Совсем ребенком показался мне сверстник мой Эдвард Айронсайд, в минутном приступе скорби уронивший голову на худенькие руки: смоляные волны волос закрыли матово бледное лицо его…
- И у меня люди отняли данное Богом: должно ли падать духом, князь Эдвард?
- Умирающий от голода не грезит о нарядах для украшения тела! Что мне трон, если море лежит между мною и землей бриттов?
- Тебя изводит тоска по родной земле?
- Да, клянусь Пресвятой Богоматерью! Земля бриттов скудна по сравнению с Руссией, страной городов, поражающей своим богатством и великолепием, невежественна по сравнению с ее просвещенностью… Все это так! Но я - бритт, и rex бриттов… И мне мила Британия, земля подвигов rex’а Артура, хоть и далеко ушли от нее времена благородного, дружного рыцарства, боровшегося со злом, подобно поражавшему змия святому Георгию!
- Но они пришли на Русь! Не раз на пирах у Крестителя Руси - Владимира Красное Солнышко - собирались бесстрашнейшие для беседы за чашей старого меда или привозного вина: вспомянуть недавние битвы и подвиги, чтобы разъехаться затем на поиски новых! Узы рыцарства пришли на Русь: вот моя рука, rex Эдвард Айронсайд!
И мы, так странно сведенные похожими нашими судьбами, скрестя наши мечи, поклялись на них друг другу в рыцарской дружбе… Долго говорили мы в тот день: уже посинело небо в узких окнах, оплыли свечи белого воску, а небо из темно-синего стало ослепительно черным, и бездонную свежую чернь его усыпали радостно яркие звезды, а мы все говорили друг с другом.
- Тебе должно быть известно, что мою страну, Британию-Англию, давно терзают набеги язычников-данов, - начал повествовать мой обретенный друг-брат, дабы пояснить свои предыдущие слова.
- Да, я о том читывал, князь Эдвард. - У нас - степные кочевники, у вас - морские.
- Понятное дело, мы и живем на острове, rex. Однако суть одна: народ страдает великим страданием. Но по вине двух злых женщин наши обидчики усилились. Но то события давности столетней, наберись терпения, иначе не поймешь причины моих злоключений. В те времена всей страною правил славный Эдгар по прозванью Мирный. У него было два единокровных сына. Старший, Эдвард, родился от первой жены, и когда Эдгару пришла пора умереть, он был уже почти миновал юношеский возраст. Решительный и разумный нрав Эдварда сулил стране хорошего правителя. Однако был другой сын, еще дитя, рожденный второй Эдгаровой женою Эльфридой. Эго звали Этельред. Любя своего сына, Эльфрида возненавидела его брата. К тому ж хотелось ей сделаться правительницей матерью, а не оставаться просто вдовою прежнего правителя. И вот однажды Эдвард ворочался с ловитвы мимо лесного имения мачехи. Разгоряченный, он попросил вина или воды у этой лицемерки, что вышла с почетом встретить его к воротам. С низким поклоном Эльфрида подала пасынку рог, полный вина, и покуда он пил, не слезая с седла ибо торопился, сделала знак рукою своему доверенному слуге. Негодяй кинулся на пьющего Эдварда и ударил его ножом. Он убил его до смерти, rex!
- К чему присудили жестокую женщину, к смерти или к пожизненному заточению? - спросил я.
- У Эльфриды была сильная семья, суда не состоялось. Так и стала она править при маленьком Этельреде, которого всячески баловала. Мудрено ли, что он вырос скверным человеком! Кроме того был он глуп, труслив и нерешителен. Народ дал ему прозванье Этельред Неповоротливый. Прознав о том, даны хлынули на наши берега в неслыханном количестве. Они грабили, жгли, убивали и даже имели наглость селиться в моей стране! Когда сделалось совсем худо, Этельред бросил Британию на произвол врагов и бежал в Нормандию. Там он и спрятался, спасая собственную жалкую жизнь! В Нормандии он позабыл о том, что оставил дома жену и маленького сына Эдмунда. Он взял в жены Эмму, дочь rex’а норманнов.
- Его сын был Эдмунд, - переспросил я. - Но ведь…
- Да, Этельред Неповоротливый был мне дед, - Эдвард вздохнул. - Мы поклялись в дружбе, зачем мне скрывать от тебя правду? Но поверь, отец мой, избранный народом, покуда Этельред прятался в городе Кане у норманнов, смыл грехи Этельреда и своей бабки! Он как лев кинулся на Канута, сына Свейна, что правил данами, и дал ему семь сражений. Он теснил и теснил завоевателей, за что и был прозван Железнобоким. Меня же зовут так в память об отце, я покуда ничем не заслужил прозванья. Канут отступал по нашей земле все ближе и ближе к воде, что принесла его к нам. Боясь, что скоро для него не останется и пяди британской земли, он подослал к отцу отравителей. Мать и отец мои умерли в одночасье. Незадолго до этого злодеяния умер в Нормандии и дед, оставивши двух сыновей - Эдварда и Элфреда. Не хочу назвать их дядьями своими, ибо они рождены от брака, свершенного при живой жене. И вот, что надумал коварный злодей Канут. Он предложил Эмме свою руку.
