Ознакомительная версия.
Аккурат под тем холмом лежали когда-то пространные барские угодья. Повыше, на склоне, стояла богатая усадьба, пониже, у самого подножия, раскинулась деревенька. Жил там люд, как водится, простой, рабочий, мастеровой, и среди них – видный мастер-краснодеревщик с женой да дочкой. Мастер этот на всю округу славился, не только с барского двора, а аж из самой столицы ему, бывало, заказывали – то стол резной, дубовый, то сервант с вензелями, а то просто какую красивую диковину. Знамо дело, с такими руками золотыми завсегда дело найдётся, и жилось при этаком кормильце жене его с дочкой как у Христа за пазухой.
Дочка, к слову, была дивная красавица. Во всём уезде вторую такую попробуй сыщи! Добрая к тому ж да веселая, день-деньской порхает тут и там, ровно птичка-невеличка, семье на радость, соседям на зависть. Аленькой её звали. Ещё в пору не вошла, как женихи к дому потянулись со всей округи, давай пороги обивать, под окнами крутиться – лишь бы поглазеть на девицу-красавицу. Только ей всё это было без надобности. Больше любила она бродить вдоль озера, да по лесу на холме гулять, грибы-ягоды собирать. Наденет платье попроще, повяжет платок повыше – и пошла.
Вот раз собралась она за опятами. Ходит по лесу, бродит, высматривает, значит, где грибная семейка на пеньке приютилась. Набрела вот так на одну, присела и стала себе корзинку набирать, улыбается, песенку тихонько напевает. Только вдруг, откуда ни возьмись, слышит в лесу голоса, совсем близко, лай, смех, крики да тявканье жалобное. Притаилась Аленька, оставила корзинку да тихонько из кустов выглянула на прогалинку. Видит – стоят мальчишки кучей, силки да ружья при них и пара собак борзых. Откуда такие взялись? Присмотрелась – да ведь это барский сын с усадьбы со своими мальчишками дворовыми! Частенько они в том лесу охотились. Только что ж они такое делают, злодеи: поймали лисицу и мучают, живьем шкуру снимают! Лисица в руках бьётся, кусается, только им дела нет, ещё пуще измываются над бедной животиной. Не стерпела Аленька, поднялась из кустов и кричит:
– Что ж вы творите, изверги! Отпустите али убейте сразу, но не мучайте!
Обернулись мальчишки на голос – кто ж такой им тут указывать-то вздумал! – и видят девчонку в платьишке залатанном, в платке простом. Вот дела: девка амбарная, но глянь какая смелая! Бросили свою забаву мучители, к Аленьке направились. Вышел барский сын вперёд, нос задрал, брови сдвинул, спрашивает с важным видом:
– А ты кто такая, чтоб мне, барину, указывать?
– Аленька меня зовут! И я тебя не боюсь нисколько!
– Аленька-Аленька, не больша – не маленька! А ну-ка, паря, гони её!
Тотчас сорвались с места собаки, вслед за ними всей гурьбой бросились мальчишки. Спохватилась Аленька, кинулась бежать от них со всех ног, благо, лес она как свои пять пальцев знала. Но уйдёшь ли от такой погони? Парни сильные, ловкие, с ними гончие быстрые, охотой закалённые, как ни старается Аленька, не оторваться ей, настигают, вот-вот нагонят. Подвернула ногу на бегу да свалилась в какую-то канаву. Всё, думает, вот и смерть моя пришла. И вдруг – что за чудо! – аккурат перед собой видит на пеньке зверюшку пушистую, горностая белого, как первый снег. Подивиться ещё успела: лето на дворе, июль месяц, а он белёхонек! А горностай ей и говорит человечьим голосом:
– Куда спешишь, девица?
Смекнула тут Аленька, что перед ней не зверь простой, а дух лесной, и взмолилась:
– Горностаюшка, миленький, спрячь меня, схорони от погони, заклинаю!
– Что ж, будь по-твоему! – отозвался зверёк, взмахнул хвостом пушистым да и пропал. Тотчас с лаем, с гиком, с посвистом пронеслась погоня прямо у Аленьки над головой, над канавой, где притаилась девочка, и никто её не нашёл, не приметил, ровно не было. Выждала она немного, потом встала, отряхнулась, да и пошла себе восвояси, добралась домой без приключений.
* * *
Долго ли, коротко ли – подросла Аленька, стала девушка на выданье, всем на загляденье. Только о ту пору приключилась в её доме большая беда: тяжело заболела мать да вскоре и преставилась. Безутешно горевал отец: и дом постыл, и работа не к душе. За что ни возьмётся, все из рук валится. Любимое ремесло поперёк горла стало. Да и хозяйство большое, за ним глаз да глаз нужен, без женской руки никак. Прежде жена управлялась, а теперь кому? На дочку же не свалишь.
Тут и присоветовали люди добрые поскорее сызнова жениться. Сказано – сделано, сошёлся мастер с вдовушкой одной, у которой от первого мужа тоже дочка осталась, Аленьки помладше. Новая жена оказалась баба властная да сметливая, мигом к рукам прибрала всё хозяйство. Быстро навела везде свои порядки: муж ей слова поперёк сказать не решался, да и Аленьку в оборот взяла: день-деньской понукает почем зря и нагружает самой разной работой. А до Аленькиных забот никому дела нет, осталась девушка наедине со своим горем.
