— Что вы здесь делаете? — спросил Лягушонка Заяц.
— Это вы меня спрашиваете? — удивился Лягушонок. На «вы» его еще никто не называл, даже Лягушонком называли редко, а всё головастиком.
— Да, я вас спрашиваю, — подтвердил Заяц. Как и все малыши, Лягушонок очень хотел стать взрослым, а взрослые, по его разумению, никогда не говорят просто, поэтому Лягушонок сказал:
— Понимаете, уважаемый Заяц, тут надо все хорошо понимать, а если не понимаешь, то ничего не поймешь. Понятно?
Заяц убежал и рассказал всем, что под прозрачной крышей сидит громадная лягушка, которая что-то понимает, чего никто понять не может.
Пришли на это чудо посмотреть Осел, Городской кот, Еж и Заяц.
— Объясните, пожалуйста, еще раз, что вы здесь делаете? — спросил Лягушонка Осел.
— Я уже объяснял Зайцу, — сказал Лягушонок.
— Я ничего не понял, — сказал Заяц.
— Это все от очков, — сказал Городской кот, который все знал. Он два года жил в городе, потом убежал в лес и одичал.
— От каких очков? — спросил Осел.
— Эти колеса с оглоблями называются «очки», — сказал Кот. — Кто их повесит на нос, становится умным и даже может читать книги.
Все с любопытством посмотрели на очки и на Лягушонка, который изо всех сил старался выглядеть как можно умнее.
— Кое-кому, а вы, я думаю, знаете, кого я имею в виду, очки не нужны, — сказал Осел.
— Но и не повредят, — сказал Еж.
— Ничего не понятно, — сказал Заяц.
— У бабушки, — объяснил Городской кот, — которая обычно кормила меня молоком, тоже были такие очки. И когда она их надевала, то была очень умной, потому что никогда не путала меня с тряпкой.
Лягушонок совсем забыл, что он всего лишь маленький головастик, а не большая умная лягушка. Желая сказать что-то умное и взрослое, он выскочил из-под очков, но на него никто даже внимания не обратил.
На другой день в лесу много говорили о большой и умной лягушке, сидевшей под очками, но когда Лягушонок утверждал, что это был он, его поднимали на смех. Так как совершенно невозможно представить, что головастик, у которого еще и хвост не отсох, был вчера умнее тебя.
В реке тонули двое: Плохой козел и Хороший, а третий стоял на берегу. Плохой звал на помощь — Хороший тонул молча.
— Какой же ты хороший? — сказал стоявший на берегу. — Рядом с тобой козел тонет, а ты ему даже руки не подашь. Или ты глухой?
Стыдно стало Хорошему козлу, протянул он руку Плохому, и оба пошли ко дну.
— Вот теперь ясно, что утонул Хороший козел, — сказал стоявший на берегу.
Запел Соловей над рекой, а Щука ему говорит:
— У меня сегодня гости, а петь некому. Хочу тебя пригласить.
— Боюсь, освищут, — отвечает Соловей, — голос у меня еще срывается.
— Кому свистеть-то? — говорит Щука. — Сом всегда спит, окуню что карась, что соловей, а рак — жди, когда свистнет.
— А вдруг…
— Да я его…
— Нет, — говорит Соловей, — я могу «дать петуха».
— Замечательно! — воскликнула Щука.
— Потом я буду жалеть, — пролепетал Соловей.
— Жаль петуха — давай цыпленка!
— Какого цыпленка?
— Шучу, — улыбнулась Щука, — петух, конечно, лучше. Я лично переварю любого петуха.
Соловей молчал.
— Не хочешь петь — не пой, — продолжала Щука — но мне очень хочется угостить гостей знаменитостью. Обещаю, что ты даже не пикнешь за столом. Я иду на такую жертву, хотя без соловьиного пения и часу не могу прожить.
— Хочешь, я для тебя спою, — сказал Соловей.
— Песней сыт не будешь, — вырвалось у Щуки, но Соловей ее не расслышал.
Соловей так распелся, что свалился с ветки. Щука выпрыгнула из воды, схватила Соловья и ушла под воду.
Уже полгода собирался Хомячок повесить свой портрет на стену.
Кажется, просто: вбил гвоздь и повесил.
А в жизни все получается не так-то уж просто.
Достал Хомячок из-за шкафа портрет, прислонил к стене и пошел за молотком.
Идет и думает: «Зачем это я иду? Не иначе как мне захотелось позавтракать».
Свернул Хомячок в столовую и плотно позавтракал.
После завтрака он вспомнил, что шел за молотком.
Взял молоток и задумался: «Зачем это мне молоток понадобился? Вернее всего шел я за ложкой и молоток взял по ошибке. А ложка нужна к обеду».
И Хомячок свернул в столовую.
После обеда он увидел портрет, прислоненный к стене. «Портрет стоит не на месте», — решил Хомячок и спрятал его за шкаф.
Но что-то Хомячку не давало покоя. Что-то он должен был сделать, а что — не мог вспомнить.
«А может, пора перекусить?» — подумал он и побежал в столовую.
После еды Хомячок вспомнил, что собирался повесить портрет. Стал его искать и нигде не мог найти.
— Как в сказке, — ворчал Хомячок, — сейчас только был — и уже нигде нет.
За шкафом Хомячок не искал. Когда он ставил за шкаф портрет, он ясно видел, что там никакого портрета нет, а больше искать было негде.
Ходил, ходил Хомячок и задумался: «Что-то мне было нужно, а что? — и вдруг улыбнулся: — Как я сразу не догадался?» И Хомячок побежал ужинать.
После ужина он лег спать и, засыпая, вдруг вспомнил, что собирался повесить свой портрет.
«Завтра повешу, — решил Хомячок. — Утро вечера мудреней».
Влюбился Одуванчик в Ромашку и сказал, заикаясь:
— Как я тебя люблю, милая, милая Ромашка!
— Не могу ответить взаимностью, — сказала Ромашка, — желтого цвета в тебе много, но нет даже одного белого лепестка. Как я могу полюбить такого?
Через некоторое время Одуванчик покрылся белым пухом.
— Полюби теперь меня, милая Ромашка! — сказал Одуванчик.
— Много в тебе белого, но желтого нет даже пятнышка. Как я могу полюбить такого?
Подул ветер. Сорвал с Одуванчика белый пух. Стал он похож на Ромашку без лепестков.
— Полюби меня теперь, милая Ромашка! — сказал Одуванчик.
— Ты не желтый, и нет на тебе ни одного белого лепестка, — ответила Ромашка. — Как можно полюбить такого?
Проходил мимо юноша. Сорвал Ромашку.
— Любит — не любит? Любит — не любит? — сказал он, обрывая лепестки Ромашки. Потом бросил ее к ногам Одуванчика и ушел.
— Как ты теперь стала похожа на меня, — сказал Одуванчик.
— Милый Одуванчик, — сказала Ромашка со слезами на глазах, — ты по-прежнему любишь меня?
— Нет, — ответил Одуванчик, — желтое в тебе есть, а вот белых лепестков совсем не осталось. Как можно любить такую Ромашку?
Рос на грядке Огурец. Рос под зеленым листом и поэтому ничего не видел: ни солнца, ни неба, ни земли, ни человека.
— Скоро вас солить будут! — говорил толстый желтый семенник молоденьким огурцам. — А если кому повезет — попадет в окрошку.
Огурцу почему-то совсем не хотелось солиться и попадать в окрошку. Да и под листом ему лежать надоело. Захотелось ему на белый свет посмотреть. Выбрался Огурец из-под своего листа и зашагал куда ноги несли. Солнце было яркое, небо синее, земля вокруг прекрасная.
— Какой я молодец, что с огорода ушел! — сказал Огурец и от удовольствия запел:
Я — свежий, не соленый,
В пупырышках, зеленый.
Не простой огурец —
Огурец-молодец!
Навстречу ему Лягушка. Тоже зеленая и тоже в пупырышках.
— Куда, Огурец-молодец, идешь?
— Иду куда ноги несут. Смотрю на небо, греюсь на солнышке, — отвечает Огурец.
— Иди, только человеку не попадайся, — сказала Лягушка, — человек тебя обязательно съест.
— Как бы я его самого не съел! — отвечает Огурец. И пошел дальше. Идет, песню поет:
Я — свежий, не соленый,
В пупырышках, зеленый.
Не простой огурец —
Огурец-молодец!
Навстречу ему бежит Заяц:
— Куда, Огурец-молодец, идешь?
— Иду куда ноги несут! Греюсь на солнышке, смотрю на небо, — отвечает Огурец.
— Только человеку не попадайся, — говорит Заяц, — он обязательно тебя съест, засолит или окрошку из тебя сделает.
— Как бы я его самого не засолил, — отвечает Огурец.
И пошел дальше. Идет, песню поет. Навстречу ему Лиса:
— Куда это ты, пупырчатый, идешь?
— Иду куда ноги несут! Греюсь на солнышке, смотрю на небо. А ты, случайно, не человек?
— Нет. Я — Лиса! Но зачем тебе человек понадобился? Ведь он тебя съест.
— Я его самого съем! Засолю, окрошку сделаю из него.
— Давно пора! — говорит Лиса. — Наконец-то хоть один смельчак выискался. Давно с этим человеком надо рассчитаться. Ведь он и мне порядком насолил.
