Вот так Отбэл завладел слоном. И теперь он мог сделать с ним что угодно — хоть работать заставить, хоть в цирк продать, — в любом случае барыш был бы больше десяти тысяч.
Ох, и смекалистый человек этот Отбэл: слон, которого он с такой ловкостью заманил к себе, был замечательный — сильный, как двадцать лошадей, белоснежный, с такими красивыми бивнями! Да, хороша слоновая кость. А какая замечательная, прочная шкура! Да и работников таких еще поискать. Как ни крути, придумать такое мог лишь очень смекалистый человек.
— Эй, слон, а тебе часы не нужны? — попыхивая трубкой и прищурившись, спросил как-то Отбэл, зайдя в слоновий загон, сколоченный из толстых бревен.
— Нет, мне часы не нужны, — с улыбкой ответил слон.
— А ты надень. Неплохо смотрятся, — сказал Отбэл и повесил слону на шею огромные часы из жести.
— Какая хорошая вещь, — сказал слон.
— Ну, к таким часам нужна цепочка, — сказал Отбэл и прикрепил к передней ноге слона стокилограммовую цепь.
— Какая красивая цепочка, — сказал слон, потопав тремя свободными ногами.
— Может тебе и ботинки надеть?
— Да не ношу я ботинки.
— А давай-ка попробуем хоть один, у меня есть для тебя хороший ботиночек, — сказал, прищурившись Отбэл, и надел на заднюю ногу слона огромный ботинок, сделанный из красного папье-маше.
— Неплохой, — сказал слон.
— Ну, к такому ботинку надобно украшение, — сказал Отбэл и приказал навесить гирю в четыреста килограммов.
— Как красиво, — сказал слон и радостно потопал двумя свободными ногами.
На следующий день огромные жестяные часы отвалились, а никудышный бумажный ботинок разорвался, поэтому слон, ужасно довольный, волочил за собой лишь цепь и гирю.
— Извини, слон, налоги выросли, не поможешь ли начерпать воды из реки? — прищурившись, спросил Отбэл, заложив руки за спину.
— Давайте-давайте, начерпаю. Сколько угодно.
От радости глаза слона стали узкими, как щелочки. После обеда он вычерпал целых пятьдесят ведер воды из реки, а затем полил огород.
Вечером слон вернулся в свой загон, съел десять вязанок соломы и, посмотрев на серпик юного месяца на западном небосклоне, сказал:
— Как же приятно работать. Чувствуешь себя таким бодрым.
— Извини, слон, налоги опять выросли, не поможешь ли принести дров из лесу? — спросил на другой день Отбэл, надев на голову красную шапку с кисточками и спрятав руки в карманы.
— Конечно, принесу. И погода нынче отменная. Я вообще люблю гулять по лесу, — сказал с улыбкой слон.
Отбэл немножко разволновался и чуть не выронил трубку из руки, однако слон выглядел таким довольным, когда зашагал в лес, что Отбэл успокоился, опять сунул трубку в рот, тихонько кашлянул и направился наблюдать за работой крестьян.
А слон после обеда натаскал девятьсот охапок дров. Глаза у него от радости стали узкими, как щелочки.
Вечером он опять вернулся в загон, съел восемь вязанок соломы и, посмотрев на молодой четырехдневный месяц на западе, сказал сам себе:
— Как же хорошо, Санта Мария.
Наступил следующий день.
— Извини, слон, налоги выросли в пять раз. Не поможешь нам сегодня раздуть огонь в кузнице?
— Давайте, давайте, раздую огонь. Честно сказать, я даже камни сдуваю, вот как.
Отбэл вновь насторожился, но сразу же успокоился и даже рассмеялся.
А слон, не спеша, направился в кузницу, согнул передние ноги и, вместо кузнечных мехов, полдня раздувал огонь.
Вечером того дня он вернулся в свой загон, съел семь вязанок соломы, и, посмотрев на молодой пятидневный месяц на небе, сказал:
— Ох, ну и устал же я. Но зато очень рад. Санта Мария!
На следующий день слон уже работал с самого утра. Но соломы получил всего пять вязанок. Бывает же такое, всего лишь пять вязанок соломы, а силища от них неимоверная.
Вот как выгодно было держать слона. А все потому, что Отбэл оказался очень смекалистым. И, правда, Отбэл был о-очень важным человеком.
Ну, тут мне придется рассказать о том, как Отбэла не стало. Успокойтесь и слушайте. К слону, о котором я вам говорил, Отбэл стал относиться из рук вон плохо. День ото дня слоновья жизнь становилась все тяжелее, он совсем перестал улыбаться. Частенько он с укором взирал на Отбэла, и глаза его были красны, как у дракона.
Как-то раз вечером слон вернулся в загон, съел три вязанки соломы, посмотрел на десятидневный месяц и сказал:
— Как же мне тяжело. Санта Мария.
