Хана заплакала еще горше. Она поняла, что не ее лично полюбил принц, а драгоценности и пышность, которые ее окружали. Поспешными шагами двинулась она к выходу, закрыв лицо руками под градом насмешек злорадствующих гостей. Вдруг она почувствовала, что кто-то крепко-крепко держит ее за руку.
Подняла голову – перед нею Иеро.
– Постой! Пойдем вместе отсюда, хорошенькая мусме! – произнес он, ласково заглядывая в ее черные очи. – Пойдем вместе. Я отведу тебя в мою зару, и ты будешь моей женой, потому что я вижу добрую душу в твоих глазах, нежное сердце в твоей улыбке! Мне не надо драгоценных уборов. Мне ты нравишься такой, как ты есть. Хочешь быть моей женой, красавица?
Хана молча благодарно взглянула на Иеро и подала ему руку. Она не хотела задумываться над тем, как дочь знатного самурая будет женою бродячего певца. Доброта души Иеро покорила ее…
* * *
Эту сказку я слышала от старого седого орла, который сидел на гребне скалы близ Фудзиямы. Когда он окончил ее, то прибавил тихо:
– Как странны люди! Как глупы люди! Старый седой орел умнее их. Но старый седой орел желает им счастья.
Старый седой орел желает им вечного счастья!
Король с раскрашенной картинки
Он был очень хорош. Так хорош, что настоящие, живые короли, бесспорно, позавидовали бы его блестящему виду. У него была роскошная белая, как сахар, седая борода, такие же седые кудри и большие черные глаза. На голове его красовалась золотая корона. Одет он был так, как вообще одеваются короли. Художник не пожалел красок, чтобы вырисовать его пурпурную мантию и огромный воротник из дорогого собольего меха. Да, он был чудно хорош.
И все-таки это был не живой король, а только король с раскрашенной картинки. Правда, очень нарядный, очень пышный, очень красивый король.
Раскрашенная картинка лежала в окне магазина, и прохожие целый день толпились у витрины, любуясь раскрашенным бумажным королем, сидевшим на троне и важно курившим трубку.
Это составляло большое развлечение для самого короля. Он любил смотреть на людей и внимательно приглядывался ко всему тому, что происходило за окном. И ему было очень досадно, когда на ночь ставнями закрывали окно и он не мог видеть, что делается на улице.
Но как-то раз, в один очень холодный зимний день, витрину почему-то на ночь не закрыли ставнями, и хотя стекло в окне замерзло и заиндевело, все-таки в нем осталось отверстие, через которое бумажный король мог видеть, что делалось кругом.
И вот король увидал, как к обтянутому ярким сукном подъезду большого дома один за другим подъезжали экипажи и как из них выходили важные господа и нарядные дамы и поднимались по лестнице наверх, в какую-то богато обставленную квартиру. Господа и дамы уходили в хорошо натопленные залы, а кучера остались на улице ждать на морозе.
В числе других подъехала карета, из которой выскочила молоденькая красавица и, крикнув старику кучеру: «Подождешь меня!», быстро скрылась в подъезде. Съежившись от холода, старик кучер отъехал в сторону.
Вскоре бумажный король заметил ее в окнах дома; она носилась в веселом танце, окруженная целой толпой кавалеров, раскрасневшаяся от оживления и жары.
А на улице в это время мороз становился все сильнее и сильнее, и старик кучер, поджидавший свою барышню, медленно замерзал на козлах. Его лицо посинело, руки опустились, вожжи выпали из них. Бумажный король видел, как постепенно умирал несчастный, и он, король, готов был зарыдать от ужаса, если бы только бумажные короли могли рыдать и плакать.
Красавица протанцевала долго. Когда наконец гости стали расходиться и она узнала, что ее кучер замерз, то она даже не заплакала, а сделала гримасу и сказала только:
– Ах, какая досада! Как же я теперь домой поеду?
Бумажный король был возмущен до глубины своей бумажной души. «О! – думал он. – Если я когда-либо стану настоящим королем, я не допущу ничего подобного…» И с этой думой король заснул.
Но спать пришлось ему на этот раз недолго, не потому, что было очень холодно в витрине, а потому, что его разбудили громкие голоса, раздававшиеся близко, совсем близко от него. Король протер свои заспанные глаза и увидал целую толпу людей, одетых в потертое платье, с закоптелыми от дыма, изможденными лицами. Это были фабричные рабочие, спешившие на работу. Они остановились у окна магазина и разглядывали бумажного короля, а те, которые были поближе, старались прочесть длинную подпись, находившуюся под картинкой и объяснявшую, как звали короля. Но как они ни старались, им не удалось разобрать ни одного слова, несмотря на яркий свет фонаря: они были неграмотны и не умели читать.