* * *
От зари до зари трудится Аленька, отдыха не знает. Чуть свет забрезжит – подымет мачеха падчерицу и гонит завтрак варить, коров доить, в горнице прибрать, в саду-огороде тоже работы непочатый край. Ни минуты покоя нет девушке, только присядет – а мачеха уже тут как тут с новым заданием.
Вот как-то раз посылает она падчерицу на гору высокую, на речку быструю – бельё постирать. Тяжёлую корзину нагрузила, поднять её Аленьке едва по силам. Еле добралась девушка до реки, корзину поставила, разложила бельё на помосте и давай вальком околачивать. Била-выбивала до седьмого поту, аж в глазах помутилось. А солнце с неба палит, от земли жар валит, манят-дурманят к себе холодная вода да тенистый лес. Дай, думает Аленька, передохну, дух переведу, окунусь в речку, посижу в тенёчке. Аккурат за помостом, у извива речушки, у леса на опушке заводь блестит чистая, что твоя слеза. Разделась Аленька, забралась в воду и давай плескаться, плавать, ровно быстрая рыбка. Всласть наплавалась, накупалась, вылезла, обсохла на солнышке, тут видит – на опушке в траве земляника краснеет, сладкий аромат над землёй так и льётся. Вот удача, думает Аленька, наберу сейчас в котомку, дома отца угощу да сестрицу с мачехой, чай, сменит она гнев на милость, не будет меня бранить. Взялась ягоду рвать, одну в рот кладёт, две про запас оставляет. А солнышко золотое, око господне, над лесом дремучим ярым огнём горит, облака плывут за край ладьями белокрылыми, в звонкой вышине птицы поют на все лады, в душистых травах пчелы гудят – труженицы неутомимые, и так-то хорошо, так привольно – забыла Аленька про работу, про дом родной, про всё на свете. Опомнилась – солнце уж к закату поползло. Бросилась девушка на ручей со всех ног, да вот беда: шла кобыла на водопой, корзину перевернула, бельё река унесла, по запрудам да затонам теперь портки да рубахи собирай-лови. Огорчилась Аленька, закручинилась, не знает, как теперь быть, как суровой мачехе на глаза показаться. Хоть вовсе домой не приходи. Подобрала она котомку да побрела, понурая, куда глаза глядят.
А ноги сами в лес ведут, по вольным травам да по мхам сырым. Забрела Аленька в чащу, к белой берёзоньке спиной прислонилась, голову повесила, слёзы роняет.
И вдруг бежит ей навстречу тот же горностай, что когда-то от мальчишек спас. Сверкают чёрные глазки-бусинки, шкурка так серебром и искрится.
– Здравствуй, красавица, куда путь держишь, о чём слёзы льёшь?
– Как мне слёз не лить, горностаюшка? Послала меня мачеха бельё стирать, да шла мимо кобыла, корзину столкнула в воду, подхватила речка быстрая, унесла волна высокая всю мою работу, ищи-свищи по запрудам, по затонам! А как мне теперь на глаза мачехе показаться? Верно, лучше и вовсе домой не приходить, в глухой глуши без вести сгинуть.
– Ох, девица-красавица, – говорит горностай, – погоди слёзы лить! Горю твоему легко помочь. Ступай себе на ручей и ни о чём не тревожься.
Послушалась Аленька, вернулась к ручью. Глядь – вот она, корзина её, стоит на помосте, как ни в чем не бывало. А в корзине – вот чудеса! – всё бельё пропавшее, выстирано, вычищено, ровно уложено. Обрадовалась Аленька, хотела отблагодарить своего помощника, слово доброе сказать – да где там! Исчез уж, как не бывало.
С закатом девушка домой вернулась, отдаёт корзину мачехе. Та работу забрала, слова доброго не сказала. Отправилась Аленька спать-почивать, а мачеха начала бельё разбирать, да чует: какой-то дурной от корзины дух-то идёт! Разворошила рубахи – а на дне тина болотная да рыбьи кишки.
* * *
На другой день посылает мачеха Аленьку на весь день овец пасти, а чтоб девушка и там не сидела сложа руки, даёт в дорогу пряжи пять мотков и велит за день из них связать пять пар носков. Сунула девушке в руки вчерашнюю лепёшку, чёрствого сыра ломоть да с тем и выставила за порог. Делать нечего, сложила Аленька пряжу в котомку, взяла посох пастуший и погнала овец в гору.
Весь день без устали трудится девушка, вяжет-вяжет, все пальцы в кровь исколола. А с неба солнце палит, от земли жар валит, кружат над полем птицы, в вольных травах звенят кузнецы. Истомилась Аленька, извелась, вот и сморил её крепкий сон. Проснулась уже на закате – глядь, а овцы все и разбрелись кто куда. Ай, несчастье! Побрела девушка овец искать, да где там! Уже и след простыл. Как теперь домой идти, как мачехе на глаза показаться? Закручинилась несчастная, пошла, куда глаза глядят, сама не заметила, как в лес забрела, села на пенёк и горько заплакала.
Ознакомительная версия.