Услышав такое, Отбэл совсем озверел и стал обходиться со слоном еще хуже прежнего.
Следующим вечером слон вернулся в загон, покачнулся и рухнул на землю. Не получив ни одной вязанки соломы, он посмотрел на одиннадцатидневный месяц, и сказал:
— Прощай. Санта Мария.
— Что ты сказал? Прощай? — вдруг заговорил со слоном месяц.
— Да, прощай. Санта Мария.
— Что за ерунда! Такой большой и такой слабовольный. Напиши своим друзьям письмо, — сказал со смехом месяц.
— У меня нет ни кисти, ни бумаги, — ответил слон, и слезы медленно потекли из его красивых, узких глаз.
И вдруг, откуда ни возьмись, перед ним оказался красивый Ребенок в красном кимоно и сказал:
— Ну, тогда сделаем вот как.
Слон поднял голову и увидел, что тот протягивает ему тушечницу и кисть. Слон быстро написал письмо.
«Я попал в беду. Друзья, пожалуйста, вызволите меня отсюда».
Мальчишка взял письмо и направился в лес.
Когда он дошел до горы, наступил обеденный перерыв. В этот час горные слоны под тенью дерева шореа[112] играли в «го». Все вместе они прочитали письмо.
«Я попал в беду. Друзья, пожалуйста, вызволите меня отсюда».
Все слоны разом вскочили и сердито затрубили:
— Убьем Отбэла! — закричал главный слон.
— Скорее в путь! Ту-ту-ту! — затрубили в ответ остальные. Быстро, словно смерч, выбежали из леса слоны и, громко трубя, помчались в долину. Словно безумные, они с корнем вырывали на своем пути деревья и вытаптывали заросли. «Ту-ту-ту» раздавался над долиной боевой клич, словно взрывались петарды.
Они бежали, бежали, пока, наконец, не увидели на краю подернутой голубоватой дымкой долины желтую крышу усадьбы Отбэла. И тогда слоны в гневе затрубили снова.
Как раз минула половина второго, и Отбэл дремал после сытного обеда на обитой кожей лежанке. Ему снились вороны. Трубный рев слонов был таким громким, что все крестьяне выглянули за ворота, и, приставив ладони к глазам, посмотрели вдаль. Словно сам лес несся на них. Приглядевшись, они увидели слонов, которые мчались быстрее поезда. Чуть не лишившись чувств от страха, крестьяне бросились к Отбэлу.
— Хозяин, слоны! Они наступают! Хозяин! Слоны! — вопили они.
Однако Отбэл и правда был умным человеком. Только глаза раскрыл, а уже понял, что к чему.
— Так, наш слон сейчас в своем загоне. Он там? Там? Хорошо, запираем двери. Запираем быстрее двери. Быстрее, заприте слоновий загон. Быстрее принесите большие бревна. Заприте его. Черт возьми! Лениться вздумали? Укрепите дверь бревнами? Я нарочно лишил его сил. Тащите еще пять-шесть бревен. Так, хорошо, хорошо. Не суетиться. Эй, теперь ворота! Запирайте ворота! Задвигайте засов. Ставим подпорки. Подпорки. Вот так. Не паникуйте! Мы выдержим!
Отбэл уже успел одеться и теперь громким, словно труба, голосом подбадривал крестьян. Однако у крестьян душа была не на месте. Кому охота, чтобы тебя съели за то, что ты работаешь на хозяина? Поэтому каждый обмотал вокруг руки полотенце или носовой платок, кто белый, кто грязный. Так они собирались подать слонам знак, что сдаются.
А Отбэл места себе найти не мог и носился туда-сюда. Даже его собака почуяла беду и с громким лаем, словно ей под лапы насыпали раскаленных углей, носилась по усадьбе.
Земля заходила ходуном, все вокруг потемнело — это слоны окружили усадьбу. «Ту-ту-ту» — трубили они, и тут, среди этого ужасного шума, послышался нежный голос:
— Не волнуйся, мы тебя сейчас вызволим.
— Спасибо. Вы пришли так быстро. Как же я рад, — послышался из загона голос слона.
И тогда остальные слоны затрубили еще громче и принялись бегать вокруг забора, гневно размахивая хоботами. Однако забор был сделан из цемента, а внутри укреплен еще и железными прутьями — даже слонам такой забор не сломать. А за забором один Отбэл кричит-надрывается. У крестьян же в глазах от страха так потемнело, что стоят-пошатываются, ни слова вымолвить не могут. А меж тем слоны полезли друг другу на спины, чтобы перебраться через ограду. И вот наверху уже показались громадные уши и бивни. Собака Отбэла упала замертво, когда увидела перед собой серую морщинистую огромную слоновью голову. Отбэл выстрелил из пистолета. Пистолет у него был шестизарядный. Бах, бах, бах. Но пули не пробивают слоновью шкуру, а, ударившись о бивни, отлетают рикошетом. Один из слонов сказал:
