Под пристальным взглядом родителей сестренки покраснели. Тогда, заподозрив неладное, родители бросились в сад.
— Все цветы срезаны! Сад разорен! Розы! Жасмин, гвоздики, лилии! Зачем вы, негодницы, все цветы оборвали?
— Я ничего не знаю, — прошептала Дельфина, — мы ничего не видели.
— Ах, вот так! Значит, вы ничего не видели?
Поняв, что родители вот-вот надерут уши дочкам, кот вспрыгнул на нижнюю ветку яблони и, очутившись прямо перед их носом, сказал:
— Погодите горячиться! Ничего удивительного, что девочки ничего не видели. В полдень, когда они обедали, а я сидел на подоконнике и грелся на солнышке, я заметил какого-то бродягу; он остановился на дороге и разглядывал сад. Я как-то не придал этому значения и уснул. А чуть позже, когда проснулся, увидел, что этот тип удаляется по дороге с целой охапкой — я не разглядел чего — в руках.
— Ах ты, лентяй, что же ты не побежал за ним?
— А что я мог поделать, я — всего лишь кот! Бродяги — не по моей части. Я слишком маленький. Вот пес — это другое дело. О! Если бы у нас был пес!
— Еще чего, — заворчали родители. — Кормить еще одного бездельника? Хватит с нас и тебя.
— Как вам угодно, — сказал кот. — Сегодня украли цветы из сада. Завтра цыплят унесут, а там, глядишь, и до теленка доберутся.
Родители промолчали, но слова кота заставили их призадуматься. Мысль завести собаку показалась им вполне здравой, и весь вечер они то и дело возвращались к ней.
Девочки и родители, всё еще сетовавшие на то, что им не удалось купить вола по сходной цене, сели ужинать, а кот тем временем побежал через луг к реке. День клонился к закату, и кузнечики уже завели свою песню. Кот нашел оленя в кустах, он лежал там, пощипывая травку и листочки. Разговаривали они долго, и олень, не соглашавшийся вначале с доводами кота, в конце концов поддался на его уговоры.
Наутро спозаранку олень появился во дворе фермы и сказал родителям:
— Здравствуйте, я — олень. Ищу работу. У вас для меня никакой не найдется?
— Сначала надобно узнать, что ты умеешь делать, — ответили ему родители.
— Я умею скакать галопом и рысью, могу идти шагом. Хотя ноги у меня тонкие, я очень сильный. Могу нести тяжелую поклажу. Могу тянуть повозку, один или в упряжке. Если вы куда-нибудь очень торопитесь, прыгайте ко мне на спину, и я домчу вас быстрее любого коня.
— Все это совсем недурно, — согласились родители, — но каковы твои условия?
— Кров, еда и, разумеется, воскресный отдых.
Родители воздели руки к небу. Они и слышать не желали об этом выходном дне.
— Одно из двух, хотите — берите, хотите — нет, — сказал олень. — Но заметьте, я весьма умерен в еде, и пропитание мое вам обойдется недорого.
Это решило дело, и родители уговорились с оленем, что берут его с испытательным сроком в один месяц. Тем временем из дома вышли Дельфина и Маринетта; увидев своего друга, они притворились, что страшно изумлены.
— Мы нашли напарника для вола, — сказали родители. — Постарайтесь быть с ним любезными.
— У вас такие славные дочки, — сказал олень. — Я уверен, что полажу с ними.
Не теряя времени, родители, собравшиеся пахать, вывели из конюшни вола. Увидев диковинные рога оленя, вол начал смеяться, сначала довольно сдержанно, а потом расхохотался вовсю, так что ему даже пришлось усесться на землю. Вол этот, надо сказать, был большой весельчак.
— Ой, какой забавный — надо же, дерево на голове! Ой, ну и смех! А ножки-то, а хвост, смотреть не на что! Вот умора!
— Ладно, будет тебе, — сказали родители. — Поднимайся. Пора и о работе подумать.
Вол встал, но, когда он узнал, что его запрягут в одну упряжку с оленем, расхохотался еще пуще. Однако тут же извинился перед своим новым напарником.
— Я вам, наверное, кажусь очень глупым, но ваши рога так забавны, что мне придется долго привыкать к ним. Но ничего, вы все равно очень милы.
— Да смейтесь на здоровье, я нисколько не сержусь… и представьте себе, ваши рога меня тоже забавляют! Но я полагаю, что быстро к ним привыкну.