– Эх, не учили нас в детстве, вот и тяжко приходится под старость! – произнес один из рабочих таким печальным голосом, что сердце бумажного короля сжалось от сострадания.
«Во что бы то ни стало я по всему моему государству устрою школы и дам возможность всем и каждому учиться, сколько кто захочет», – произнес мысленно король.
И вдруг он вздрогнул, вспомнив, что он не может этого сделать. На бумажных ресницах бумажного короля задрожали слезинки. Ему стало больно, очень больно от мысли, что он только король с раскрашенной картинки, а не настоящий король.
Между тем улица оживилась. Всюду стали появляться люди. Многие останавливались у магазина, восторгались бумажным королем и шли дальше.
Вот к окну подошел какой-то важный господин в дорогой шубе с двумя нарядно одетыми мальчиками. Последние, увидав бумажного короля, вскричали в один голос:
– Папа, купи нам этого короля!
– Что? Вы хотите эту лубочную картинку? – презрительно спросил господин в шубе. – Нет, дети, я лучше куплю вам какую-нибудь хорошую игрушку.
– Да, да, ты прав, папа! Купи нам игрушку, – весело ответили дети, и все трое направились к дверям соседнего магазина. Маленькая, худенькая, оборванная девочка остановилась перед ними. Она была очень жалка в своих лохмотьях, с исхудалым от голода и нужды личиком, со впалыми, лихорадочно горящими глазами.
– Подайте, Христа ради, добрые господа! – тянула она печальным, жалобным голоском.
– Пошла прочь, побирушка! – прикрикнул на нее господин в шубе. – Много вас тут бегает без дела и клянчит подаяние. Слышишь, пошла прочь!
Девочка отскочила. Слезы брызнули из ее глаз. Она пролепетала что-то о больной матери, третий день остававшейся без обеда, о том, что сама она голодна, и, глухо рыдая, опустилась на мостовую.
А господин в шубе и его дети в это время вошли в магазин игрушек, смеясь и весело болтая между собою.
Бумажный король взглянул на полумертвую девочку, и его бумажное сердце готово было разорваться на тысячи кусков, разорваться от боли и бессилия. Да, от бессилия особенно. Он вполне сознавал, что не может ничем помочь бедной девочке, потому что он – бумажный король.
Бумажный, и только. И не одной этой девочке, но вообще никому он не в состоянии помочь, не в состоянии устранить людское горе и несправедливость.
«Ах, если бы я был живым, настоящим королем! Сколько добра бы я мог сделать!» – подумал бумажный король.
И он схватился руками за голову и стал просить у судьбы или совсем лишить его и трона, и короны, и царской мантии, и даже жизни, или же сделать его живым королем. Да, живым, а не бумажным королем.
Луч месяца ударил в оконце и нежно коснулся его лица. На глазах короля заблестели слезы.
Серебряная фея лунного света, добрая волшебница Лара, проскользнув на своей голубой колеснице, увидела эти слезы и произнесла тихо:
– Я вижу в первый раз, как плачет король. Пусть это слезы бумажного короля, но раз это слезы любви к ближним, они заслуживают внимания. Ты добрый король и, наверное, будешь любить своих подданных. Я сделаю тебя настоящим, живым королем.
И фея Лара коснулась своей волшебной голубой палочкой плачущих глаз старого короля. И, о чудо! Голубые лучи полночного месяца исчезли, исчезла и темная ночь, и мигающие фонари на улицах. Исчезло и само окно игрушечного магазина. Король в один миг соскользнул с бумажной картинки и почувствовал себя настоящим королем. Он очутился в огромной дворцовой зале, на золотом троне, под пурпуровым балдахином, и вокруг него толпилась послушная толпа сановников и слуг. Длинная горностаевая мантия волной спускалась с его плеч, а от серебряной бороды и седых локонов пахло дорогими духами.
Правда, король казался очень маленьким, тщедушным, невзрачным среди высоких, рослых, толстых придворных, окружавших трон, но все эти придворные так низко и почтительно наклонили свои головы, когда он, король, поднялся на трон, что сердце короля затрепетало от радости. Он понял разом, что судьба услышала его желание и сделала его могучим властителем страны.
Не медля ни одной минуты, король разослал послов по всему городу разыскивать несчастных, голодных, нуждающихся и угнетенных и приказал раздавать им деньги, новые платья и все необходимое.
