Ознакомительная версия.
Но не успел я поставить на спиртовку игрушечный кофейник, который дядюшка стащил лет пять или шесть тому назад у зазевавшейся девчонки, как в дверь нашей квартиры постучали.
– Кто там? – откликнулся я, невольно вздрогнув. – Входите, у нас не заперто.
Дверь отворилась, и на пороге возник почтальон Брифтрегер. В руках он держал какой-то белый листок и маленький блокнотик с авторучкой.
– Добрый вечер! – поздоровался он с нами. – Я не ошибся: здесь живет господин Кракофакс?
Мы с Пугаллино ответили на приветствие, а я добавил:
– Это мой дядюшка. Только сейчас его нет дома.
– Жаль, – протянул разочарованно почтальон, – а я принес ему телеграмму…
– Вы можете вручить ее мне, – подсказал я ему выход из затруднительного положения.
Но господин Брифтрегер почему-то заартачился:
– Я не имею права отдавать телеграмму с пометкой «ЛИЧНО В РУКИ» посторонним лицам. Тем более, несовершеннолетним!
– Но я не постороннее лицо, я его племянник!
– Все равно. Закон есть закон. Что ж, придется, видно, еще раз заглянуть к вам через часок.
И почтальон, бормоча что-то себе под нос, медленно стал поворачиваться к входной двери. Но не успел он коснуться ручки, как дверь распахнулась, и на пороге возник мой дядюшка Кракофакс.
– Тупсифокс, к нам сейчас никто не приходил? – спросил он, стоя меж широко расставленных ног господина Брифтрегера. – Я жду очень важную телеграмму, ее должен был принести с минуты на минуту здешний почтальон. Как плохо работает в Гнэльфбурге телеграф, даже срочное послание приходится ждать часами! – выпалил он, почти не переводя дыхание.
– Я давно вам ее принес, господин Кракофакс, – пророкотал миролюбиво Брифтрегер, наклоняясь слегка вперед, чтобы получше рассмотреть моего ворчливого дядюшку. – Я не виноват, что вы где-то задержались!
Старый ворчун недоуменно поднял вверх голову и на секунду смутился. Но быстро опомнился и, как ни в чем не бывало, произнес:
– А, так вы уже здесь? Ну что ж, давайте вашу телеграмму!
И он протянул почтальону руку, в которую тот и вложил очень бережно белый листок бумаги.
– Распишитесь, пожалуйста, вот здесь, – попросил Брифтрегер дядюшку, подставляя раскрытый на нужной странице блокнотик и подавая авторучку. – Спасибо, всего доброго!
Почтальон попятился и вышел на улицу. Дядюшка захлопнул за ним дверь и запоздало буркнул:
– Благодарю, на чай получите как-нибудь в другой раз.
Он развернул бланк, попробовал прочитать текст телеграммы в почти полной темноте, но затем, оставив эту безумную попытку, подошел к лампе и, надев очки, быстро пробежал глазами по скупым строчкам.
– Какой ужас, – равнодушным голосом произнес Кракофакс, отрываясь от телеграфного бланка. – Нашего барбоса Скорпина отправила в Зондерлинг. Какой ужас.
– Что?! – ахнули мы с Пугаллино дружно. – Кнедлика отправили в Зондерлинг?!
– Ну да, – подтвердил дядюшка и ударил свободной рукой по телеграмме, – Скорпина так и пишет здесь: «Пока не найдете Гэга и не вымолите у него прощения для меня и моей семьи зпт Барбосика вам не видать как своих ушей восклицательный знак».
– Он не Барбосик, он Кнедлик! – обиженно проговорил я и взял у дядюшки зловещее послание коварной колдуньи.
– Значит, старушка перепутала имена, – улыбнулся Кракофакс, – в старости такое случается!
– Это твоих рук дело, – пробурчал я сердито, – это ты называл Кнедлика Барбосом!
– Но я не умею забрасывать псов из одного города в другой, и ты об этом знаешь! Так что у меня железное алиби!
– У тебя железное сердце, покрытое вдобавок ржавчиной…
Больше я спорить и пререкаться с дядюшкой не стал. Я знал, что это бесполезное занятие. Мы с Пугаллино отошли в сторону и погрузились в изучение текста телеграммы.
«Вашего Барбосика я переправила в Зондерлинг тчк Ничего с ним не случится восклицательный знак Пока не найдете Гэга и не вымолите у него прощения для меня и моей семьи зпт Барбосика вам не видать как своих ушей восклицательный знак Ваша тетушка Скорпина тчк».
– Ну и что будем делать? – спросил меня Пугаллино после того, как мы прочитали все послание раз пять или шесть. – Поедем или не поедем в Зондерлинг?
– А разве ты тоже поедешь? – удивился я.
– Конечно. Кнедлик мне совсем не чужой, да и ты мой друг. Поеду, можешь не отговаривать!
Кракофакс, который по своей старой привычке подслушивал наш разговор, поспешил в него вмешаться. – Пугаллино мы не возьмем! Зачем нам лишний рот на время путешествия? Тут себя не знаешь, как прокормить, а еще придется думать о пропитании для огородного пугала!
– Мне друзья подарили немного денег… – начал было упрашивать юный гнэльф старого скрягу, совсем не обидевшись на «огородное пугало». Но мой дядюшка, едва услышав про деньги, перебил его на полуфразе:
– С этого бы и следовало начинать деловой разговор! Какую сумму вам подарили эти транжиры?
– Сто гнэльфдингов, – ответил Пугаллино.
Внезапно дядюшку одолел сухой кашель. С трудом откашлявшись, он пробормотал:
– Не так уж это и много… Кстати, горючее и смазочные материалы для моей машины тоже кое-чего стоят. Так что прошу оплатить и проезд!
– Сколько?
Дядюшка замялся. Но не от смущения, а от неожиданности: он не рассчитывал, что Пугаллино так быстро согласится отдать ему часть денег. Причем, ни за что: ведь наш «Шперлинг» ездил без горючего!
– Я возьму пока половину твоих капиталов, – сказал Кракофакс после небольшой паузы, – а вторую половину ты мне отдашь попозже. Я не грабитель с большой дороги и не вычищаю чужие карманы до последнего гнэльфдинга.
Пугаллино оценил его благородство и пообещал все так и сделать.
– Сейчас схожу домой, возьму деньги, попрощаюсь со всеми и вернусь к вам, – сказал он и направился к выходу. – Я скоро!
И он исчез за дверями. А мы с дядюшкой стали готовиться к дальнему путешествию.
Наконец-то я понял, для чего мой скупой дядюшка угрохал все деньги, полученные в музее за «бесценные реликвии», на покупку подзорной трубы. Оказывается, он сделал это приобретение уже после разговора с колдуньей Скорпиной. И она объяснила ему, как можно с помощью этой полезной вещи увеличиться в размерах. Или уменьшиться (если мы того захотим). Но мы и без того были невысоки ростом, гнэльфы по сравнению с нами казались чуть ли не великанами, а ведь и они не отличались высокорослостью. Поэтому мы не стали делать себя еще меньше – так можно и совсем исчезнуть! – а попробовали немного подрасти.
И нам это удалось. Мы положили подзорную трубу на низенький стул, встали перед ней, держась за руки, и дядюшка громко произнес на тарабарском наречии какое-то заковыристое заклинание. Я не успел даже понять, что произошло, как вдруг увидел, что наше и без того тесное жилище стало почему-то внезапно еще теснее и меньше. Потолок опустился ниже, а стены как бы приблизились к нам, оставляя однако довольно большое пространство для «маневров». Мебель и вещи в подвале тоже уменьшились в размерах, и это было так непривычно, что я даже рассмеялся:
– Ты снова ошибся, дядюшка! Все-то ты путаешь, когда берешься колдовать!
– Ничего я не путаю, глупый мальчишка! – обиделся Кракофакс. – Все получилось так, как нужно. – И он, самодовольно улыбаясь, выпятил вперед грудь и гордо произнес. – Пусть кто-нибудь попробует меня назвать «жалким коротышкой»! Я живо усмирю этого нахала!
Я осмотрелся еще раз по сторонам и наконец-то понял, что дядюшка был прав: мы выросли с них на целых сорок мерхендюймов, а может быть, и больше – я не мерил.
– Вот здорово! – обрадовался я. – Теперь нам с тобой, дядюшка, и море по колено!
– Пожалуй, ты преувеличиваешь, Тупси, – смутился, никогда обычно не смущающийся, старикан. – К тому же ты привел не совсем удачный пример…
В этот момент к нам вернулся запыхавшийся от бега Пугаллино, и мы с дядюшкой прервали наш спор о морях и коленах.
– Чудеса! – воскликнул юный гнэльф, едва увидев нас. – Настоящие чудеса! Вы стали почти такими же, как я, честное слово!
– Может быть, огородные пугала и похожи на гнэльфов, я не знаю, – обиделся Кракофакс ни на шутку таким сравнением, – но пуппетролли всегда остаются пуппетроллями, даже если и увеличиваются слегка в размерах!
И не желая больше продолжать этот неприятный разговор, он деловито спросил:
– Деньги принес? Давай их мне, а то потеряешь!
Засунув пятьдесят гнэльфдингов в карман, он скомандовал:
– Теперь попробуем вынести «Воробышка» на улицу. Придется попотеть, ничего не поделаешь!
Обливаясь потом, – он снова не ошибся, мой дядюшка! – мы вытащили автомобиль из подвала во двор. Слегка передохнув, вернулись вниз за вещами и вскоре уже сидели в салоне «Шперлинга»: дядюшка за рулем, а мы с Пугаллино на заднем сиденье.
– Можно трогать? – поинтересовался у нас седовласый водитель. – А то еще пять минут – и сюда сбежится весь Гнэльфбург!
Ознакомительная версия.