- Дабы сесть в Англии?
- Увы. Взамен он пообещался ей, что сделает наследниками своими в нашей земле ее сыновей. Конечно, он ей лгал, лелея мечты о благополучии собственного сына, дана. Но их желания до поры совпадали. И вот злокозненная чета прибыла на благословенный наш остров. Не было в живых моего отца, некому было дать отпор. Вот уж поселились они в наших палатах. С малых лет я день изо дня жестоко дрался с Эдвардом Подкидышем и Элфредом, защищая себя и сестру, хоть оба и были старше нас. Но в младенчестве сделался я разумен, ибо людская злоба помогает взрослеть. Эмма желала моей смерти - я знал это с трех годов. Еще бы, я стоял, по ее беззаконному мненью, между ее старшим сыном и столом. Однако ж не все даны - язычники, средь них много добрых христиан. Один из таких, именем Вальгар, был мне дядькою. Он и увез меня подальше от Британии, Дании и Нормандии. А вскоре после Канут прогнал прочь Эмму - она уж не была ему нужна! Свободный и от меня, и даже от сыновей Эммы, он объявил наследником своего сына. Так он и царит с той поры, и терзает мой народ.
Воистину, судьбы наши совпадали самым удивительным образом! В ответ я рассказал князю Эдварду о своих злоключеньях, утаив только, сам не зная почему, все, что касалось ведовства.
После долгого и жаркого спора, мы пришли, наконец, к одному решению: я должен был ехать за подмогой к Великому князю. Не один век княжество мое стережет Степь… Неужто Ярослав откажет мне? Князь Эдвард вызвался ехать со мной. Решено было выступить в путь с утра. Правда, я уже несколько часов как чувствовал себя не совсем здоровым: вероятно из-за ожога меня то знобило, то кидало в жар, а голова была тяжелой, будто налитая свинцом. Но я умолчал об этом: мне не хотелось терять времени.
Мы выехали на рассвете. Князь Эдвард сказал мне, что до Киева не более полусуток пути. Ему не хотелось брать с собой провожатых, я не настаивал.
Дорога вилась холмами душистого соснового бора.
- Взгляни, rex, - Эдвард Эдмундович показал рукой, - в той стороне лежит дивной красоты озеро, скрытое лесом. Вода его напоминает серебро, а у берегов - сплошь растут белые лилии. Я называю его Озером слез, как называлось то озеро, владычица которого дала Мерлину и Артуру волшебный меч…
- Я тоже очень люблю эту историю… До чего здорово иметь волшебный меч, как у Артура! А помнишь ли, князь Эдвард, как Артур, когда умирал, велел рыцарю Борсу бросить меч обратно в озеро?
- Кто же еще мог владеть этим мечом?! После смерти Артура место его было только снова в озере, у озерной владычицы. Скажи, rex, а в ваших озерах есть озерные девы?
- Они называются у нас русалками, - и я отер со лба пот: несмотря на нежаркую утреннюю пору, я едва держался в седле, и за последний час не раз сожалел о том, что не отложил на день путешествия в Киев.
- Русалки… Не золотого ли цвету у них волосы, - негромко и задумчиво проговорил князь Эдвард. - Но что с тобой?! Ты бледен как снег, rex Влэдимэр!
- Пустое, Эдвард Эдмундович! Я утомлен немного… - больше всего мне хотелось упасть тяжелой головой на холку коня, я усилием воли не давал себе клониться вперед…
- Спешимся, rex! Тебе надобен отдых!
Голос князя Эдварда донесся до меня как будто издалека. Словно мутная пелена закрыла белый свет от моих глаз, и я почувствовал, что поводья выскальзывают из моих рук.
…
Сквозь дрему мне слышался колокольный перезвон: звучный, многоголосый, казалось, он шел отовсюду… Золотой звон, золотой солнечный свет… Свет падал мне в лицо, струясь через окно широкими радостными лучами. «Звонят к утрене», - подумал я.
Какой золотой звон…
…Когда я проснулся был уже день.
Стыдно так долго спать! Но так не хочется поднимать голову от подушки… До чего странные снились мне сны!
Не хочется вставать… А все-таки что-то в снах этих привиделось неспроста… Князь Глеб действительно замышляет против меня злое…
Все же пора подниматься, почему меня не будил никто до сих пор?
Но увы мне! Окончательно открыв глаза, я понял, что нахожусь не в палатах дворца моего Ведова, как показалось мне в полусне…