И действительно, проработав вместе полдня, они и думать забыли, какие у кого рога. Первые несколько часов оленю было довольно тяжело, хотя вол, как мог, берег его силы и старался взять тяжесть плуга на себя. Труднее всего им оказалось идти в ногу. Олень слишком торопился, двигался рывками, выбивался из сил, то и дело спотыкался о комья земли, замедляя ход плуга. Упряжку из-за этого часто заносило вбок. Первая борозда получилась такой кривой, что родители чуть было и вовсе не отказались от своей затеи. Но потом благодаря толковым советам и терпеливости вола все наладилось; олень вскоре стал отличным пахарем.
И все же работа никогда настолько не увлекала его, чтобы быть ему в радость. Если бы не общество вола, с которым олень крепко подружился, он, наверное, так и не свыкся бы с ней. Он ждал — не мог дождаться, когда же наступит вечер, а с ним и конец его каждодневной каторги. Закончив работу и вернувшись на ферму, он галопом скакал по двору и на лугу. Охотно играл с девочками, а когда они бросались за ним вдогонку, легко позволял себя поймать. Родители не слишком одобрительно глядели на их забавы.
— Ну, на что это только похоже! — говорили они. — После целого дня работы скакать до изнеможения вместо того, чтобы как следует отдохнуть и наутро быть свежим и бодрым. Да и девчонкам тоже это ни к чему. Они и так набесятся за день, а тут еще за тобой носятся как угорелые.
— И на что вы только жалуетесь? — отвечал им олень. — Разве мало вам того, что я неплохо работаю? Девочек я учу бегать и прыгать. С тех пор как я здесь, они стали бегать гораздо быстрее. Это что, не в счет? Что может быть в жизни важнее, чем уметь быстро бегать?
Родителей эти доводы не убеждали, и они, пожимая плечами, продолжали ворчать. Олень их совсем не любил и, если бы не боялся обидеть девочек, уже не раз сказал бы родителям, что он о них думает. Друзья, которых он завел на ферме среди животных, тоже помогали ему сносить все невзгоды. Олень очень подружился с сине-зеленым селезнем и иногда сажал его к себе на голову между рогами, чтобы тот мог посмотреть на мир с высоты. Нравилась ему и свинья, она была похожа на его приятеля кабана.
Вечерами в конюшне олень и вол подолгу разговаривали. Рассказывали друг другу о своей жизни. У вола она была довольно однообразной, и появление на ферме оленя стало для него событием. А потому он предпочитал слушать друга, сам же большей частью помалкивал. Олень рассказывал о лесах, полянах, прудах, о ночных скачках за луной, о купаньях в росе и о лесных обитателях.
— Ни тебе хозяина, ни обязанностей, только бегаешь, где хочешь, играешь с зайчиками, разговариваешь с кукушкой или пробегающим мимо кабаном…
— Оно конечно, но, по-моему, стойло тоже не стоит презирать. В лесу хорошо побывать летом, когда тепло. Можешь говорить что угодно, но зимой или в дождь там совсем неприятно, а здесь я в укрытии, и копыта всегда сухие, и охапка свежей соломы подстелена, и сено в кормушке есть. Это ведь не пустяки.
Но, говоря все это, вол не без зависти думал о вольной жизни в лесных чащах, которой он никогда не узнает. И днем, работая в поле, он порой поглядывал в лес и так же, как олень, грустно вздыхал. А ночью ему иногда снилось, что он играет с зайчиками посреди поляны или взбирается за белочкой на дерево.
По воскресеньям олень с утра покидал конюшню и целый день проводил в лесу. Вечером он возвращался с сияющими глазами и долго рассказывал о том, кого встретил, каких друзей снова повидал, как бегал и играл, а наутро был печален и молчалив и все жаловался на свою скучную жизнь на ферме. Много раз он заговаривал с родителями о том, чтобы взять с собой в лес вола, но их это только злило.
— Тащить за собой вола! Чтобы он шлялся по лесу! Нет уж, ставь его в покое.
Несчастный вол с завистью смотрел, как уходит его товарищ, все воскресенье тосковал, мечтая о лесах и прудах. Он сердился на родителей, которые держали его взаперти, как молодого бычка, а ведь ему уже было пять лет! Дельфине и Маринетте тоже никогда не разрешалось уходить с оленем, но по воскресеньям, после обеда, девочки говорили родителям, что идут за ландышами, а сами встречались с ним в условленном месте. Олень сажал их к себе на спину и катал по лесу. Дельфина крепко держалась за его рога, а Маринетта — за талию сестрички. Он говорил им, как называются деревья, показывал разные гнезда, маленькие норки зайчиков к лисьи норы. Иногда к нему на рога садились сорока или кукушка и рассказывали новости за неделю.
Как-то раз он на минутку остановился у пруда поболтать с высунувшимся из воды старым карпом, которому уже перевалило за пятьдесят. Когда олень стал представлять ему девочек, тот очень дружелюбно сказал:
