Ознакомительная версия.
«НЕ СМЕЙ, ДРЯНЬ! НЕУЖЕЛИ ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ТВОИ НИЧТОЖНЫЕ ПЕРЧАТКИ ЧТО-ТО ИЗМЕНЯТ?» – прошипел Стихиарий.
– Они одни – нет! А это, пожалуй, да! – сказал Шурасино.
Рука борейского мага опустилась в карман. Вот она – холодная, ободряющая тяжесть ручки «Паркер».
«Я всю жизнь мечтал о чем-то особенном, а что в результате?.. Возможно, тебе повезет чуть сильнее. Дерзай, малыш!» – услышал он голос отца.
Волнуясь, Шурасино бросил ручку в чашу. Бросил неточно, почти промахнулся, но внезапно давно не пишущий «Паркер» сам изменил направление и острием, точно копье, упал в чашу. Чаша звякнула. Теперь она едва уже светилась.
Стихиарий взвыл. Полупрозрачное грязное облако беспомощно заметалось, то склизким холодом, то жаром обдавая их лица.
– Теперь моя очередь! – сказал рядовой Гуннио и, уже не таясь, достал зеленого медведя.
– Пусть только кто-нибудь попробует сказать, что это обезьяна! – сказал он с угрозой.
– Разумеется, нет! Какая хорошенькая кошечка! – искренно восхитилась Гробулия.
Но Гуннио ее не слышал. Он нежно подышал на облезший мех игрушки, ласково потрогал громадным пальцем пуговичные глаза и, решительно шагнув к почти уже померкшей чаше, вложил в нее зеленого медвежонка.
– Убирайся к себе, Стихиарий! – сказал он.
Стихиарий взвыл. В этом вое было все – и беспомощная ненависть, и злоба, и угроза.
В доме полыхнула вспышка, на миг ослепившая всех, кто стоял в избушке. Когда Таня вновь обрела способность видеть, она обнаружила, что чаша исчезла, а с ней вместе растворилось и грязноватое прозрачное облако. И тут же очнулся Ург.
На деревянном столе лежали зеленый мишка рядового Гуннио и пушистые варежки Склеппи. Рядом с облупленным медальоном Фео Гроттера поблескивала ручка Шурасино.
– Теперь Стихиарий точно не вернется, поскольку изгнан любовью, а не ненавистью, – назидательно произнес медальон Феофила Гроттера.
– Не вернется? – недоверчиво спросила Гробулия.
– Ни в коем случае! Aequam memento rebus in arduis servare mentem![18] Моя старая магия отлично работает. Обратите внимание, ботинки тоже исчезли. Думаю, они будут сопровождать Стихиария до конца его дней. Так-то! – сказал медальон.
И-Ван вытер с лица кровь и встал. Улыбаясь, он пошел было к Тане, но внезапно что-то остановило его.
– Мардоний! Там Мардоний! – сказал он и, кинувшись к ставням, стал дергать их.
– Дай-ка мне! – деловито сказал Гуннио. Он отступил на полшага назад и, ударив в ставни ногой, вышиб их.
В дом хлынул свет. Луг перед избушкой опустел. Мертвяки либо сгинули, либо ушли куда-то, и только вытоптанная трава доказывала, что они действительно тут были. Все кинулись наружу. Вороной кентавр лежал на боку, сжимая в руке окровавленный меч. Весь его круп, плечи и живот были покрыты укусами. Мардоний был в беспамятстве.
Отстранив Ягуни и И-Вана, Шурасино деловито присел возле кентавра на корточках и заклинанием остановил сочащуюся из ран кровь.
– Как он? Он… он умер? – хрипло спросил И-Ван.
Шурасино удивленно взглянул на него:
– С чего ты решил? Конечно, красавчиком он больше никогда не будет, но серьезных ран нет. Вены и артерии не затронуты, горло не прокушено. Думаю, я даже смогу привести его в чувство. Нашатырюс!
Мардоний открыл глаза. Он посмотрел сначала на И-Вана, потом на меч в своей руке.
– Я думал, они меня прикончат, но их затянула земля. Затянула, как трясина. Это было не слишком приятное зрелище… Думаю, это случилось, когда… Стихиарий ведь сгинул, не так ли? – сказал он.
– Да, мы его изгнали из этого мира.
Кентавр пошевелил головой. Это движение доставило ему сильную боль, потому что он поморщился.
– Так я и думал. Мертвяки Варварских Лесов были зависимы от него. Теперь на Диких Землях станет спокойнее, – сказал он удовлетворенно.
И-Ван поднял голову и посмотрел на луну:
– И что теперь будет с этим миром?
– А что с ним будет? Ничего. Наш мир будет жить своей жизнью. Хорошей или плохой – не знаю. Но своей. Сумеют ли кентавры вернуть себе свободу – покажет время. Но никакая посторонняя сила уже не вмешается в нашу историю. Да и аура здешних жителей в следующем поколении станет многоцветной. Все быстро возвращается на круги своя, – сказал Мардоний.
– А что будет с нами? – спросила Таня.
