– Все вы знакомы с нашим юным другом Питером и знаете, как он мечтает добраться до Сада. Теперь же он очень надеется, что вы поможете ему построить лодку…
Дрозды беспокойно заерзали, и Питер испугался, что весь план рухнет.
Соломон поспешил объяснить, что речь идет не о том громоздком чудище, на котором плавают люди. Питеру нужно всего-навсего гнездо, но, хм-м, как бы это сказать… достаточно большое. Тем не менее дрозды оставались угрюмыми. «Мы слишком заняты, – качали они головами, – а работа предстоит немалая».
– Но Питер не допустит, чтобы вы трудились даром, – вкрадчиво продолжал Соломон. – Вам, должно быть, известно, что его финансовые дела пошли в гору, и он станет платить вам за работу столько, сколько вы не получали никогда. Питер Пэн уполномочил меня сообщить, что вы будете получать по шесть пенсов ежедневно.
После этого все дрозды захотели принять участие в работе. И день этот с тех пор отмечается как праздник и называется: ДЕНЬ СОЗДАНИЯ ВЕЛИКОГО ГНЕЗДА ДЛЯ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ.
Случилось это как раз во время дроздиных свадеб и выведения птенцов. Но в тот год не было построено ни одного гнезда за исключением огромного – для Питера. И вскоре у Соломона не осталось надежды, что хоть один из дроздов выполнит заказ с большой земли.
Знаете ли вы, каких малышей люди заказывают чаще всего? Они просят сладкоежек и толстячков с ямочками на щеках и ладошках. Как хороши такие карапузы в колясочках, как уморительно они ходят, переваливаясь и пыхтя!
Да будет вам известно, что именно такие малыши получаются из дроздят! Теперь вы понимаете, в каком щекотливом положении оказался в тот год Соломон? И как, вы думаете, он выкрутился?
Со всех городских крыш в округе Кенсингтонского Сада он созвал воробьев и приказал им откладывать яйца в старые дроздиные гнезда. Малышей, появившихся из этих птенцов, Соломон без зазрения совести отсылал дамам и при этом клялся и божился, что выслал им первосортных дроздят.
Впоследствии этот год стал известен на острове как Воробьиный. И если вам доведется встретить в Кенсингтонском Саду толстого взрослого человека, который так пыхтит, вздыхает и отдувается, будто решил надуться еще больше, вполне возможно, что родился он в тот самый Воробьиный год. Спросите у них сами, если мне не верите…
Питер был отличным распорядителем работ и честно платил своим строителям каждый вечер. Дрозды выстраивались в очередь на ветке, деликатно ожидая, пока Питер отрежет от бумажки в пять фунтов достаточно шестипенсовых кусочков.
Наконец, после месяца неустанного труда, лодка была закончена. Восторг Питера увеличивался по мере роста огромного дроздиного гнезда. С самого начала строительства Питер спал рядом с ним на берегу и часто просыпался среди ночи, чтобы шепнуть своей лодке пару ласковых слов. А с тех пор, как гнездо было выстроено и выстелено илом, Питер стал спать в нем. Внутри гнездо коричневое, зато снаружи оно веселого, зеленого цвета, потому что свито из травинок и прутиков. Конечно же, в гнезде полно пуха и перышек, которые уронили туда дрозды во время работы.
Все остальные птицы ужасно завидовали дроздам, поэтому предсказывали, что лодка перевернется. Но она устойчиво держалась на воде. Еще поговаривали, что гнездо будет протекать. Но ни одна капля не просочилась внутрь.
После этого завистники заявили, что у Питера нет весел, и это повергло дроздов в отчаянье. Но Питер ответил, что весла ему не нужны, потому что у него есть парус! И, чуть не лопаясь от гордости, он водрузил парус, смастерив его из остатков пижамы. В ночь, когда сияла полная луна и все спали глубоким сном, Питер спустил свой корабль на воду. В первую минуту, сам не зная почему, он оглянулся на родной остров, но после этого его взор был устремлен только вперед. Он увидел неясные тени Кенсингтонского Сада и, не мешкая, направил судно под темную арку моста. Его лицо горело, взор сиял, ликование было так велико, что совершенно вытеснило страх.
Сначала суденышко так закрутилось, что вскоре оказалось на том же самом месте, откуда отправилось в плаванье. Питеру пришло в голову укоротить парус, оторвав от пижамы рукав, но его сразу же повалило навзничь порывом встречного ветра, и наш мореплаватель благоразумно решил оставить все как есть. Но не тут-то было: его вдруг повлекло к черным теням дальнего берега. Питер вообще-то знал, что тени сами по себе не опасны, но, на всякий случай, еще раз подтянув пижаму, обходил убежище теней до тех пор, пока не поймал попутный ветер. И тогда он помчался с такой бешеной скоростью, что рисковал врезаться в опору моста. Ему все-таки посчастливилось проскочить под аркой. И наконец-то он очутился у берегов вожделенного Сада. По пути к бухте гнездо чуть не разбилось. Оно налетело на подводный риф, и Питера выбросило за борт. Он бы, ясное дело, утонул, если бы в самый последний момент не передумал и не вскарабкался на борт.
