорить, с Блайзволдом было связано много воспоминаний — как плохих, так и хороших. В этом призрачном месте Корину являлся скрум его отца, Клудда, но именно здесь он впервые услышал часть знаменитых легенд о Хууле. Бедный изгнанник, отверженный всем совиным миром, Корин тайком подслушивал сказки, которые совы рассказывали на ночь своим птенцам… В ту пору Корина часто принимали за его чудовищную мать, поэтому ему приходилось по ночам прятаться в пне поваленного дерева, а днем, когда все совы спали, вылетать на охоту.
— Ну, вот и зима пришла! — ухнул Сорен, когда друзья опустились на бешено раскачивавшуюся ветку большой ели. Сорен питал особую слабость к елям, ведь с этим деревом были связаны его самые первые детские воспоминания. Как и у Корина, среди этих воспоминаний были и счастливые, и печальные, но Сорен предпочитал чаще обращаться к счастливым. Он любил вспоминать о том, как жил с родителями на высокой ели в царстве Тито и как отец рассказывал ему первые сказки о Га'Хууле. В ту пору маленький Сорен и не догадывался, что Великое Древо Га'Хуула существует на самом деле. Сколько лет прошло, а он все еще ясно помнил, как однажды братец Клудд спросил отца, есть ли хоть слово правды в сказках, а папа ответил: «Легенда, сынок, это такая история, которую чувствуешь желудком и которая становится правдой в твоем сердце».