Кентавр быстро взглянул на нее:
– С вами? Вас удерживала здесь только магия Стихиария. Уверен, с минуты на минуту вы вернетесь в свое отражение вне зависимости от того, будет у вас такое желание или нет. Пространство быстро залечивает свои раны.
– Мардоний, пикирующая крепость больше никогда не взлетит! Как ты сумеешь выбраться отсюда? – спросил И-Ван.
– Сдается мне, что сумею. Мне поможет Ург, а возможно, и ваши двойники. Я бы и от вашей помощи не отказался, но взгляни-ка на свои ноги, дружок! – кентавр невольно улыбнулся.
И-Ван торопливо наклонился. Его ноги, хотя он не ощущал пока этого, превращались в спиральные завихрения зеленого тумана и неотвратимо таяли. И-Ван чувствовал себя как джинн, которого затягивает в кувшин. Как кусковой сахар, который медленно тает, опускаясь на дно чашки. Это было не больно, но как-то очень уж странно. И вот уже он исчез до пояса и продолжал таять дальше. Зеленая спираль тумана поглощала его, поднимаясь все выше по туловищу. Вскоре в пространстве висела одна удивленная голова И-Вана.
– Думаю, твое туловище уже в другом отражении. Поторопись, а то на него еще запрыгнет какая-нибудь потусторонняя голова из тех, что давно дожидались подходящего случая! – насмешливо произнес Ург.
Но И-Ван не услышал. Он смотрел на кентавра.
– Не бросай Левиафана! Обещаешь? Скажи ему, чтобы плыл в открытый океан и не ждал меня больше. Я не уверен, что он поймет, но все же… Хорошо?
– Обещаю. В крайнем случае, хорошо порывшись в памяти, я припомню даже пару драконьих команд, хотя и не уверен, что он меня послушается, – сказал Мардоний.
– Так что же делать?
– У меня есть идея получше. Как насчет твоего двойника? Настоящего И-Вана из этого мира? Сдается мне, он тоже неплохо отнесется к Левиафану, – улыбаясь, заметил кентавр.
И-Ван благодарно моргнул.
– Прощай, Мардоний! Пока, Ург! Прощайте все, кого я не увижу! Тань, я жду тебя! Пожалуйста, не задерживайся здесь! – сказал И-Ван, от которого, как от чеширского кота, остались уже одни говорящие губы.
Мгновение полного исчезновения И-Вана осталось незамеченным, поскольку немногим раньше, чем растаяли его говорящие уста, то же самое стало происходить с остальными – с Гуннио, с Ягуни, с Шурасино и с Гробулией. Они растаяли почти сразу, без длинных прощальных монологов и цветистых фраз. Один только рядовой Гуннио несколько раз успел сказать «Блин», комментируя таким образом поочередное исчезновение ног, рук и туловища.
Одна Таня пока сохраняла прежние очертания, не торопясь превращаться в туман – к большой радости Урга, надо сказать. Ург втайне надеялся, что Таня останется. Но он ошибался. Пространство, избавленное от Стихиария, в самом деле быстро залечивало раны.
На другом конце поляны почти одновременно возникли несколько двойников, одетых в школьные мантии Тибидохса. Тане было бы любопытно взглянуть на двойников, но она понимала, что уже не успеет. У нее возникло вдруг странное чувство. Она была здесь и одновременно уже не здесь. Она словно раздробилась по множеству смежных миров, однако этот оставался пока главным. По тому, как Ург вдруг уставился на нее с тревогой, Таня поняла, что с ней что-то неладно. Взглянув на свое тело, она увидела, как ее постепенно, начиная с ног, окутывает зеленоватое сияние. Та же знакомая зеленая змейка бежала теперь по ее телу, поглощая его и превращая в мириады сверкающих искр, меркнущих в пространстве.
– Ург, я ухожу! Ты можешь обещать мне, что… В общем, мне кажется, Тыр не самое лучшее место для тебя! – осторожно сказала Таня.
Ург печально посмотрел на нее:
– Я мог бы обмануть тебя и наобещать все, что угодно… Мне не впервой. Но вообще-то я действительно собираюсь покинуть Тыр. Там мне душновато. Как насчет того, чтобы я помог тебе побороться за свободу кентавров, а, Мардоний?
– Смутно представляю, как ты собираешься помогать нам, но я не против. Тут возни на всех хватит. Твой ключ с головой ласки и лук могут оказаться полезны, – усмехнулся кентавр.
Когда тело Тани растаяло и в пространстве повисла одна ее голова, Ург шагнул к ней и поцеловал в губы. Таня попыталась отстранить его и даже ощутила свое движение, но скорее всего ее руки оттолкнули Урга уже в каком-то другом, не этом мире.
– Давно собирался это сделать!.. И-Ван все-таки мудро сделал, что исчез первым. Ты ведь ему не скажешь, нет? – сказал Ург.
– Скажу, у меня от него секретов нет. Тебе не стоило этого делать!
– Как хочешь. Я думаю, он поймет, что тебе сложно было дать мне пощечину, – сказал Ург и поцеловал ее еще раз. – Прощай! Я знаю, что больше никогда тебя не увижу, но все же… Прощай! – крикнул он.
Ознакомительная версия.