Потом, как водится, разразился СТРАШНЫЙ ШТОРМ. Подобного рева волн и завывания ветра Питеру раньше слышать не приходилось. Впрочем, все закончилось так же быстро, как и началось. Питер приготовился пришвартоваться. Но вдруг он увидел на берегу толпу разъяренного маленького народца, весьма невежливо предлагавшего ему отдать швартовы и проваливать подобру-поздорову, поскольку уже давно наступило Время Закрытия. Вдобавок ко всему толпа была вооружена стрелой, забытой в Саду кем-то из детей.
Питер, поняв, что перед ним феи и эльфы, крикнул им, что он не обыкновенный мальчик, а потом учтиво добавил, что вовсе не желает нарушить их покой, а, напротив, ищет их расположения… В конце своей изысканной речи он все-таки предупредил, что если они будут строить ему козни, то пусть пеняют на себя.
Но тут одна из фей разглядела, что перед ними всего-навсего маленький голенький мальчик, что по бурным водам Серпантина плывет он в птичьем гнезде, а парусом ему служит обрывок пижамы в цветочек. И тогда все феи начали громко плакать и жалеть несчастного малыша. Что ж, таковы все женщины. Потом они с почестями проводили Питера к своей королеве, которая высочайше даровала ему все привилегии обитателя Сада во Время Закрытия. Отныне, куда бы ни взбрело в голову пойти Питеру в Саду, феи и эльфы должны всячески ему потворствовать. Таков был первый визит Питера в Кенсингтонский Сад.
Произошло это давным-давно. Но ведь Питер Пэн никогда не взрослеет. И если бы вы могли попасть в Сад во Время Закрытия (что совершенно исключено), вы бы увидели того же Питера, несущегося под парусом из пижамы или идущего на веслах под аркой моста в своем дроздином гнезде. Парусом он правит сидя, а вот гребет стоя на носу. Как у Питера появилось весло, я вам сейчас расскажу.
Как только забрезжит утро, наступает Время Открытия Ворот и Питеру надо поторапливаться обратно на остров. Ведь он не до конца человек, поэтому избегает встреч с настоящими людьми. Но до этого у него полно времени для игр в Саду, а играть он любит так же, как все нормальные дети. Загвоздка в том, что играет Питер ну СОВЕРШЕННО неправильно! Видите ли, у него нет никого, кто бы объяснил, как играют настоящие дети. Феи и эльфы обычно прячутся до сумерек, поэтому ничего толком не знают. А птицы хотя и делали вид, что могут поведать Питеру уйму важного, на самом деле знали очень мало. Единственное, о чем они рассказали достоверно, так это об игре в прятки, и Питер часто играл в прятки сам с собой. Даже утки из Круглого Пруда не могли объяснить Питеру, что делает Пруд таким притягательным для мальчишек. Вот почему Питер был так ужасающе необразован в вопросах мальчишечьих игр. Например, он часто играл в кораблики. Но, силы небесные, ЧТО он запускал в плаванье! Вы не поверите, но корабликами он считал жестяные обручи, которые девчонки крутят на поясе, а мальчишки гоняют по траве. Питер находил забытые обручи на берегу и упорно таскал их по мелководью, невзирая на тот прискорбный факт, что они неизменно тонули. Однажды, найдя детское ведерко, Питер решил, что в нем нужно сидеть, и уселся так глубоко, что еле смог выбраться наружу. А на Горке ему встретился воздушный шарик, который весело подпрыгивал, будто играл сам с собой. Питеру удалось его изловить. Птицы рассказывали ему, что мальчишки любят играть, пиная мячик. Питер, не сомневаясь, что перед ним именно такой мячик, изо всех сил ударил по шарику ногой… А потом почему-то нигде не мог его найти.
Но самой удивительной находкой была детская коляска. Питер обнаружил ее недалеко от входа в Зимний Дворец Королевы фей. Не исключая, что коляска вполне может быть живой, Питер учтиво поздоровался с ней, но не дождавшись ответа, робко дотронулся до, как ему показалось, ее плеча. И – ужас какой она бросилась прочь! Поскольку убегала коляска, а не он, то Питер не испугался и хотел было поймать незнакомку. Но вдруг… коляска остановилась и, после короткого замешательства, двинулась прямехонько на него. Тут уж он не стал мешкать и пустился наутек. Не думайте, однако, что Питер струсил. Он вернулся на следующую ночь, держа горбушку хлеба в одной руке и прутик в другой. Но коляска убежала безвозвратно, и Питер не раз сожалел о своей минутной слабости. Впрочем, я отвлекся. Я ведь обещал рассказать про весло Питера Пэна. Так вот, это была обыкновенная детская лопатка. Питер, когда нашел ее, сразу понял, для чего она предназначена, – конечно же, чтобы ею грести, гордо стоя на носу корабля!
